В первом издании, написанном в Сиэтле, я упоминаю влияние божественной музыки Ференца Листа, Фрэнка Заппы, Людвига ван Бетховена, Майлса Дэвиса и Иоганна Себастьяна Баха. Эту работу я закончил в лесу острова Уидби под аккомпанемент Устад Али Акбар Хана, Мортона Фелдмана, Никхила Банерджи, квартета «Kronos» и Брайана Ино.

В основном тексте книги все тибетские имена и названия для удобства читателя транскрибированы фонетически, а в примечаниях, библиографии и предметном указателе дано тибетское написание. Фонетическое отображение тибетских слов – вопрос довольно проблематичный, поскольку в разных областях Тибета произношение отличается. Я просто старался быть последовательным и использовал наименее сложную для читателя форму. Названия всех тибетских сочинений переведены, или дан их краткий перевод.

Ссылки на тибетские тексты содержат имя автора и описательный перевод названия. Если цитируемая работа представлена на европейском языке, то приводится автор и дата публикации. Я не пытался исправлять написание слов в подлинниках тибетских текстов. Все санскритские термины транслитерируются общепринятым образом. В библиографии и примечаниях ссылки на классические индийские труды, переведенные в тибетском кангьюре и тенгьюре, основываются на номерах в каталоге Тохоку издания Дерге: «Полный каталог тибетского буддийского канона» (Bkah-hgyur и Bstan-hgyur), редакторы Хакудзю Юи, Мунетада Судзуки, Йеншо Канакура и Токан Тада (Sendai: Tohoku Imperial University, 1934).

Я надеюсь, что приведенная здесь краткая биография Долпопы и описание его идей позволят ощутить силу его харизмы и обаяния и приоткроют доступ к его неординарным и вдохновляющим духовным откровениям, а также дадут импульс к исследованию его деятельности. Долпопа пишет в уникальном, неповторимом стиле, одновременно используя язык постижения, возникшего в результате созерцания, и научные термины великих трактатов Индии и Тибета. Поэтому при обсуждении и переводе его трудов напрашивается необходимость соответствующей технической терминологии, но я постарался избежать того, что Джеймс Джойс называет «схоластической вонью», которой пронизано большинство академических сочинений и переводов. Говорят, даже духовным преемникам Долпопы было трудно охватить гениальность учителя, и я не сомневаюсь, что даже этот переработанный труд далек от совершенства. Но, по крайней мере, теперь Долпопа и его духовное наследие выйдут из тени официальной тибетской истории.

Ил. 1. Долпопа Шераб Гьялцен (1292–1361). Латунная статуя XV века с инкрустацией серебром и медью. Храм Джоканг (Лхаса, Тибет). Опубликовано у von Schroeder (2001), т. 2, 228Е

Одна из основных причин возникновения сложностей в интерпретации позднего индийского буддизма в том виде, в котором он пришел в Тибет, – противоречивые описания пустоты (санскр. шуньята, тиб. stong pa nyid), найденные в текстах и комментариях, относящихся к разным периодам развития традиции[1]. Понимание просветленной вечной сущности, или природы будды, которая есть в каждом существе, противоречило раннему традиционному буддийскому утверждению об отсутствии какой бы то ни было постоянной сущности[2]. В Тибете для последователей Махаяны и Ваджраяны ключевую важность имела интерпретация этих двух тем в текстах, пришедших из Индии.

Похоже, напряжение достигло предела в Тибете в XIV веке, вызвав всплеск диспутов на тему природы будды и скрытых подтекстов, касающихся буддийских традиций комментариев и практики. Пока не вполне ясны причины столь интенсивного интереса к этим вопросам в тот период тибетской истории, но очевидно, что многие выдающиеся мастера, написавшие наиболее значимые труды, были тесно связаны с практикой и учением Калачакра-тантры и либо лично знали друг друга, либо у них было много общих учителей и учеников. Среди наиболее влиятельных из этих мастеров были Кармапа Рангджунг Дордже (1284–1339), Будон Ринчендуб (1290–1364), Долпопа Шераб Гьялцен (1292–1361), Лонгчен Рабджампа (1308–1363), лама Дампа Сонам Гьялцен (1312–1375) и Барава Гьялцен Палзанг (1310–1391)[3].

