Самое трудное было сохранить на физиономии серьезное выражение.

— Вихо!!

— А я Ник. Твой новый друг

— У меня полно друзей — скривился Вихо — Новых не надо

— А я думаю, что надо!

Извлек из кармана тоненькую стопку Франклинов — все, что мне выдали в качестве командировочных — помахал ею.

Глаза у Вихо загорелись. Вот что делает Бенджамин-животворящий.

— Слушаю тебя, Ник!

— Вон та машинка — я махнул в сторону красного Мустанга Кабриолета, что был припаркован возле подсобки — Она гаражная?

— Да. Только пригнали. Сказали, что для помощницы секретаря Совета Безопасности. Господина Доусона. Я там проверил все — тормоза, масло, омывайку… Муха не сидела — совсем новая тачка.

— А давай я ее заберу.

— Ты?!?

— Я. Вот заказ-наряд — я подал Вихо бумаги. И одновременно, оглянувшись, засунул механику в карман стодолларовые купюры. Четыреста баксов — как с куста. Все, что нажито непосиль… короче все, что выдали в качестве командировочных на две недели. Ничего, у меня теперь есть чековая книжка, выкручусь.

Вихо потрогал свой карман, тупо посмотрел на документы. Потом на меня. На индейца напал ступор. Наверное так быстро его никогда здесь не коррумпировали.

— Если что — скажешь, забрал Военно-штабной комитет, вот бумаги. Разбирайтесь с ними сами.

— Ага, понял.

— И с меня еще тебе доплатки — автомобиль буду здесь обслуживать.

— Ну оно само собой…

Я подхватил механика под локоток, повлек к Мустангу.

— Так что за машинка, какого года?

Кабриолет оказался совсем свежий, 68-го года, механика. Стоял в нем двигатель V8 объемом пять литров и мощностью 275 лошадиных сил. Салон — белая кожа, кузов автомобиля имел классические американские формы с плавными линиями и округлыми формами. Передняя часть Мустанга была украшена большой решеткой радиатора и круглыми фарами. Сзади располагались вертикальные фонари и небольшой спойлер.

— До сотки разгоняется за шесть секунд — Вихо наконец, ожил, даже заулыбался — Сейчас за ключами сбегаю, прокатимся.

Мы проверили, как все работает, пощелкали переключателями на приборной панели. У Мустанга был классический мягкий складной верх. Чтобы открыть крышу, нужно было сначала освободить два фиксатора на рамке ветрового стекла. После этого нажатием кнопки можно активировать электропривод, складывающий крышу. Опускать и поднимать ее на ходу было нельзя.

Я посмотрел книжку по эксплуатации. Форд рекомендовал заливать 89-й бензин класса Midgrade Plus — что-то среднее между нашими АИ-92 и АИ-95. Жрет, конечно, немало. 21 литр на 100 километров. Когда евреи опять зарубятся с арабами и цена бензина взлетит — этот жеребец разорит многих владельцев. Ну да мне плевать — ВШК платит за все.

Сделали кружок по подземной парковке. Машина шла плавно, разгонялась моментально. Очень приемистая. Когда уже парковался, Вихо вдруг забеспокоился:

— А могу я взглянуть на твои права?

Я порылся в сумке, подал механику красную книжечку больше напоми­навшую проф­союзный билет или пропуск. На ней было написано по-французски «Permis de Conduire». Слава богу я озадачился на этот счет и оформил еще в союзе международные права. Ну и спасибо Хрущеву, что вступил Союз в Женевскую конвенцию по автомобильному движению.

— Так ты русский!

— Советский

Вихо откинувшись в кресле, заржал.

— Что такое?

— Ну готовься. У Доусона на тебя огромный зуб вылезет.

— Антисоветчик?

Мне и про Бакли такое говорили. А в итоге все оказалось более-менее.

— Патентованный. Ладно, хер с ним, достанет своей давалке другой Мустанг. Я сейчас схожу за документами на тачку, а тебе потом надо будет зайти в офис Сигны и вписать себя в страховку. Без нее на улицах не появляйся — копы сразу на говно изойдут.

— У меня дипломатический паспорт. И номера я смотрю, тоже.

Тут я внезапно догнал, как облажался в аэропорту. С дипломатическим паспортом надо было смело идти отдельным коридором на границе, а не стоять в безумных нью-йоркских очередях. То-то иммиграционный чиновник посмотрел на меня, как на идиота.

— Копам плевать. Сначала повяжут, машину на штрафстоянку или блокиратор на колесо повесят. А потом иди, доказывай, консула вызывай….

