— Напоследок хоть с бабой вдоволь покувыркаюсь! — загоготал Нур.

— Ты стар и неопрятен! — возразила “альфа-феминистка”. — Твоя кровь сомнительна. Ты не будешь участвовать в обряде зачатия.

— Медвежья отрыжка! Да какой я тебе старый?! Да я любую из твоих воительниц с закрытыми глазами завалю!

— Второй тоже не подходит, — сказала Верховная Альруна, не обращая внимания на проклятия Нура, и ткнула на Ахиба. — Уж больно худ и слишком смугл и черняв. Бесова кровь в нем течет. Этот подойдет, — кивнула предводительница на меня. — Готовьте обряд.

Японокочерыжка! Ругнулся я про себя. Кем только я не был в этом мире: рабом, гладиатором, воином, оборотнем, командующим, любовником королевы, но осеменителем — никогда… Я думал, что уже все перепробовал, но “карьерный рост” вынес меня на очередную ступеньку… вниз. Что-то в последнее время дорога к успеху всегда закрыта на ремонт.

— Через три дня мы принесем жертву Лесным духам, — прервала мои размышления Альруна. — Подготовьте чужеземцев к обряду...

Нас заперли в каменном “склепе” с единственным дырой-окном размером с тарелку и массивной железной дверью. Рассеченные лучики света с трудом протискивались внутрь через узкую “бойницу”. Вечером лучики совсем сдохли и тюрьма погрузилась в полумрак.Выждав когда солнце спрячется, Ахиб промолвил:— Уже заполночь. Я готов вызвать Андара.— Давай! — я отошел чуть в сторону.Ахиб сбросил одежду и что-то прошептал. Нур видел в темноте лишь его силуэт и не понимал, что происходит:— Ты что задумал, ваше величество? Ты на хрена портки снял? Разве не слышал — не годишься ты для обряда!Но король его уже не слышал. Тело Ахиба окутала дымка. Плотными кольцами дым обвил фигуру, скрыв полностью от наших глаз. Через несколько секунд дымка растворилась, послышалось грудное урчание, и на месте Ахиба стоял огромный черный леопард.Нур отпрянул в угол и стукнулся головой о стену:— Что за бесовщина?! Ведро помоев тебе в гроб! Один в псину обращается, а этот в кота лесного?! А что раньше нельзя было это сделать, когда нас не заперли?— Это леопард, — улыбнулся я. — Ахиб может обращаться только ночью…Андар скользнул к двери и вцепился зубами в железное полотно. Когти и зубы скрежетали по металлу, пытаясь сломать твердь, но тщетно… Тюрьма построена на совесть.Леопард отпрянул от двери и бросился на оконце. Рычал и бил лапами по каменной кладке, пытаясь расшевелить камни и расширить проем. Но стена выстояла. Андар скользнул в темный угол, и через пару секунд оттуда шагнул запыхавшийся Ахиб:— Камни не поддаются зверю…— Ничего, — ответил я. — Нас принесут в жертву через три дня. В полнолуние… Как и любой кровавый обряд сделают они это ночью. Ликан освободит нас.— Только не убивай их всех, — воскликнул Нур. — Оставь мне несколько баб!— Я не буду их убивать, у меня на них другие планы.Нур почесал косматую бороду:— Ты хочешь использовать баб по назначению? Тебе не много будет?— Они отличные воины, в преддверии войны я хочу сделать их нашими союзниками.— Но как? — удивился Ахиб. — Они скорее умрут, чем подчинятся мужчинам!— Есть у меня одна мысль! И вы мне в этом поможете…

