— За какие же заслуги тебе выдали такие хоромы? — я продолжил ходить по комнатам. Лепнина, люстры их хрусталя…

— Выдали мужу — переводчица покраснела — Он занимал в МИДе большую должность, был чрезвычайным и полномочным послом

— И где же этот чрезвычайный человек? Он не заявится сюда в самый разгар… э… занятий? Со всеми полномочиями?

Маша неопределенно хмыкнула, разложила на столе учебники, тетради.

— Виктор умер в прошлом году. Инфаркт. Ему было пятьдесят восемь.

Тут уже я тяжело вздохнул. Все не так у нас пошло. Разговор про смерть близких, Тихомирова сразу «закрылась» — скрестила ноги, схватила руки в замок. А ведь так хорошо начиналось. Маша на входе поцеловала меня в щечку, взяла за руку, показывать квартиру. В столовой я обнаружил накрытый стол — закуски, салаты, вино.

И одета была моя учительница весьма вольно. Мини-юбка, чулки, укороченный жакет. Явно иностранный — у нас такой и в 200-й секции ГУМа не купишь. Осталось лишь только сделать пару шагов навстречу, бокал вина, то, се…

Но нет, чую теперь на поле выпустили играть команду «Динамо». Мы скучно проходили деепричастные обороты, потом Маша вдарила по пословицам и поговоркам. Их я практически не знал, а в разговорной речи они часто встречаются. В итоге целый час я мог разглядывать учительницу, а вот потрогать, увы…

— На этом все — Тихомирова заколебалась — У меня готов обед и…

— С удовольствием

Я быстро покидал тетрадки и учебники в сумку, прошел в столову. Взял бутылку Саперави. Сейчас ускорим процесс. Поискал взглядом штопор.

— Ты же на машине! — Маша не подожгла конфорку с кастюлей — Как сядешь за руль?

— Очень даже просто

— А вот просто не надо! — Тихомирова забрала у меня бутылку — Иди мой руки.

Все. Надо мной пролетела птичка «обломинго».

В Волгу садился в печальном настроении. Вроде и не мальчик уже давно, чтобы расстраиватся из-за женских капризов, но вот поди ты… Чем-то Маша меня зацепила. На панели Алтая горел значок, что мне звонили. Я поднял трубку, набрал дежурного. Тот переключил на Гурьева.

— Где ты пропадаешь⁈ — сразу поинтересовался начальник американского отдела

Ни здрасьте тебе, ни как дела…

— Был на уроке английского. А что случилось?

— Поляков внезапно в обморок упал и не приходит в себя. Вызвали скорую.

— Он же здоровый, как бык!

— Вот и я удивился. Может из Азии что притащил? Хотя медики все прививки ему сделали. А потом еще проверяли по приезду.

— Точно проверить можно только на сифилис.

Гурьев хмыкнул.

— Ладно, приезжай, тут для тебя еще материалы пришли. Со мной позанимаешься, вместо Димы.

Само собой мчал я с визгом шин. Подействовала урановая пластина! И быстро то как… Теперь ее надо срочно удалить из телефона.

Сначала заехал к тайнику, забрал контейнер. На базе взяла новую защиту. Через два часа уже был в ГРУ.

Никакого кипеша тут не наблюдалось, поручкался с парой знакомых — никто про Полякова даже не знал.

Осторожно прошел в пустой кабинет, заперся. Нацепил защиту, вытащил пластину, убрал в контейнер. Все тщательно протер. Померял фон счетчиком. Блядь! Он трещал как не в себя. Надо убирать из здания и телефон! Благо обычный, городской. Не вертушка — замену найду легко. Замотал телефон в полотенце, убрал в сумку к контейнеру. Еще раз померял. Теперь все пучком, чистота и покой. Все барахло оттащил в багажник.

Идти к Гурьеву или нет? Пошел.

Тот был занят, выдал мне материалы под роспись, отправил в секретку их изучать. Это были доклады и шифротелеграммы нашей резидентуры в ООН. Нью-йоркские товарищи сообщали о разработках разных служащих, слежке, пересказывали всякие дрязги и слухи в секретариате совбеза и военно-штабном комитете. По-сути, ничего интересного или ценного. Выучил основные фамилии, должности. Вернул все документы обратно Гурьеву.

— Ну что там с Поляковым?

