Он склонился ко мне, к моим волосам, уже успевшим высохнуть и превратиться в спутанное, немного кучерявое гнездо, и глубоко вдохнул.

— Но почему тебе страшно? Ты же знаешь, я никогда не сделаю тебе ничего плохого, — и он разжал руку.

Я громко, со всхлипом и стоном, вздохнула, падая на руки, а потом еще раз и еще раз, пытаясь отдышаться. Когда это получилось, я повернула голову, туда, откуда за мной наблюдал Риган. Или тот, кто пытался выдавать себя за него.

— Кто ты? — выдохнула я, боль от горла распространилась ниже, разливаясь по груди.

— Тот, кого ты любишь, — просто ответил Риган и уголки его губ дернулись вверх, хотя глаза оставались скованны вечными льдами.

— Уверен, что люблю? — переспросила я, прикладывая руку к шее, туда, где кожа еще хранила следы от его пальцев. — Может быть, здесь следует применить прошедшее время? Ты вроде как должен быть мертв. И это я тебя убила.

— Я помню, — ровно, как если бы мы говорили не о его смерти, а о выборе ресторана на вечер ответил Риган. Теперь он явно не походил на того, кто умел ценить хорошую кухню, качественное вино и дорогое шелковое белье. Если это и был он, то, кажется, многие его качества остались в прошлом. И все же, я смотрела и не могла поверить, что вижу его перед собой. Живым, дышащим, настоящим. — Много времени прошло, правда? — его губы изогнулись подобии улыбки. — Ты изменилась, я — изменился. Мир, в котором мы жили — изменился тоже. Но это не важно.

— А что важно? — эхом откликнулась я.

Он встал, легко выпрямившись в полный рост и демонстрируя мне свой странный наряд — коричневая рубашка, черный жилет и коричневые брюки, все сухое и явно не успевшее побывать в воде. Обувь и вовсе отсутствовала.

— Важно, что ты здесь, со мной, — он протянул мне руку, которую я, чуть поколебавшись, приняла и, опираясь на неё, встала. Но едва сделала шаг в сторону, как нога поскользнулась. Упасть мне не дали, крепко вцепившись в руку и заставив выпрямиться. — И я больше не дам тебе уйти.

Прозвучало как угроза, но я сочла за лучшее промолчать.

Наклонившись, Риган ухватился за толстую веревку. Послышался всплеск и с другой стороны в остров ткнулась лодка, больше похожая на старорусскую ладью в миниатюре — с одним продольным парусом, натянутым на установленную посередине небольшую мачту и двумя наборами весел, с одного и с другого конца деревянной плавательной конструкции. Нос и корма лодки были загнуты круто вверх, отчего было непонятно, как в неё садиться.

— И что ты хочешь, чтобы я сделала? — скептично поджала я губы, складывая руки на груди.

— Ничего, — ответил Риган и подхватив меня на руки, понес к лодке. — Я все сделаю сам.

Я сопротивляться не стала. Во-первых, не хотелось вновь оказаться в воде. Во-вторых, не хотелось складываться в крокозябру, чтобы забраться на борт лодки. А Ригану нормально, ноги длинные, до Луны дошагать можно, переступил через бортик — и на месте.

Поставив меня на ноги уже в лодке, он в несколько сильных размашистых движений поднял парус, который тут же натянулся под воздействием резко подувшего не пойми откуда ветра, и направился к корме.

— Предложишь мне тоже налечь на весла? — хмыкнула я, наблюдая за тем, как Риган взялся за деревянные приспособления и начал размашисто грести, уводя лодку от острова.

— Сам справлюсь, — рыкнул Риган, делая широкие гребки веслами. Они гулко ударялись об воду и с плеском поднимались обратно.

— Это да, — закивала я. — Это я не сомневаюсь. Для трупа ты очень бодро выглядишь. И также бодро веслами машешь. Секретом не поделишься?

Лодка, тем временем, уплывала все дальше и дальше, уводимая усилиями Ригана и ветром, надувающим парус в открытое водяное пространство, слишком большое для озера или реки.

— Это морская бухта, — будто прочитав мои мысли, проговорил Риган. — Мы сейчас находимся в Туманном Заливе. Это узкая и изогнутая заводь, где всегда очень туманно и очень переменчивый ветер, а потому плавать крайне затруднительно. Здесь разбилось не одно судно. Туманный залив глубоко вдается в сушу, и соединяет море и пролив. Нам необходимо проплыть вдоль берегов залива и добраться до гавани Цемесс, где мы сможем сойти на сушу.

