Спецназовец подбежал к Олегу Юрьевичу, который по-прежнему лежал на спине и тяжко дышал, рядом на коленях суетился медик.

– Что с ним? – выдохнул запыхавшийся больше от волнения, чем от бега Рама.

– Он без сознания. Совсем ослаб. Пульс, как ниточка, – не отрываясь от занятия, констатировал медик. Убрал вскрытую ампулу, использованный шприц в спецконтейнер. Взял безвольную руку профессора за запястье, прислушался к пульсу. Ссэр остановил взгляд на лице Олега Юрьевича. То, что увидел, ему не понравилось. Он осторожно сдвинул капюшон на лоб.

Лицо ученого претерпело некоторые изменения. К виденным ранее бледной коже и усталым морщинам прибавились покрасневшие веки, пигментные темные пятна размером с десятирублевик на щеках, лбу и шее. Причем на шее из них торчали волоски, были короткими и тонкими.

Ссэр хотел сдвинуть капюшон дальше, но тут профессор зашевелился и открыл глаза. Медик отпрянул. Правый глаз Олега Юрьевича был красным. Лопнувший сосуд залил кровью три четверти яблока, отчего вид ученого и без того не вполне здоровый стал ужасным.

Олег Юрьевич  судорожно задвигал глазами, резко поднялся, надвинул капюшон, просипел:

– Со мной все в порядке. Это я… слегка… вымотался.

Игнорируя изумленные взгляды, он схватился за край плиты, тяжело поднялся. Его покачивало:

– Где, мул? Он цел? – с беспокойным видом профессор закрутил головой. Затем спохватился, достал из кармана джойстик. Его качнуло, повело. Он подшагнул к штабелю, оперся о него плечом, заработал рычажками. Пальцы его двигались плавно и аккуратно.

Скоро из-за сгоревшего трактора приставными шажками вышел транспортер. Развернулся и как ни в чем, ни бывало, неспешной рысцой направился к своему хозяину. С озабоченным видом профессор осмотрел контейнеры. К немалому его облегчению все оказались целыми за исключением двух, но и там пули прошли вскользь, оставив неглубокие вмятины.

Убедившись, что с профессором все в порядке, Рама вернулся к Малому. Тот сидел на корточках рядом с телом »монолитовца» и рассматривал его лицо.

– О чем задумался? – спросил Рама.

– Да вот, смотрю, шлем целый интересно череп тоже?

– А что с ним сделается?

– Ну, знаешь, высота, масса тела и все такое. Вполне мог треснуть или сплющиться.

– На хрена тебе это знать? Мертвый и мертвый. Ты лучше скажи, почему они вдруг с крыши сиганули?

– Я откуда знаю, – с хрустом в коленке Малой встал, – задал бы тебе такой же вопрос, будь уверен в твоей компетенции. Но ты ведь не знаешь?

– Нет.

– Вот и я не знаю.

Малой пошел к плитам.

Сверчок лежал под сгоревшим трактором. Было тесно, пахло гарью, что-то кололо в правый бок, но он не пытался сдвинуться. Когда стихли выстрелы, и стало понятно, чья взяла, у него вдруг возникла мысль, дождаться пока остальные уйдут, затем вылезти, догнать Фазу с Пижоном и с ними через «Восточный кордон» выйти из зоны. Он уже сомневался, что сможет дойти до «шара».

Что Сверчок юркнул под сгоревший остов, никто не заметил, так как пальба началась в тот момент, когда он зашел за трактор. Парень об этом не знал и когда Рама подошел к Чилиму, Сверчок подумал, что за ним и полез из укрытия. Когда из-под трактора показалась его рука, а затем голова, Рама испугался до невозможности и едва не выстрелил. Ему показалось, что лезет зомбяк. И это было немудрено, Сверчок весь был перепачкан в пепле.

– Твою мать, – выдохнул спецназовец, опуская пулемет, – так можно и заикой остаться. Какого черта ты там делаешь? – Про себя подумал: «Я ведь про него совсем забыл. Как у него получается быть таким не запоминающимся?».

– Начали стрелять я и сховался, – парень выполз из-под трактора, хотел было отряхнуться, увидел неподвижного Чилима, замер, шепотом спросил. –  Что с ним?

– Нет больше Чилима, – угрюмо буркнул Рама, – надо его похоронить. Поищим давай кругом, может, лопату какую найдем. Нельзя его так оставлять.

– Эй! – от плит послышался громкий голос Малого.

Рама выглянул из-за трактора. Научник его заметил, замахал рукой, – идите сюда!

