– Вероятно, – сухо ответил, потирая напряженно виски, и отметил про себя, что пробуду в Париже, пока не решу все вопросы.

Вернувшись в гостиницу, сразу же принялся изучать содержимое портфеля. Среди вещей оказался личный блокнот друга, топографические карты, а также пергаментные ветхие дневники, написанные на латыни. Каждый их лист был отмечен своим особенным знаком в правом верхнем углу. Они напоминали астрономические символы небесных светил (солнце, луна и некоторые созвездия).

В блокноте Питера было много пометок, которые я бегло просмотрел в надежде что-то понять. Мой взгляд остановился на последних страницах, где друг выписал несколько известных имен. Среди них для себя выделил Моцарта и Гёте. Сперва не догадывался, что именно связывает этих великих людей, пока не добрался до истины, оказавшейся на поверхности. Все они были членами тайного общества.

Но что я о них знал? Вольфганг Амадей Моцарт, известный австрийский композитор, был вхож в высокие круги, часто путешествовал и имел большое влияние, пользуясь огромным успехом у многих монархов. А вот немецкий писатель Иоганна Вольфганга Гёте обладал не только несравненным талантом в литературе, но и огромнейшим интересом к философии и эзотерике.

Что же касается заметок товарища, то они выглядели следующим образом:

«Моцарт – вступил в орден в 1784 году в Вене в ложе «Ко благому». В 1785 году был посвящен во второй градус ложи «К истинному согласию», где вскоре стал мастером-масоном. После слияния по приказу императора стал членом ложи «Вновь венчанной надежды». Некоторые его музыкальные произведения напрямую связаны с темой масонства.

Гёте – стал членом общества в 1780 году в Веймаре в ложе «Амалия». В 1782 году был возведен в степень мастера. Написал множество стихотворений и масонских гимнов. Его романы о Вильгельме Мейстере считаются одними из лучших образцов масонской литературы того времени».

Далее я занялся подробным изучением топографических карт, которые тоже обнаружил среди папок Питера. На них распознал несколько обозначений:

– Израиль – Иерусалим «Храм Соломона»;

– Франция – Париж «Нотр-Дам-де-Пари»;

– Италия – Турин «Собор святого Иоанна Крестителя»;

– Италия – Рим «Базилика Санта-Кроче-ин-Джерусалемме»;

– Испания – Валенсия «Кафедральный Собор»;

– Бельгия – Брюгге «Римско-католическая малая базилика»;

– Австрия – Вена «Хофбургский дворец».

Ознакомившись с данными, с трудом улавливал суть. На тот момент о масонах знал только то, что можно было найти в любом библиотечном справочнике по истории. Исходя из этого, вспомнил, что члены братства уделяли особое внимание ритуалам, вере и символике. Кроме того, они все имели разные степени и должности, а также подчинялись собственным законам, описанным в древних манускриптах, которым четко следовали.

Тогда мне казалось, что ответ лежит на поверхности. Однако справиться одному было непросто. Оставалась надежда лишь на то, что друг при встрече все объяснит. Но где мне его искать? Выйдет ли Питер на связь? И что говорить его единственной наследнице?

Все больше склонялся к мысли, что Беккер и в самом деле наткнулся на что-то очень стоящее. Чем сильней углублялся в детали, тем отчетливей понимал, что нечто важное скрыто за многовековой ширмой древнего общества.

Весь следующий день провел в номере, занимаясь переводом дневников. Но так как древнюю латынь не знал в совершенстве, то было сложно разобраться в их сути.

Среди документов Питера нашел несколько писем, адресованных Моцарту. Написаны они были, по всей вероятности, Гёте. Однако в их подлинности не мог быть уверен. Бесспорно, выцветший потрепанный пергамент выглядел правдоподобно. Тем не менее, скептицизм и дотошность заставляли меня сомневаться.

В попытке уловить тему переписки, не заметил, как день сменили сумерки. Оттого настолько увлекся, что не сразу услышал, как в номер постучали. Усилившийся навязчивый звук заставил понервничать. Подкравшись к двери, медленно приоткрыл ее, и выдохнул с облегчением, когда застал на пороге Лиссу.

