Костёр догорал. Красные угли медленно темнели. Уже не было видно рядом стоящих деревьев. Лес погрузился в темноту. Устроившись поудобнее, насколько это было возможно на жёстких ветках, Виктор погрузился в полусон. Нет, уснуть полностью ему не удастся, это он понимал, чутко прислушиваясь к любому шороху, к любому скрипу деревьев, но даже просто вот так полежать с закрытыми глазами несколько часов, и он наберётся сил пройти остаток пути. Ночью стало совсем холодно, ноги затекли, спина болела от жёстких веток, втыкающихся то здесь, то там. До рассвета ещё далеко, а идти по темноте желания не было никакого. Как медведь, Виктор выполз из своего импровизированного убежища, насобирал сушняка, разжёг костер. Согревшись, размял ноги, прыгая вокруг пламени, набросал крупных дров, чтобы подольше горели, снова забрался в свою берлогу, укутался поудобнее. Теперь можно было попробовать заснуть, костра хватит на несколько часов. Собственно, так и получилось. Он погрузился в полноценный сон и проспал часа два или три. Когда проснулся, небо не было уже фиолетово-чёрным. Светло-серый оттенок давал понять, что скоро рассвет. Можно собираться в путь.

Рассвело быстро. Ярский шёл и шёл, время от времени сверяясь с компасом. Где-то здесь он должен был пересечь ручей — и дальше прямо на юг. Там за речкой старая леспромхозная дорога. По ней идти будет гораздо легче. Но то ли он сбился с пути, то ли ещё не дошёл. Впереди, насколько хватало глаз, однообразно простирался сосновый бор. Вода закончилась. Попробовал есть снег, ну так, то ещё удовольствие.

Наконец лес стал редеть, сменяясь кустарником, и скоро Виктор вышел к реке. Неширокий ручей, не больше десяти метров в русле, был подо льдом. Снег почти растаял, оставив тёмные пятна проталин. В это время года ходить по льду опасно, но выбора особо не было. Снял рюкзак, понёс в руке. Перебравшись на другой берег, почти сразу заметил дорогу. Она была не езжая, но Виктор увидел следы — не то от трактора, не то от квадроцикла. Ну вот, теперь всё прямо, и километров через семь-восемь он должен выйти к глухой деревеньке. Летом там полно народу, в основном дачники, а зимой, скорее всего, никого нет. Но это уже неважно, потом, если повезёт, можно будет остановить попутку, там начинались жилые деревни до самого Борисово. Дальше ходит автобус до Бабаево. Там цивилизация. Но пока приходилось идти. Идти пешком. Других вариантов не было.

Уже совсем стемнело, когда, на пригорке показалась деревенька. Виктор прибавил ходу. Ноги едва слушались его, когда он увидел табличку «д. Кийново». В некоторых домах горел свет, из труб шёл дым, топили печки. Деревня явно была жилая, дорога чищеная, более того, впереди проехала машина и, моргнув стоп-сигналами, свернула куда-то в переулок. Надо было решать вопрос с транспортом. Дальше идти пешком сил уже никаких не было. Виктор посмотрел на карту. Отсюда до районного центра Бабаево больше ста километров, а то и все сто двадцать. А там уже поездом до Череповца часа три, не больше. Проходя мимо одного из домов, Виктор заметил бабушку. Она стояла, опершись на клюку, и смотрела на Виктора.

— Добрый вечер, — как можно вежливее поздоровался он.

— Добрый-добрый, мил человек, чего-то не узнаю, — прищурилась она, вглядываясь в лицо Виктора. — Из михайловских что ли? Степан ли? Или нет?

— Нет, бабуль, не михайловский, рыбак я, из города, — соврал Виктор. — Вот ходил на реку, — не зная, что еще сказать, собрался было идти дальше, но бабулька не унималась:

— Из города? Далёко же до города, тёмно ужо. На машине хоть?

— Нет, я пешком, может, довезёт кто, пойду я, бабуль.

— Ой да кто же тебя довезёт, — старушка явно была из тех любителей поговорить, которым до всего есть дело. — Хотя вон, Колька, только что проехал, поди спроси, может, поедет он домой. Борисовский он сам. Воно туда пойдить, в девятом доме он живёт. Хотя вряд ли, на ночь-то. Ой, не знаю, ночью-то, — заохала бабулька.

Информация, конечно, была ценная, и возможно, если повезёт, то всё решится должным образом. Попрощавшись со старушкой, Виктор потопал дальше, в сторону указанного дома.