– Сейчас, – без энтузиазма ответил Рама, – давай Сверчок айда.

К тому моменту, когда они подошли, профессор уже забрался на транспортер, а Ссэр устраивал ему под спину свой ранец.

– Надо срочно идти, – говорил Малой негромко, с озабоченным лицом, – Олег Юрьевич неважно себя чувствует, совсем плох.

– Мы хотели Чилима похоронить, – проговорил Рама.

– Не сейчас. Давайте на обратном пути. Если не успеем, все жертвы и потери окажутся напрасными. Только проф знает, как добраться до «шара».

– Я его хотя бы в трактор суну, – не дожидаясь возражений, Рама побежал к остову.

– Только быстро! – крикнул ему вслед Малой.

Спецназовец рывком открыл ржавую дверь. Раздался душераздирающий скрип, посыпались гарь и труха. Он заглянул в кабину – все выжжено. Наклонился, поднял Чилима. Обмякшего и тяжелого усадил на ржавый скелет сидения за обгоревший руль. На секунду задержался. Тот выглядел спящим. Нижняя губа Рамы дернулась, глаза увлажнились:

– Я вернусь, Чил. Прости.

Он захлопнул дверь и побежал к дожидавшимся его людям.

Профессор неплохо устроился, восседал на алюминиевых контейнерах, как на диване, голени и бедра его не туго притягивали две стяжки.

– И чего бы вам сразу сюда не забраться? – спросил Рама. Олег Юрьевич ему не ответил. Он сидел хмурый и больной.

– Ну, все, – распоряжался Малой, – пора идти. Сверчок, давай, как и раньше – вперед. Ссэр ты за ним, потом мы с профессором, Рама последним.

Никто не возражал. Даже если и имелись протестные мыслишки, их давила огромная до неимоверности мохнатая алчность.

– Черт, черт, – Пижон пальцем трогал  под носом и отчетливо ощущал бархатистую поверхность. Фаза покосился на  стрелка. Пятно выглядело неестественно и даже жутковато, словно вытекшая из ноздри сопля-плесень. Оно было до отвратительности белое, глядя на которое, своя боль в ноге притуплялась.

– Не лапь, – проговорил угрюмо сержант, вилкой зачерпнул  из контейнера гречку с говядиной, сунул в рот.

– Блин, – простонал Пижон, – вчера еще не было. И во рту, на языке, там в горле как будто шероховато, першит, блин постоянно, – в подтверждении сказанного он кашлянул. – Лучше бы я с ними пошел, хоть какой-то был шанс.

– Хрен там, а не шанс, – проворчал Фаза с набитым ртом.

– Хрен здесь, – Пижон резко смахнул с пня вскрытую банку. Она полетела, разбрасывая перловку с тушеной свининой. Сержант взглянул на лежащие в сухих листьях консервы, продолжил жевать.

– Они, наверное, уже у ШАРА желания загадывают. Такое раз в жизни случается, а я здесь, – скулил Пижон. В отчаяние схватился за шлем и заскреб пальцами, словно драл себя за волосы. Затем выдохнул, выпрямился и заговорил зло. – Не зря проф в зону полез и Товаруга твой друган подтвердил, что знал того сталкера, который »шар» искал и чей планшет…

– Да не ной ты, – Фаза мотнул головой, досадливо цокнул. – Яйцеголовый этот вертел вас всех, как лохов чилийских. Мозги засрал, а вы и рты разинули. Он помирает, ему что-то там надо в лаборатории. Но не ШАР. Нет ШАРА, это все сталкерские байки. Может лекарство, арт какой-то уникальный, аномалия, не знаю, но не ШАР.

– С чего ты взял, что байки? Всезнающий, да? Хер ли тогда до сих пор в охранниках ходишь? шкурой рискуешь? – язвил Пижон, мерзко кривя рот.

– Потому что это выдумка. Вот смотри, допустим, подвел тебя тот же самый Олег Юрьевич к двери и говорит: «Открой ее, там в аквариуме золотая рыбка. Она все наши желания исполнит». Но при этом умалчивает, что если дверь откроешь, назад дороги, уже не будет. Или Пан или пропал. Ты бы открыл? Поверил бы ему на слово?

– Как-то ты неправильно переиначиваешь, – возмутился Пижон, – почему дороги назад нет?

– Потому, если там не окажется ШАРА, у тебя времени воспользоваться другим вариантом уже не будет. Ты гарантированно помрешь страшной и мучительной смертью. Ослепнешь, твои глаза побелеют, плесень изо рта полезет, будет жрать тебя изнутри и, в конце концов, доконает.