На третий день нашего заключения дверь камеры распахнулась. На пороге возвышался мускулистый силуэт Альруны под прикрытием десятка лучниц. Те целились в наши сердца. Натянутые луки дрожали в нетерпении.— Выходи, — воительница ткнула в меня усеянным перстнями пальцем. — Твое время пришло!Я оценил обстановку. Можно прыгнуть в гущу стражниц и лишить их возможности стрелять — в упор лук почти бесполезен. Пока буду лететь — пару-тройку стрел получу. Еле уловимый запах алкалоидов свидетельствовали о том, что стрелы отравлены. Амулеты мне оставили: кровь Люпуса и красный камень, возможно, обезвредят яд. А если нет?.. Проверка ценою в жизнь меня не устраивала… Будем тогда следовать прежнему плану, а пока изобразим покорных рабов, подавленных пленом.С обреченным видом я вышел из склепа. На меня тут же упала сеть, петли стянули руки. Моих сокамерников снова заперли.Меня повели в огромный бревенчатый дом, напоминавший храм. Вместо крыши — башенки, вместо окон — узкие щели. Огромные обитые кованым железом двери, больше напоминавшие ворота, охраняли две стражницы в соблазнительно открытых «полудоспехах». Они распахнули двери, и конвой затолкал меня внутрь.В воздухе запахло лавандой и эфирными маслами. Стены единственного огромного зала увешаны шкурами животных и высушенными диковинными цветами. В центре огромной чашей возвышалась купель из черного камня с бортами, украшенными позолотой и резьбой по камню. За купелью широкая кровать из резного дуба, застеленная пледами из лисьих и собольих шкур.— Прими омовение в купели, чужеземец, — приказала Альруна. — Сейчас приведут деву. Тебе выпала честь зачать новую лесную жрицу…— А если родится мальчик? — спросил я.— Он будет принесен в жертву Лесным духам.— Вы убиваете младенцев? — мои глаза налились кровью, и я обратился в первача, но никто этого не заметил — первач отличим от человека лишь силой и блеском глаз.— Мужчины не достойны существовать с нами, они несут скверну и похоть.— А ты сама добродетель? Живете как дикари, поклоняетесь лесу, путников убиваете…— Не тебе судить нас, чужеземец…— Лесные духи насытились кровью, — сказал я многозначительно понизив голос. — Они осуждают тебя, скоро ты познаешь их гнев.Мимолетная тень испуга пробежала по лицу Альруны, но она тут же взяла себя в руки.Ага… Есть у нее слабое место. Радикальная религиозность и слепое поклонение высшим силам — ее слабая струна, на ней и будем играть мою музыку.— Ты не смеешь говорить о святом, иначе умрешь, не дожив до обряда!..Я не стал больше спорить. Спорить с фанатиком, это все равно, что копать могилу чайной ложкой. С меня сняли путы и двери заперли снаружи.Я осмотрелся. Из «храма» не выбраться. Стены и двери толстые, окон нет, если не считать узких “бойниц”, но в такие только кошка пролезет. За порогом расчет лучниц.Лишь мощь Ликана может помочь... Но его время не пришло. Я пока не чувствую луну.Я скинул одежду и нырнул в купель. Вода оказалась теплой и с какой-то приятной отдушкой. Почти час я барахтался в чаше, наслаждаясь купанием. Давно я не принимал ванну, кажется с прошлой жизни…Выбравшись из “ванны”, я накинул чистый балахон из серой ткани, обнаруженный на борту чаши. Все приготовили для “чистой и большой любви”.Уже под вечер снаружи послышались шаги, громыхнули запоры, и двери распахнулись. Под прикрытием лучниц в зал ступила хрупкая девушка. Она бегло бросила на меня взгляд и тут же опустила глаза. Ее красивое личико излучало страх и кротость.Вот и девушка мне на ночь. Хорошенькая… Только совсем молоденькая… Что-то мне ее жаль. Интересно, а ее спросил кто-нибудь — хочет ли она ребенка? Готова ли к зачатию? Или здесь все решает альфа-феминистка? Останемся одни — поговорю с ней. Если ее запугали, секса у меня сегодня не будет, а жаль… Хороша девица.В дверях показалась массивная фигура верховной жрицы:— Если ты причинишь вред Лие — ты умрешь!— Насколько я знаю, я и так умру…— Это почетная смерть в обряде подношения Лесным духам, а так умрешь мучительно как презренный враг с отравленной стрелой в животе, а тело лишится захоронения и будет скормлено лесному зверью… — Смерть одна, ее нельзя разделить на хорошую и плохую. Хуже смерти может быть только жизнь в ожидании смерти…Я схватил девчушку и, прижав ее спиной к себе, обхватил ее шею руками:— Назад! Опустите луки! Если не выпустите меня — я сверну ей шею! Принесите мне мои доспехи и оружие!— Ты можешь убить ее, чужеземец, — спокойно проговорила Альруна. — Она готова к смерти, многие из них так находят свою кончину — в вечер зачатия…Стражницы вышли и двери захлопнулись, снаружи бухнул засов.— Прости, — улыбнулся я девушке, убирая захват. — Я должнен был попробовать. Если ты не готова, то…Но я не успел договорить, Лия повисла у меня на шее, покрывая мое лицо поцелуями. Былая кротость испарилась, в глазах сверкали страстные огоньки, а тело чуть подрагивало от нетерпения. Она прижалась молодой грудью ко мне так, что я почувстовал твердь ее сосков. Она кусала мои губы, а ее руки стягивали с меня одежду.Ого! А девица не промах... Я сдернул с нее легкое платьице и приподнял за талию. Она обвила мой торс упругими бедрами, словно боялась упустить. Я подошел к кровати, и мы упали на меха звериных шкур…***