— Спасибо, но я не пью.

Особенно напитки, в которые можно добавить мальву. Однако у меня заурчало в животе, и я поняла, что с тех пор, как я ела, прошло уже несколько часов. Десятки часов. Но что я могла съесть в этом мире, что не повредило бы моему разуму и не отравило бы меня?

— Ты что-то упускаешь, моя дорогая.

Лайнус поднёс стакан ко рту и залпом выпил содержимое, прежде чем подбросить кубок в воздух, где он лопнул, как мыльный пузырь.

Я пялилась на пустое место в течение долгих секунд.

— Катори, завтра калидум празднует Середину Месяца, — рыгнул Лайнус. Дважды. — Рыночная площадь будет украшена к празднествам, и все будут продавать свои лучшие товары. Я был бы признателен, если бы ты составила мне компанию. Особенно с учётом того, что Круз утром первым делом уедет с дипломатической миссией.

Дипломатическая миссия, чёрт возьми. Я всё ещё не могла поверить, что он и Гвенельда могли работать вместе, но их желания совпадали. Гвен хотела пробудить своё племя так же, как и фейри. Но там, где Гвен хотела воссоединиться со своей семьёй, фейри хотели отменить своё регулирование пыли, чтобы они могли наводнить нашу Землю. Они убьют Негонгву и его людей в ту же секунду, как он снимет свой запрет.

— Я пришлю лусионага, чтобы забрать тебя на рассвете, — сказал Лайнус, хотя я не приняла его приглашение.

Я надеялась, что моё отсутствие ответа будет воспринято как отказ.

— Я могу забрать её, — проворчал Эйс. — Я всё равно пойду.

Одна густая, медово-рыжая бровь Лайнуса приподнялась, в то время как мои щеки покраснели. Всё, что я сделала, чтобы защитить Эйса, было бы напрасно, если бы он не перестал так беспокоиться обо мне.

— Разве у принца нет дел поважнее, чем таскать за собой чужую невесту? — спросила я.

На загорелом, едва заметном лице Лайнуса появилась улыбка.

Эйс отступил назад, удивление и боль боролись в его чертах.

— Верно. О чём я думал, ведя себя по-рыцарски? — его тон глубоко резал. — Возможно, мне следует пойти с Крузом, чтобы контролировать пробуждение охотников.

Я попыталась отвести взгляд от лица Эйса, но мазохист во мне не мог отвести взгляд.

— Я бы предпочёл, чтобы ты присматривал за моей невестой, — сказал Круз. — Никто не понимает охотников так, как ты.

Эйс фыркнул.

Я бросила взгляд на Круза. Пытался ли он заманить Эйса в ловушку, или он искренне верил, что я собираюсь одна напасть на фейри, чтобы наказать его за пробуждение охотников?

На самом деле… Могу ли я каким-то образом пригрозить ему, чтобы он остановился? Лили упоминала место под названием глэйды — один из домов Дэниели.

— Я бы хотела побольше увидеть ваше королевство, мистер Вуд. Как вы думаете, я могла бы устроить экскурсию завтра после празднования Середины Месяца?

— Господин Вуд, — Лайнус сморщил нос. — Мистер Вуд звучит так по-человечески.

— Простите моё незнание вашего языка и обычаев.

— Ты свободна, моя дорогая.

Рука Круза скользнула по тому месту, где несколько минут назад была рука Эйса. В отличие от руки Эйса, тепло, которое просачивалось сквозь его ладонь, казалось навязчивым, обжигающим.

— Я думаю, что это замечательная инициатива. Ты не проведёшь экскурсию для моей невесты, Эйс?

— Я уверен, что Катори будет удобнее посещать Неверру с лусионага.

Эйс не смотрел на меня, когда говорил это, но дрожь ужаса, пробежавшая по моему телу, зажгла мою метку, которая зажгла его ладонь.

Он скрестил пальцы, затем кивнул.

— Мне нужно посетить ещё одну вечеринку. Приятного вечера, Катори. Я надеюсь, что Круз будет с тобой нежнее, чем с Лили.

Я ахнула, а Лайнус рассмеялся. У Круза, по крайней мере, хватило порядочности не реагировать.

Откланявшись, Круз доставил меня по воздуху обратно в свою квартиру. Как только дверь закрылась, я крикнула:

— Так вот почему я здесь?