«Вот болван. Забыл вовсе о том, что та должна сегодня прийти», – мысленно поругал себя, запахивая наспех синий махровый халат, так как гостья застала врасплох.

Девушка выглядела очень растерянной, теребя подол темно бордового сарафана. Про себя отметил, что она изменилась за эти полгода. Лицо приобрело заостренные черты, которые подчеркивала копна кудрявых каштановых волос, а также ярко-выраженная родинка на подбородке.

В свои двадцать три Лисса выглядела очень женственно, хотя, как по мне, и была худощавой. Особого шарма и задора ей придавали милые маленькие смешные веснушки.

В тот момент на меня смотрели большие зеленые глаза из-под густых длинных ресниц, в которых читались усталость и скрытое раздражение.

– Добрый день, профессор Гренель, – кивнула она и прошла уверенно в комнату.

– Не нужно фамильярничать. Можно просто Паскаль, – сказал, выглянув в коридор, чтобы убедиться, что за нами никто не следит.

– Как скажете!

– Вижу ты не в настроении?

Она только хмыкнула и уселась на кожаный дымчатого цвета диван. Пауза затянулась. Я дал девушке возможность прийти в себя, наблюдая, как та осмотрелась по сторонам и только затем приняла расслабленную позу.

– Немного, – напряженно выдохнула, словно только теперь поняла мой вопрос. – У меня были другие планы на этот вечер, но Сюзетта сказала, что я должна срочно прийти к вам. Что-то случилось с отцом?

– Не то, что бы…

– Где он? – перебила, перейдя сразу к делу.

– Не переживай, думаю с ним все в порядке…

– Думаете? – прокашлявшись, переспросила.

В воздухе опять повисло неловкое молчание.

– К сожалению, я и сам не знаю ответов на многие вопросы… Последний раз Питер выходил на связь позавчера. Он вынужден от кого-то скрываться.

С каждым моим словом, взгляд Лиссы становился серьезней. Она нервно стучала по стеклянному журнальному столику и, не веря в услышанное, отрицательно кивала головой.

– Во что же он ввязался на этот раз? Я уже неделю не могу ему дозвониться.

– И сам не понимаю, – ответил, сомневаясь.

Вот уже несколько дней меня не переставало мучить чувство тревоги. Интуиция подсказывала, что Беккер в огромной опасности.

– Он нашел кое-какие документы, – признался, бросив взгляд бегло в окно.

На улице к тому времени сильно стемнело, и я завесил тяжелые красные гардины, словно пытаясь обезопасить нас от незримой угрозы.

– Какие документы? – девушка изумленно взглянула на меня, а потом перевела взор на стол.

Затем, не дожидаясь разрешения, стала перебирать листы один за другим.

– Это они? – догадалась она.

Я положительно кивнул и подробно пересказал все то, что и сам знал, рассчитывая на поддержку.

Здесь должен объяснить, что дочь Питера решила пойти по его стопам. Она выбрала историко-философский факультет и благодаря хорошему образованию была весьма подкована во многих вопросах.

Некоторое время Лисса листала дневники, задумчиво кусая губу. А я не мешал, решив тем временем заказать ужин. Примерно спустя полчаса, она вскочила с дивана и вскрикнула:

– Но этого не может быть!

– Ты хорошо понимаешь древнюю латынь? – почему-то спросил первое, что пришло в голову.

– Еще бы… У нас в Сорбонне с первого курса заставляли ее учить, – заявила та гордо.

– Тогда, возможно, поможешь перевести эти письма?

– Попробую… Я, конечно, иногда пропускала лекции, – рассмеялась немного смущенно.

– Очень рассчитываю на тебя, – радостно сказал, подмигнув, как в старые добрые времена.

– Но где же отец мог найти дневники?

– Признаться, не знаю, – потер подбородок. – Однако Питер просто обязан пролить свет на все эти тайны.