– Да! – С жаром подхватил хозяин. – Да!!!

Россомаха присел рядом на лавку, налил себе рябинового вина, спросил:

– Всё брешешь, Барсук? Ох, и хорошая у тебя рябиновка.… Уезжать не охота.

– А вы поживите – поживите. – Оживился хозяин. – Светлая кыдым так смеётся, – смеётся, что на душе радостно. Все мои домочадцы улыбаться чаще стали, и мне – мне весело. Я с вас и денег не возьму.

– Рады бы, да надо ехать. – Россомаха встал. – Нужда гонит. Завтра на рассвете выезжаем. Вечерком растопи мыльню пожарче, а сейчас бы кузнеца хорошего пригласить, пусть копыта коням посмотрит.

– Сейчас мальчишку пошлю своего. А вы чего хотите? Я бы вам рассказал – рассказал, я округу хорошо знаю, я аж за Камни ходил, по молодости – то, когда ноги носили.

– У нас есть проводник. – Хмуро сказал Россомаха. – Уж какой есть, такой есть. Но совет твой не помешает… – Они какое-то время беседовали о том, какие есть в окрестностях тропы, какие водятся опасные звери и духи, а Санька сидела, потягивала рябиновку и смотрела по сторонам. Как только запахло близкой весной, в помещении, как правило, душном и полутёмном, сидеть совсем не хотелось. Хоть и прохладно ещё было, а всё же на солнышке и дышалось веселее, и просто находиться было приятнее. Дети, которых здесь было много, хоть и непонятно, чьих, уже затеяли возню с визгом и гамом; Чен что-то показывал им, счастливый и чумазый так же, как и они, приняв участие в их возне. Санька уже не первый раз наблюдала, как он затевает игры с местной ребятней, и её всегда поражало, как быстро они находили общий язык. Невежественные ребятишки прекрасно его понимали, тогда как его друзья и Санька несколько месяцев учились этому.… Подперев щёку рукой, Санька наблюдала за их играми, в пол уха слушала Росомаху и Барсука. Тоже персонаж… Маленький забавный человечек, обидеть которого так легко и так… подло! За три дня, что они провели на этом постоялом дворе, Санька слушала его рассказы и рассуждения с неизменным вниманием, рассказала ему несколько историй, над которыми он серьёзно размышлял ночи напролёт, а с утра поджидал Саньку на выходе из конюшни и делился результатами своих размышлений, неожиданно яркими и нестандартными.

– И как тебе не надоест? – Спросил как-то Диего, привалившись к косяку и ковыряясь в зубах щепкой. – На каждом постоялом дворе, в каждой крепости ты привечаешь какого-нибудь дурачка и нянчишься с ним… Правда, надо признать, это даёт неплохие результаты. Все они тебе готовы бесплатно последнее отдать.… Научи, как ты это делаешь?

– Тебе не понять. – Холодно ответила Санька. – Прежде всего, уясни одну вещь: они не дурачки. Это прекрасные и добрые люди, которые мне нравятся, и с которыми мне приятно общаться. А им приятно общаться со мной.

– А где ты Росомаху и Хару подцепила?

– Я не хочу с тобой обсуждать моих друзей. – Санька резко встала. – Пусти, я пойду. – И, так как он заступил ей дорогу и нагло надвигался на неё всей тушей, она раздельно произнесла:

– Пусти; я ссать хочу.

Приём был проверенный, ещё со студенческих времён: он тут же шарахнулся в сторону.

На рассвете было ещё морозно. Источенное капелью кружево льда хрупко ломалось под копытами коней; не смотря на холод, пахло весной, воздух был влажным, прозрачным и вкусным. Как оно обычно водится, с вечера решили лечь спать пораньше, чтобы с утра выехать отдохнувшими и бодрыми, и как всегда же, пол ночи проболтали, проиграли в нарды и проржали. Теперь все зевали, не скрываясь, Санька, всегда тяжело встающая, ворчала и фыркала. Они покидали последний цивилизованный уголок; дальше лежали пустынные земли, где редко-редко им могли встретиться охотники и их кочевья. Четыре лошади везли поклажу, в том числе лёгкую юрту, запасные тёплые вещи, оружие и доспехи Росомахи, таки успевшего принарядиться, продукты и овёс. Собственно, только теперь их новое путешествие и началось.