Я смотрю Вихо был хорошо подкован в ооновских автомобильных делах. Я поблагодарил механика, вырулил на наземную парковку. Сходил по жаре в Chase Manhattan Bank на соседней улице — открыл счет. К нему тоже дали чековую книжку. Поудивлялись, конечно, советскому паспорту, проверили визу. Но в итоге все документы оформили и даже обналичили чек ВШК на тысячу долларов. Теперь я богат!

А вот в страховой компании Сигна девушка-менеджер аж замдиректору звонила — узнать, как вписывать меня по советским правам в полис. Считать стаж по дате выдачи прав или по заявлению. Вроде бы утрясли все.

Вернувшись обратно в ВШК, я сдал бумаги в бухгалтерию, заглянул к Бакли. Бледный начальник ВШК, постоянно вытирая пот со лба, с кем-то говорил по телефону:

— Да, но машина не была записана на вашего секретаря!

Бакли увидев меня, покачал головой, поманил пальцем.

— А я телепатией на владею! Обращайтесь в хозяйственное управление. Да, именно так. Наша заявка была первой. Всего доброго, мистер Доусон!

Энтони бросил трубку телефона, наставил на меня свой указательный палец.

— Дня не прошло, Орлов, а вы меня уже поссорили с влиятельным человеком! Вот зачем вам Мустанг⁈ Да еще кабриолет…

— Дело же не в Мустанге — тихо ответил я — А в том, чтобы заявить о себе. Теперь о нас знают.

— И уже ненавидят!

— Судя по тому, что мне рассказали — Доусон и так бы нас не полюбил. Он антисоветчик.

Я специально выделил «нас». Сел за стол для переговоров. На нем лежала огромная зеленая трубка военной рации. Американской PRC-6. Видел такую во Вьетнаме у беретов.

— Да, это для вас — кивнул Бакли, заметив мой интерес к рации — Она уже настроена на нужную частоту, включается вон той кнопкой с обратной стороны. Выход — на наш оперзал, дежурных я уже предупредил.

Я пощелкал тумблером, выдвинул и задвинул телескопическую антенну. Тяжелая дура, килограмма три.

— Далеко берет?

— Три километра. Центра Манхэттена захватывает. Прошу постоянно быть на связи.

Ну вот и удавку на меня надели.

До конца дня еще успел заскочить в резидентуру, отчитаться Боре о своих делах. Тот сразу убрал трубку рации в специальный экранированный контейнер, повел меня в защищенную комнату. Щелкнул тумблером на стене, послышался какой-то гул.

— Это глушилка, не обращай внимание. Давай, рассказывай. Как там Бакли?

— Ни разу не антисоветчик — пожал плечами я — Похоже он вообще из шотландцев. По выговору.

На занятиях с Машей мы проходили разные английские акценты. Я вздохнул. Послать бы ей весточку, но как?

— Я уточню в Центре, у нас такой информации нет — Дзагоев попросил штатку отряда, начал ее изучать.

— Два взвода, два командира взводов, все как у Грома. Административно-хозяйственный отдел, связисты, гараж… Ага, вот смотри — Боря показал мне позицию секретаря — Вот главный будущий стукач. Сечешь? Обо всем знает, все слышит и видит.

— И что же делать? Везти из Союза?

— Подумаем. И ты подумай.

Динамики в зале клуба «Пять звезд» надрывались Литлом Ричардом во всю силу, табачный дым стоял коромыслом. Мы с Синтией отплясав под Johnny B. Goode и Rock Around The Clock бухнулись за столик, заказали пива. Никаких напитков с «пятью звездочками» тут не было в помине — крепкого алкоголя в меню не присутствовало вообще. Похоже владельцы просто не озаботились нужной лицензией.

Сам клуб рок н ролла базировался за Таймс Сквер, найти его оказалось непросто. Небольшое полуподвальное помещение, интерьер простой, можно даже сказать минималистичный — деревянные полы, стены, окрашенные в серые цвета… Разве что порадовала светомузыка, которая пульсировала в такт рок н роллу. Прям накатила ностальгия по детдому — там у нас похожие дискачи были как раз в начале 90-х. Лампочки по кругу, самодельный зеркальный шар из осколков, ну и конечно, тайком от воспитателей протащенный шмурдяк в грелке. Заносил самый толстый — ибо всех обыскивали, а туалеты еще дополнительно проверяли в процессе. Физрук или трудовик врывались в кабинки, которые не имели шпингалетов, пытались запалить залетчиков. За бухач били армейским ремнем с пряжкой по голени — ибо жопы, ляжки уже были невосприимчивы к синякам. А на голени косточка подходит к самой коже, мяса и жира там нет. Боль адская и запоминается на… нет, на месяц не хватало, но на пару недель точно запоминалось — любое прикосновения вызывало натуральные мучения.