За поворотом, в небольшом переулке, с включёнными габаритами и открытым багажником стояла старенькая четвёрка. Паренёк, согнувшись напополам, копался в багажнике. На крыше стояла банка пива «Балтика». Вытащив большой белый мешок, парень ловко закинул его на плечо и собрался было пройти в открытую калитку, но Виктор окликнул его:

— Ты Николай, что ли?

Человек обернулся насколько позволял мешок:

— Ну я. Чо хотел?

— Да поговорить. — Виктор указал рукой на мешок: — Я подожду.

— Ага, я щас, — сказал паренёк и скрылся во дворе за забором.

Ярский снял рюкзак, поставил на скамейку, что стояла возле покосившегося деревянного забора. Огляделся. Одноэтажные домики, похожие друг на друга, обыкновенные деревенские, ничем не примечательные. Поёжился. Уже совсем стемнело и стало подмораживать. Пока шёл, было даже жарко. Как только остановился, пронизывающий холод предательски начал поддувать морозным воздухом. Николая не было минут пять. Обошёл машину, сразу заметил, насколько древняя она была. Сгнившие пороги неумело заляпаны шпатлёвкой. Обратил внимание на колеса. Даже при тусклом свете фонаря было видно, что все они разные. Прямо не машина, а сборная солянка.

Вышел Николай.

— Чё хотел? — не здороваясь, спросил он.

— Витёк, — протянул руку Виктор.

— Колян, — быстро и сильно ответил тот на рукопожатие. — Чё хотел? — в третий раз повторил он.

— Мне это, в Череповец, — Виктор решил начать без прелюдий и сразу перейти к делу. — Можешь отвезти?

— С хуя-ли? — Николай не особо выбирал выражения.

— Заплачу нормально, — Виктор решил не мелочиться и сразу пошёл с козырей.

— Да это понятно, — сказал Николай. — Я вообще-то не собирался сегодня, да и пива уже выпил. Завтра в Борисово поеду и бесплатно могу отвезти. Ты к кому приехал-то? Или на рыбалку?

Виктор замешкался. Ну вот что ему сказать, какой из него рыбак?

— Геолог я, — первое, что пришло в голову, сморозил он. — Думал, доберусь до Борисово засветло, а тут никто по пути не попался. Куда вот теперь ночью? Я заплачу хорошо, — опять повторил он.

Колян недоверчиво оглядел Виктора.

— И чего ты тут золото, что ли, искал, геолог? — хмыкнул он с улыбкой.

Ярский вздрогнул и поёжился.

— Ну тип того. Не совсем золото, камушки разные, породы, — как-то совсем неуверенно ответил он, проклиная себя за это своё неумение врать.

— В общем так, — Виктор решил не выдумывать — в конце концов, чё титьки-то мять. — Заплачу до Бабаево сто долларов — до Череповца, двести. Если пиво выпил, я могу за руль сесть, права есть. Поедешь?

Николай недоверчиво округлил глаза:

— Ты чего, олигарх, что ли? Двести баксов — это почти шесть тысяч. Гонишь.

— И ещё бак бензина заправлю, — решил добить Виктор. — Решай быстрее: едем, нет?

— Чё «быстрее», а то у тебя очередь из таксистов тут стоит! — ухмыльнулся Колян. — Ладно, поехали, чего там, до Череповца за шесть штук можно напрячься. Только деньги вперёд, — он недоверчиво посмотрел на странного пассажира.

— Половину — сразу, половину — когда в Черепе будем, — осадил его Виктор.

— Тогда бак сразу заправим, я на мели, — показал на крышку бака Николай.

— Лады. Замётано. — Виктор протянул руку.

Колян хлопнул по руке: — Погоди, документы возьму.

В общем, сторговались. Пока Колян ходил в дом, Ярский сунул руку в рюкзак, выудил оттуда пачку баксов. Вытащил несколько купюр, штук десять-пятнадцать, сунул в наружный карман куртки. Застегнул молнию. Пачку бросил обратно в рюкзак, тщательно завязав шнурок. Ладно, пока вроде всё по плану. Вышел Колян. Виктор протянул ему стодолларовую купюру. Тот взял в руки, посмотрел на свет, потёр пальцами. Интересная особенность: наверное, девяносто девять процентов россиян делают это, взяв в руки доллары или евро (прим. автора*).

— Настоящие хоть? — спросил Колян. — Рублей-то нет, что ли?