— А почему мы не можем сделать этого прямо сейчас? Если мы плывем вдоль этих самых берегов? — нахмурилась я. Воздух стал ощутимо холоднее и чем дальше, тем не комфортнее было находиться на продуваемой всеми ветрами утлой лодочке.

— Потому что берега здесь очень скалистые, имеются сильные подводные течения и легко сесть на мель.

— А куда мы плывем? — наконец, сообразила поинтересоваться я. — И вообще, где мы? Я не в локальном, а в глобальном смысле.

— Мы направляемся в мой дворец, — величаво и даже где-то гордо заявил Риган, оглянувшись на меня через плечо.

— Дворец? — икнула я, а после застонала вслух, прикрывая глаза и понимая, что опять вляпалась в какую-то высокородную историю. — Неужели и ты тоже?

— Что значит, и я тоже? — заметно напрягся Риган.

— То и значит, — психанула я. — Знаешь, ты можешь плыть куда захочешь, а лично мне надоело путешествовать по мирам! Я хочу домой!

— И что ты собираешься делать? — не особо заинтересовавшись моим заявлением, лениво протянул Риган, подняв весла из воды.

— Разве не очевидно? — поморщилась я, махнула рукой на прощание и собралась перемахнуть через бортик, сиганув в воду, но не успела.

— Гал был прав, — раздалось прямо за спиной и не успела я моргнуть, как холодные пальцы прикоснулись к затылку. — Надо было погрузить тебя в лодку еще в бесчувственном состоянии, а не заниматься экстренным кормлением практически умирающего суккуба и последующими бесполезными беседами.

И меня утянуло туда, где ярко светит солнце, согревая и тело, и душу.

36.

— Годы идут, привычки не меняются, — проворчала я, едва проснувшись.

Я лежала на чем-то, похожем на гамак, вот только полотно, натянутое меж двух изогнутых деревянных арок было больше раза в три обычного гамака и возвышалось в метрах полтора над землей. С трудом раздирая глаза от липкого сна, я доползла до края и хотела аккуратно выглянуть, а вместо этого…

А вместо этого вывалилась из этого гамака, словно птенчик из гнезда. И самое обидное, что вывалилась головой вниз, а приземлилась почему-то на попу, хорошо, что травяное покрывало, устилавшее землю, оказалось мягким, даже немного пружинящим на ощупь.

— Какая странная трава, — пробормотала я, проводя ладонью по плотным, чуть шершавым травинкам, пропуская их сквозь пальцы.

- Это не трава, — проговорили надо мной. И тут же подхватили подмышки, вынуждая подняться с земли. — Знаешь, даже мне ты иногда кажешься сплошным недоразумением.

— Я тебя удивлю, у меня в отношении самой себя те же безрадостные мысли, — вяло отмахиваясь от Ригана, возвращающего меня обратно в гамак, заявила я.

Полотно качнулось и еще сильнее провисло под немалым весом Ригана, решившего примоститься по соседству, а именно — забраться в гамак с ногами, заложить руки за голову и мечтательно уставиться в лазурно-голубое небо, такое яркое, что на него было больно смотреть.

— Красиво, — выдохнула я восторженно, осматриваясь вокруг. Перед нами открывался вид на холмистую долину, которую укрывали стелящиеся по земле заросли растений с ярко-фиолетовыми цветками. В первое мгновение мне показалось, будто это лаванда, но после, присмотревшись, поняла, что это нечто другое, с кистевидными соцветиями и более похожее на вечнозеленые кустарники. Они слегка покачивались, так как по открытому, ничем не защищенному пространству вольно гуляли ветра и не было ни одного, даже самого хилого деревца. А там, вдали, у горизонта виднелись очертания островерхих горных хребтов. — Что это за место?

— Не знаю, — сдержанно откликнулся Риган, щурясь на солнце. — Предполагаю, что вересковая пустошь.

— В смысле? — подхватилась я тревожно. — Ты не знаешь, куда меня приволок? Это как?

— Ты никогда не умела слушать, — вздохнул он и поднялся. Уже из положения сидя, с укором посмотрел на меня и продолжил: — Я же сказал, то, что ты видишь — не настоящее. Это греза. Древняя магия, которой владел мой народ и которая была практически полностью утрачена. На данный момент, управлять грезой могу лишь я. По сути, греза — это иллюзия, которую можно применить к чему угодно. Даже к человеку. Ты сейчас околдована иллюзией.