Без лишних слов Чилим взял на себя роль командира. Никто, впрочем, не возражал. Профессор передал ему координаты промежуточной точки и занял штатное место за транспортером. Товаруга шел впереди, Чилим его ориентировал. Скидывать на ПДА проводника координаты он не стал, что не сильно мешало делу. Сталкеру главное знать вектор движения, а там уже сам дорожку выберет.

Товаруга не был в восторге от смены командования, но ничего криминального в этом не видел. Свое неудовольствие разбивал золотым шаром, который, возможно, ждал впереди. Были в словах профессора резон и факты, которые стыковались с ранее имеющейся у него информацией.

На привале, организованном по причине плохого самочувствия Олега Юрьевича, произошло нечто, что заставило проводника поменять решение.

Они уже шли два часа по гнилому лесу. Профессор чаще обычного кашлял. Подносил кулак к губам, выдыхал воздух с хрипом, а бывало и с мокротой, сплевывал, вытирал губы тылом ладони, что-то бубнил и брел дальше. Он то и дело отставал из-за чего отряд останавливался и ждал пока он встанет в строй.

Спускались в глубокий промытый дождями овраг. Профессор споткнулся и, поднимая сухие листья, ломая ветки, покатился вниз. Чилим кинулся наперерез, но не успел. Вместо него Олега Юрьевича остановила старая ель. Он впечатался в шершавый ствол боком, застонал и скрючился.

Некоторое время лежал неподвижно, только шумно дышал. На вопросы Ссэра не отвечал, а когда тот попытался его перевернуть, застонал, скрючился еще сильнее и внутри него что-то захлюпало.

– Не трогай его, – запретил Малой, – сейчас отпустит.

Наконец, Олег Юрьевич зашевелился. Встал на колени и вялыми движениями, словно замороженный, расстегнул защелку, стянул шлем.

– Профессор, – заговорил Чилим, – шлем снимать нель…

– Иди к черту, – простонал ученый, отбрасывая защитную сферу в сторону. Затем перевернулся, сел на землю, прислонился спиной к дереву. Отдышался, заговорил снова, – этот ваш горшок осточертел. Нет никого в этом лесу. Некого бояться. Лес мертвый.

– И я ни одной зверушки не приметил, – Малой тоже снял шлем, принялся зверски скрести голову ногтями. – От вашей каски все зудит, – как блохастый пес от удовольствия крупного почесона, он закатил глаза и отвалил челюсть. Чилим с Рамой переглянулись, но перечить не стали. Этот пожилой джентльмен вел их в такое место, где от ништяков мошна лопнет. Они не сомневались, если все срастется, то назад пойдут вдвоем. Тем более, что мутантов в округе действительно не наблюдалось. Тем не менее, шлемы снимать они не стали.

Когда передых закончился, и пришло время идти дальше, обнаружилось, что проводника нет. Они кричали, звали, ждали, но не через пять, ни через десять минут Товаруга не появился. Грязно выругавшись, Чилим занял его место. И более, менее справлялся, до определенного момента.

Он заметил аномалию в последний момент. Притаившаяся за поваленным стволом, в сухих сучьях «комариная плешь», потянула его. Чилим ощутил неприятное давление на правой руке, плече и ноге. От неожиданного треска вдруг разродившегося детектора, он так резко отпрянул назад, что не устоял и упал.

– Чтоб ты сдохла, – скрежетал, поднимаясь, Чилим, ощущая, как что-то подрагивает под коленками. – Сверчок! – громко крикнул он, – ходи сюда!

Развально′й трусцой парень подбежал к новому командиру.

– Значит, так, – Чилим выставил руку и пальцем показывал вперед, – идешь вон на ту корявую елку с двумя макушками. Не торопись, если что-то заметишь или почувствуешь нехорошее, сразу останавливайся. Я буду сзади.

Сверчок вернул взгляд с вилкоподобной ели и в упор посмотрел на спецназовца:

– У меня нет детектора, – проговорил он онемевшими губами, понимая, к чему дело клонится.

– Тебе и не нужен, ты вроде бы местный, так все интуичишь. Сколько? Три, четыре года без детектора справлялся? Тебя он только отвлекать будет. Если что, я подстрахую.