И по первости протекало даже приятно. Отчаянно пели птицы, солнышко припекало, Россомаха развлекал Саньку, рассказывая что-то из своего бурного прошлого, и она то и дело заливалась звонким смехом. Местность, как и прежде, была сказочно красива, даже не смотря на голые грустные леса и пятна снега и оголившейся земли; в ярко-голубом небе сверкали белые перья облаков. Даже Диего не раздражал: ехал впереди и напевал своим сказочным голосом какую-то довольно приятную песенку. В обед, расположившись на ярко освещённом солнцем каменном уступе, они ели и любовались обширной долиной, раскинувшейся внизу, на которой паслись олени. Санька уже знала, что лечебные свойства их молодых рогов известны с незапамятных времён – даже сейчас считалось, что это древний рецепт от кучи хворей. Россомаха и Хара вяло обсуждали возможность добыть несколько таких рогов для продажи, и Санька их отговаривала: в конце концов, вернутся они не скоро, зачем зря губить животных?..

– Здесь красиво так. – Говорила Санька. – Почему люди здесь не живут?

– Духи злые, ревнивые. – Пояснил Россомаха. – Здесь много таких мест. Люди приходят, охотятся, собирают мёд, другое – и уходят. Жить здесь духи не дают. Как ни старайся их задобрить, они всё равно берут дань кровью. А не то поражают безумием, и люди делаются, как звери, муж на жену, брат на брата руку поднимают…

– Чушь. – Фыркнул Диего. – Если люди собачатся промеж собой, духи тут не при чём. Это люди – собаки. В земле и природе нет зла, оно всё в нас.

– Не обобщай. – Возразила Санька. – И потом, ты же Сын Солнца, ты имеешь дело с магией, с духами, как ты можешь это отрицать?

– Вот потому, сладкая моя, я и говорю так, что знаю. Духам на нас плевать, они сами по себе. Они только способны усугубить то, что человек принёс с собой и обернуть против него, но по своей прихоти зла не сотворят. Поверь: я знаю.

– Страшно небось, – заметила Санька, – в земле духов?

– А тебе? – Покосился он на неё.

– А я за собой ничего особенного не знаю.

– И я не знаю. – Ухмыльнулся он. – Только оно иной раз невесть, откуда и вылазит… Кстати, говорить о них так близко от их мест не стоит. Такими разговорами как раз и можно что-нибудь на себя накликать. Никогда не замечала? Говоришь о чём-то, просто высказываешь вслух какое-нибудь опасение, и оно бац: и случается? А не болтай лишнего. Это я в корыстных целях говорю; вы мне ещё понадобитесь, не хотелось бы без вас остаться раньше времени.

– А потом? – Спросил Россомаха. – Когда мы выполним свою задачу, что будет?

– Ничего. – Диего великолепно изобразил недоумение. – Останетесь живы – идите, куда хотите. Причём богатые и свободные от всяческого проклятия.

– Что это за артефакт такой, что снимает проклятия?

– Он не проклятия снимает. Он исполняет желания. Любые. Говорят, можно пожелать, чтобы солнце двинулось в обратную сторону, и мир перевернулся, и так будет.

– И он любые желания исполняет?

– Нет. – Мило, не без издёвки, улыбнулся Диего. – Только того, кто знает, как с ним обращаться. Одно из моих самых сильных желаний на данный момент – чтобы этого проклятия не существовало, так что в этом пункте вы тоже в выигрыше.

– Ты и о нас позаботишься?

– Придётся. Здесь невозможно снять проклятие только с себя, оно наше, общее. Проще пожелать, чтобы его вовсе не было.

– Я не верю тебе. – Сказал Россомаха.

– Я тоже тебе не верю. Я знаю твоё прошлое, Лишённый рода, и не верю, что ты изменился. Воры и грабители не меняются, только притворяются на время…

– Прекратите! – Вмешалась Санька. – Тебя не касается прошлое никого из нас! – Заявила она Диего. – Понятно? Это не твоё собачье дело!

– Мне надоело, что такая дрянь, как твой Россомаха…

Хара вскочил и молнией метнулся между ними:

– Хватит! – Крикнул гневно. – Оскорблениями вы только всё портите! Зачем?!

– Мой воин – не дрянь! – вспылила и Санька. – Он мой друг и верно служит мне уже давно! Не смей употреблять такие слова о нём!

– Я убью тебя! – Проговорил бледный от гнева Россомаха. Глаза метали молнии, ноздри дрожали.