Его густые брови сошлись под чёрными волнами волос, падающими на лоб.

— Так вот почему ты здесь?

— Чтобы ты мог убрать меня с дороги, чтобы разбудить охотников?

— Нет.

— Тогда почему?

— Я уже объяснил свои причины, почему.

Я скрестила руки на груди.

— Если таковы были твои причины, тогда я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы Эйс провёл со мной завтра весь день.

Он склонил лицо набок.

— Ты пытаешься его разозлить?

Он ухмыльнулся.

— Я сомневаюсь, что это его разозлит.

— Я ему больше не нравлюсь, так что да, это так.

— Так ли?

Мои руки выпали из тугого узла и ударились о бока.

— Я тебя не понимаю!

— Не трать своё время на попытки.

Я провела руками по лицу и резко выдохнула.

— Потрать своё время, пытаясь понять себя, Катори.

Что это должно было означать?

— Я прекрасно понимаю себя.

— Понимаешь?

Я нахмурилась.

— Вероли будет здесь утром, чтобы одеть тебя, — он начал поворачиваться. — Ой. И я распорядился, чтобы тебе доставили еду, — он указал на камин, где на окружающих его камнях стояло серебряное блюдо. — В еде нет мальвы или яда, если уж на то пошло. Приятного вечера, Катори.

Когда он направился к двери, моё сердце бешено заколотилось о грудную клетку.

— Круз, если ты разбудишь охотников, используя кого-нибудь, кого я знаю, я превращу твою жизнь в ад.

На его губах заиграла наглая улыбка.

— Держу пари.

Он подмигнул, а затем ушёл, оставив меня в таком отчаянии, что я ходила и бродила, пока небо не стало тёмно-фиолетовым, а огонь почти догорел. Я добавила ещё поленьев, отщипнула кусочек еды с тарелки и подождала, пока моя голова не станет легче. Когда ничего не произошло, я с жадностью набросилась на еду. А потом, благодаря избытку адреналина, я подошла к книжному шкафу, выбрала книгу и заставила себя прочитать её.

Пока я торчала в этой забытой богом стране, я изучала столько фаэли, сколько могла.

ГЛАВА 37. ВОЗДУШНЫЕ КОРАБЛИ

В воздухе стоял пряный и насыщенный запах. Мама, должно быть, испекла булочки с корицей. Она всегда добавляла корицу в выпечку, будь то пикантная или сладкая. Мой желудок заурчал, и его урчание заставило меня пошевелиться.

Я прищурилась, оглядывая своё яркое окружение.

Я была не дома.

Я даже близко не была к дому. И моя мать не могла печь, потому что моей матери уже не было в живых. Осознание этого окатило меня, как ведро ледяной воды.

Мгновение я лежала неподвижно, прислушиваясь и приглядываясь. Шума не было, но кто-то приходил, потому что я была укутана в тяжелое меховое покрывало, а я его туда не положила. В очаге больше не плясали языки пламени, эркерное окно обрамляло бледное небо цвета барвинка, а блюдо с моим обедом заменили серебряной чашей, полной маленьких золотых слоек.

Я потянулась, затем хрустнула затёкшей шеей. Мех соскользнул с моих ног и растёкся по полу, открывая фиолетовую ткань вчерашнего платья. По крайней мере, никто не снял его с меня, что обнадёживало. Я потянула за концы ленты, и лиф соскользнул с моей стеснённой груди. Как я умудрилась заснуть в этой смирительной рубашке, было выше моего понимания. Затем я поработала над своими волосами, удалив все шпильки, которые наверняка оставили вмятины на коже головы. Я расплела косу и помассировала голову, которая казалась затуманенной от слишком долгого сна. Или, может быть, это было из-за всех книг на фаэли, которые я пыталась расшифровать.

Прохладный воздух со свистом ударил мне в спину. Я повернулась к входной двери, когда Вероли засуетилась.

— Благословенное утро, дорогая.

— Доброе утро.

Ответ был роботизированным, потому что оно никоим образом не было добрым утром, если я всё ещё была здесь.

— Я не хотела тебя будить, но мне сказали, чтобы ты была готова к середине утра.

Она поставила на пол набитую тканевую сумку и наклонилась в талии, чтобы достать лоскуты прозрачной бирюзовой ткани. Наряд, который я должна была надеть.