— Звонил в больницу. Кровоизлияние в мозг. Обширное. Ничего не понятно, откуда вдруг инсульт⁇

— Мнда… печально это все. Заеду к нему. Он в Бурденко?

— Да, там. Но к нему никого не пускают. Он в коме.

— Ни хуя себе!

Я потрясенно покачал головой.

— Ладно, держи меня в курсе

— Само собой.

Сразу после ГРУ, помчался на базу. Опять по дороге выкинул защиту в реку, в дивизии помылся. Сделал контроль. Дозиметр не ругался. Но домой ехать не решился. Выслушал пару ласковых от Яны, повинился.

— Дорогая, но что я могу сделать? Ночные стрельбы. Учения, понимаешь?

— Я ничего не хочу понимать! — голос жены в трубке дрожал — Ты за неделю дома был всего один раз!

— Сам страдаю. Радуйся, что удалось отбоярится от прыжков с парашютом.

Кому-то в дивизии пришла в голову классная идея — сгонять Гром в Рязань на базу ВДВ и дать отряду еще и прыжковую подготовку. По большому счету — глупость. Пришлось подключать Алидина, объяснять по второму кругу про нашу специализацию. Разумеется, меня больше волновал Поляков и пластина. На три дня в Рязань, когда у меня убийство общественно опасным способом в самом разгаре? Спасибо, не надо.

С утра встал, сделал зарядку с Громом. Пробежали в полной выкладке пятерку, позанимались в гимнастическом городке.

Потом к обеду на всех парах в ГРУ отвезти телефон. Все тихо, шухера нет. Потом на Каширку. Занял место за пальмой в столовке на самом открытии. Сидел, ковырял бефстроганов, ждал Федю. Попутно размышлял — если в Бурденко догадаются сделать дозиметрический контроль все может всплыть. Но как именно? В ГРУ все чисто, там концов не найдут. Будут думать на Бирму, что это там его траванули. Пока суть да дело, запросы, я уже отбуду в Штаты. Мог Поляков уже успеть сообщить обо мне американцам? Сомневаюсь. Какой-то экстренный канал связи у него должен быть, но вряд ли тут был повод им воспользоваться. Скорее всего полковник бы ждал регулярной эстафеты, готовил тайниковую операцию… В любом случае, у меня и всех, кого я везу в Нью-Йорк — будут дипломатические паспорта. А значит, иммунитет.

— О, Николай! — в зал столовой шумной толпой зашли лаборанты. Включая Федю — Давай к нам за стол!

— Я уже все, пора мне — сложил посуду на поднос, помахал всем рукой. И мигом стартанул в сторону лабы. Запер или не запер? Аллилуйя! Спасибо парашинскому раздолбайству. Я проник в помещение, нашел место, где стоял контейнер в ряду других. Засунул его обратно и уже было собрался обратно, как услышал голоса.

— А тут у нас радиационная лаборатория…

Это было голос Равиля! И он вел какую-то очередную экскурсию.

Я заметался. Куда спрятаться? Столы, свинцовые камеры, шкафы… Точно, за шкаф!

Уже забившись за шкаф, я понял, что поступил глупо. Надо было спокойно выйти из лаборатории, открыв дверь ногой, еще и предъявить Равилю бардак на рабочем месте Феди. Теперь если найдут — отбазариться будет совсем трудно.

— Почему дверь не заперта и не опечатана⁈ — начальственный рык был помощнее, чем у Касымыча.

— Сотрудник на обеде, забыл, наверное

— Внесите это в акт проверки. Я бы еще добавил, что необходимо провести инвентаризацию. У вас тут как происходит контроль за радиоактивными материалами?

— Вот книга учета

— Обязательно все сверим!

По лаборатории раздалось топание нескольких ботинок, чье-то угодливое поддакивание. Я покрылся липким потом. Сейчас найдут. Кто-то остановился совсем рядом со шкафом, я унюхал запах табака.

— Какой здесь уровень радиации? — начальник все никак не хотел уходить

— Секунду, я включу счетчик — ответил Равиль — Все в норме. Но лучше дозу не хватать лишнюю. Пойдемте дальше.

— Я что б ты знал, Равиль Касымыч, был с инспекцией на Маяке после каштымской аварии. И ничего, жив, только волосы повылазили

Теперь все льстиво засмеялись.

— Антон Николаевич, сколько тебя знаю — возразил Равиль — Ты всегда лысый был.