«Ну вот, закрыл весь обзор, — подумал Виктор. — Судя по стилю езды, вероятно, дед какой-то».

Водитель тем временем заглушил машину и разговаривал по мобильному. На машине был логотип «Форда»: — Ford Kuga, — прочитал Виктор, опять увидев новую модель. Раньше такую не встречал. Вот они их наштамповали за четыре года! Так ничего, симпатичная игрушка. Виктору машина понравилась. Тем временем дверь открылась, и из Форда вышел молодой парень, по-летнему опрятно одетый. Он был в светлых брюках и белой рубашке поло. Паренёк с аккуратной стрижкой был похож на такого успешного игрока в гольф. В руках у него была большая салфетка. Он тщательно протёр зеркало заднего вида, затем — левое стекло, потом — подняв дворники, не торопясь, долго и нудно вытирал лобовое, потом, правое стекло. Закончив с чисткой стёкол, он аккуратно свернул салфетку пополам, скатал в тонкую трубочку и убрал в салон. Сам же, скрестив руки на груди, стал возле машины, смотря в сторону выхода из универа.

«Тоже кого-то ждёт», — подумал Виктор.

Молодой человек, с виду лет двадцати пяти, стоял у нового приятного автомобиля и, скорее всего, ждал свою подругу. Виктор даже слегка позавидовал ему. Вот умеют же люди жить! Устраивают свои дела. У них есть стабильность и размеренность, не то что у него. Его всю жизнь кидало из одной крайности в другую. Только появлялась уверенность в завтрашнем дне — обязательно что-то случалось и всё опять шло наперекосяк. Почему так, Виктор не знал и не понимал, что он делает не так, как другие. А может, это просто видимость, и у других тоже хватает гемора.

Парень меж тем кого-то увидел и с радостью на лице шагнул вперёд, разводя руки в стороны, готовясь обнять. Виктор бросил взгляд левее, на ступеньки ЧГУ, и сердце у него перестало биться. Это была Настя. Виктор, затаив дыхание, смотрел, как она со счастливой улыбкой быстрым шагом спускалась навстречу парню. Настя была одета в светлое летнее платье, лёгкие босоножки, в руке держала изящную сумочку. Она повзрослела, вроде даже стала чуточку выше. Те же детские изящные черты лица, но теперь она распустилась, как созревший цветок. Появилась неотразимая женственность. Как будто художник в свою картину, которая и без того уже была прекрасна, добавил несколько незначительных штрихов, сделав её мировым шедевром.

— Ничего себе чикса, — прервал его мысли таксист. — Везёт же кому-то.

Виктор, не осознавая, что делает, взялся за ручку двери, дёрнул. Замок щёлкнул, и дверь приоткрылась. Настя тем временем подошла к парню, и привычно поцеловала его в губы. Он обнял её, чего-то сказал и, держа одной рукой за талию, повёл к пассажирской двери. У Виктора всё сжалось в комок. Настя, счастливая, по-летнему лёгкая, изящно забралась на переднее сиденье. Парень прикрыл дверь — не захлопнул, а именно аккуратно прикрыл — и поспешил за руль. Рыкнул мотор, и машина, плавно тронувшись с места, сделав правый поворот на Советский проспект, скрылась из виду. Вот и всё. Вот и конец всем его иллюзиям. Это была точка. Потом обрыв, и следующая его глава начиналась с красной строки.

— Я дальше не поеду, — сказал он водителю. — Должен ещё чего-нибудь?

— Нет, и так нормально заплатил, — ответил тот.

Виктор вышел. Куда идти? Кругом безликая пустота и никчемность. Жить было не для чего. В глубине души он понимал, что всё это пройдёт, переболит. Он начнёт новую жизнь, и будет у него другая Настя, а эту страницу надо просто перевернуть. Нельзя объять необъятное. Но сейчас… сейчас было просто трудно дышать от чего-то непоправимого, чего-то безвозвратно потерянного. Потом, когда гормоны успокоились, когда разум снова возобладал над чувствами, он пытался трезво оценить ситуацию. Правильно ли он поступил, что не вышел из машины? Может, стоило подойти? Но каждый раз Виктор приходил к выводу, что правильно. Они были знакомы очень мало времени, хоть и узнали друг друга достаточно хорошо. Прошло уже четыре года, Настя прожила их полностью, и что произошло за это время, одному Богу известно. В конце концов, он же хотел, чтобы она была счастлива. И похоже, она счастлива со сверстником, а не с человеком, который старше её на много лет.