Несомненно, учения Долпопы, который также был известен как Будда из Долпо (Dol po sangs rgyas) и Всеведущий из Долпо, олицетворяющий будд трех времен (Dus gsum sangs rgyas Kun mkhyen Dol po pa), содержат самые противоречивые и поразительные идеи, когда-либо выдвигаемые великими мастерами тибетского буддизма. Эти противоречия остаются весьма актуальными в буддийском мире и сегодня, спустя более чем шестьсот пятьдесят лет после ухода Долпопы.

Пытаясь понять характер и значение идей Долпопы, их влияние, оказанное на тибетскую духовную составляющую, важно учитывать, что он был одной из самых заметных фигур в истории Тибета. Его нельзя назвать деятелем местного масштаба, чьи понятия повлияли только на последователей традиции Джонанг и чья линия интерпретационной мысли умерла после жестокого подавления традиции центральным правительством Тибета в середине XVII века. Хотя такова ортодоксальная версия событий, существует большое число свидетельств широкого распространения наследия Долпопы, и до сегодняшнего дня продолжающего оказывать глубокое влияние на развитие тибетского буддизма.

Когда бы ни всплывало имя Долпопы – в древних полемических трактатах или в беседах с современными тибетскими учителями, очевидно, что его помнят прежде всего в связи с созданием и развитием воззрения, известного как жентонг (тиб. gzhan stong). До недавнего времени современные ученые были знакомы с этим воззрением по резко критическим работам последующих оппонентов Долпопы[4]. В отсутствие голоса самого Долпопы в защиту воззрения и его многочисленных трудов, ставших доступными только с 1992 года, даже имя Долпопы и слова «Джонанг» и «жентонг» часто ассоциировались с ошибочной и еретической доктриной, от которой тибетский буддизм избавился несколько веков назад[5]. Таким образом, весьма значительный сегмент тибетской религиозной истории был сокрыт. Одна из основных целей этой работы – позволить жизни и идеям Долпопы говорить самим за себя.

Долпопа использовал термин «жентонг» (пустота-от-другого) для описания абсолютной реальности как пустой только в том смысле, что она свободна от относительных явлений. Воззрение жентонг – основное духовное наследие Долпопы, всегда вызывающее у людей сильный отклик, позитивный или негативный. Подобного понимания придерживались до него и другие – и в Индии, и в Тибете, однако именно Долпопа смог впервые широко провозгласить и записать свои измышления, используя новую и шокирующую многих современников терминологию. Новый язык Дхармы (тиб. chos skad), включавший такие ранее неизвестные термины, как «жентонг», будет темой второй главы.

Согласно Долпопе, и абсолютное, и относительное пусто, как это всегда утверждалось в буддизме, но их пустота отличается. Явления относительного уровня пусты от собственной независимой природы, или самобытия (тиб. rang stong), и не более реальны, чем рога зайца или сын бесплодной женщины. В отличие от этого, абсолютная реальность истинно пуста только от других относительных явлений. Сейчас, когда стали доступны сочинения Долпопы, становится ясно, что он считал доктрины пустоты-от-себя (рантонг) и пустоты-от-другого (жентонг) на одном и том же уровне не противоречащими друг другу, а взаимодополняющими[6]. Он проводил тщательное различие между воззрением пустоты-от-другого, применяя только к абсолютному, и пустотой-от-себя, используя в контексте относительного. Оба подхода крайне важны для правильного понимания природы сансары и нирваны. Долпопа не соглашался с теми, кто рассматривал абсолютное и относительное пустым и лишенным самосуществования и отказывался признать существование чего-либо не лишенного самосуществования. С их точки зрения, понятие пустоты от других относительных явлений не соответствовало определению пустоты.