– Хорош, парня, отмычкой ставить. Ты командир – тебе и идти первому, – подал голос Ссэр.

– А ты старый, завали, – дерзко проговорил Рама, – не то сам возглавишь.

Ссэр обернулся. Позади него в метрах пяти стоял здоровяк, пусть его пулемет и висел на ремне через шею стволом вниз, а левая рука свободно вдоль тела, правая крепко сжимала рукоятку, а палец лежал на спусковом крючке. Рама дерзко таращился на медика, который и на пике формы смог бы столкнуть его с места.

Ссэр счел безопасным не отвечать и вновь повернулся к Чилиму. Все, кроме, разумеется, Сверчка смотрели на него таким взглядом, что док без переводчика понял – отряда больше нет. И Сверчок таки пошел первым. Как миленький, потому что занять его место желающих не нашлось.

Но прежде чем двинуться вперед, Чилим переключил все шлемы на другую частоту. Профессору с Малым пришлось одеть высокотехнологичные сферы, как бы им этого ни хотелось, а вот бронемаски пристегивать не стали. Когда Чилим проверял связь, отметил, что ловится она отвратительно. В наушниках трещало и завывало, словно зона в смертельной тоске. «Чертовы  поля», мысленно выругался спецназовец.

Сверчок достойно справлялся с возложенной на него обязанностью проводника. Он ощущал аномалии, как рассказывал потом на привале, »нутром». Что под солнечным сплетением, при сближении, к примеру, с «мясорубкой» или «комариной плешью», что-то  сжималось, будто слизинь от прикосновения. Это что-то не распознает аномалию конкретно, только предупреждает о ее наличие. Точное нахождение определяется просто: ближе – сжимает, дальше – отпускает. И так он натренировал за годы пребывания в Зоне эту свою способность, что вполне мог поспорить с имеющимися в отряде детекторами. Малой даже предположил, что у мутантов похожий механизм выявления гиблых мест.

– Ай да, Сверчок, ай да, жучара, – Рама хитро щурил глаз и грозил сироте пальцем, – с такими-то талантами, да отсидеться хотел. Ты лучше гребаного Товаруги.

Парень тупился, скромно растягивал губы в довольной улыбке:

– Оно, как-то само… У меня никогда детектора не было, даже не знал с чем сравнить.

В определенной точке экспедиция поменяла курс и теперь шла не через химический завод, а в обход. Олег Юрьевич предусмотрительно придержал эту дорожку до последнего момента. Он знал, что через зараженные, заселенные всякой дрянью развалины не пробраться. Поэтому хотел убедиться, что попутчики несмотря ни на что с ним до конца. В то же время болота и затопленные расселины не позволяли отойти от предприятия далеко. Земли, пригодной для передвижения, в округе оставалось не так уж и много. Эти факторы, видимо, влияли на популяцию мутантов. Где это видано, что уже второй день на глаза не попался ни один, как выражался Седой, «Зоин выкидыш».

Дозиметры трещали беспрестанно, смотреть на табло с прыгающими цифрами без содрогания было невозможно. Но люди шли, кто-то знал зачем, а кто-то гонимый одной надеждой. Когда радиоактивный фон повысился на 200 рентген/час, профессор распорядился, чтобы Малой всем выдал по суперской пилюле.

Покоробленный лес резко сменился выжженной землей. Скорее всего, жгли напалмом. Трава обратилась в пепел, сгоревшие деревья в головешки, вместо пней торчали черные шипы. Кое-где виднелись угольные стволы, мотки проволоки. Дальше от опушки, если так можно назвать кострище, в метрах пятидесяти на плешине стоял сгоревший гусеничный трактор, еще немногим дальше высилась стопа плит, рядом фундаментные блоки, пустые поддоны, куча силикатного кирпича, перевернутая растворная ванна, россыпь металлической опалубки, арматура. А за всем этим непонятно откуда взявшееся в такой глухомани недостроенное трехэтажное здание на два подъезда. Огонь ему вреда не причинил, только слегка подкоптил кирпичные стены. Разбирали дом время и лес. На крыше виднелись пучки травы, чахлая поросль. Кое-где на отливах укоренился мох, особенно разросся на козырьках.