На следующий день Виктор поехал в гараж. Свет был отключён, скорее всего, за неуплату. Огляделся. Второй этаж он так и не сделал, а столько лет собирался. В углу на том же месте стоял прицеп. Во многих местах сквозь краску проступила ржавчина. Залез в кессон. Пакет лежал на том же месте. Развернул — всё чётко, восемь миллионов, ничего не сгнило и не пропало. Ну, хоть что-то. Будет с чего начать. Надо также наведаться в милицию, наверняка он до сих пор числится как без вести пропавший. К тому же стоило прояснить ситуацию, что там с «Нивой». По большому счёту, на «Ниву» было плевать, машину новую он себе купит, но про своё отсутствие какую-то историю рассказать всё же придется. Но это всё позже, это всё не сейчас.

Дома от нечего делать включил ноутбук. Тот мягко зашуршал, пытаясь подсоединиться к сети, но сети не было. Выскочило несколько уведомлений, что, мол, надо обновить и то и это. Виктор почувствовал лёгкую чуть слышную вибрацию Нуо. Он наклонился поближе к ноуту, и Нуо завибрировал громче и отчетливее. Виктор понял: они взаимодействуют меж собой. Снял Нуо с шеи и положил на клавиатуру. Монитор тут же заморгал, потом на экране появился новый ярлычок. Виктор уже собирался дабл-кликнуть на него, как он самооткрылся, и во весь экран появился знакомый енот.

— Привет, — сказал Виктор, — думал, уже не увижу тебя.

— Привет, — поздоровался енот, игнорируя ремарку Виктора. — Я тебе обновлю здесь всё, если ты не против?

— Конечно, не против, — Виктор обрадовался такому дружелюбию со стороны енота. — Только интернета нет, но тебе, пожалуй, это неважно.

— Конечно, неважно, — ухмыльнулся зверёк. — У меня свой интернет, — и он отвернулся от Виктора, смотря куда-то в сторону.

Комп усиленно работал, моргая всеми своими индикаторами, и буквально через минуту енот сказал:

— Всё, Ярский, я тебе всё обновил, будет работать как часы. Надо ещё чего-нибудь?

— Мне надо подумать, — ответил Виктор. — Ты же не уйдёшь далеко?

— Я всегда здесь, — сказал енот и ехидно добавил: — в отличие от некоторых.

Виктор стал разбираться с новой программой, которую только что установил Нуо. Похоже, что его информационные возможности теперь были безграничны. В отличие от запросов на информацию, которые он неоднократно пытался делать, медитируя со своим разумом, компьютер выдавал чёткие ответы на любые вопросы. Он не упрямился, как Нуо, он был просто машиной, а значит, для него не было полутонов: либо единица, либо ноль. Вопросы можно было задавать как с голоса, так и печатая прямо во встроенном текстовом окне. Для начала Виктор попробовал поупражняться в статистике, спросив, сколько сейчас людей на Земле, сколько в России, сколько в Череповце. Затем спросил, сколько кубометров воды в Чёрном море. Нуо отвечал мгновенно, внятно и точно. Виктор мог, к примеру, выглянуть в окно и спросить, каков доход за прошлый год вон у той женщины, что переходит дорогу. Ответ был не только с точностью до копейки, он был развёрнутым и чётко сформулированным в таблицу. Столько-то — зарплата, столько-то — пенсия, столько-то — проценты от вклада. Наигравшись в эти глупости, он пошёл дальше, набрав:

— Где сейчас Настя и что делает?

Нуо не стал игнорировать, ответил и на этот вопрос. Но ответил односложно:

— На этот вопрос ответ невозможен.

Виктор повторил то же самое с Сиплым. Формулировка ответа слегка отличалась, но смысл был тот же. Попробовал немного схитрить, написав:

— Счастлива ли сейчас Настя?

— Счастье — понятие относительное, — написал енот.

— Нуо, ответь по десятибальной шкале, где «один» – это совсем плохо, а «десять», очень хорошо, — не унимался Виктор.

Ответ пришёл разочаровывающий:

— Счастье не измеряется цифрами.

Спорить с Нуо было непросто. Он легко уходил от ответов на личные вопросы, но мгновенно давал исчерпывающие ответы на любые другие. Решил пойти ва-банк, спросив: