А теперь и Смита не видно. Куда он к черту подевался?

— Он на берегу, — ответил я.

— На берегу? А вам откуда это известно, черт бы вас побрал? — не очень дружелюбно поинтересовался капитан.

— Я только что из лагеря. Мистер Харботтл, электрик, сообщил, что штурман недавно заходил к нему.

— К нему? Смит должен наблюдать за разгрузкой. Какого черта он там болтается?

— Сам я мистера Смита не видел, — объяснил я терпеливо, следовательно, не смог этого выяснить.

— А вы какого дьявола туда заходили?

— Вы забываетесь, капитан Имри. Я не обязан перед вами отчитываться. Я просто хотел поговорить с ним, — пока судно не отчалило. Мы с ним подружились, да будет вам известно.

— Ах вот как, подружились! — многозначительно произнес капитан.

Никакого особого значения в его словах не было, просто Имри был не в духе. Аллисон!

— Слушаю, сэр.

— Найдите боцмана. Поисковую партию на берег. Живо. Я сам вас поведу. Если раньше можно было сомневаться в том, что капитан озабочен, то сейчас эти сомнения исчезли. Он повернулся ко мне, но, поскольку рядом со мной стояли Отто, Джерран и Гуэн, я не был уверен, что слова Имри относятся ко мне. — Через полчаса отплываем, независимо от того, найдем мы штурмана или нет.

— Разве так можно, капитан? — укоризненно произнес Отто. — А что если он пошел прогуляться и заблудился, видите, какая темнотища.

— А вам не кажется странным, что мистер Смит исчез именно в ту минуту, когда я обнаружил, что приемопередатчик разбит вдребезги, хотя, по его словам, недавно работал?

Отто замолчал, его сменил прирожденный дипломат мистер Гуэн.

— Думаю, мистер Джерран прав, капитан. Вы не вполне справедливы. Я согласен, уничтожение рации — серьезный и тревожный факт, особенно в свете последних таинственных событий. Но вы, полагаю, напрасно считаете, что мистер Смит имеет к этому какое-то отношение. Во-первых, он производит впечатление достаточно умного человека, чтобы столь явным образом компрометировать себя. Во-вторых, зачем ему, штурману, который понимает, сколь важна роль судовой радиостанции, делать такую глупость? В-третьих, если бы он попытался избежать последствий своих действий, как бы удалось ему скрыться на острове Медвежий? Я не хочу упрощать ситуацию, объясняя происшедшее случайностью или внезапной потерей памяти. Я допускаю, что он мог заблудиться. Вы могли бы подождать хотя бы до утра.

Я заметил, как кулаки у капитана разжались, и понял, что если он и не колеблется, то, во всяком случае, задумывается над тем, что сказал ему Гуэн.

Однако Отто свел на нет все то, чего почти достиг Гуэн.

— Разумеется, — произнес он. — Он только пошел прогуляться по острову.

— Что? В такой-то темноте, черт бы ее побрал?

Капитан преувеличивал, но это было простительно. — Аллисон! Окли! Все остальные! Пошли. — Понизив голос на несколько децибел, Имри объявил, обращаясь к нам:

— Через полчаса я отплываю, вернется Смит или нет. Курс на Гаммерфест, джентльмены. Гаммерфест и правосудие.

Капитан торопливо спускался по трапу, сопровождаемый полдесятком членов команды. Вздохнув, Гуэн произнес:

— Пожалуй, и нам следовало бы помочь. — И с этими словами ушел. За ним после некоторого колебания последовал и Отто.

Я не стал участвовать в поисках Смита, раз уж тот не хотел, чтобы его нашли. Направившись к себе в каюту, я написал записку, захватил с собой сумку и пошел на поиски Хэггерти. Мне нужен был такой человек, которому я мог бы довериться, и, поскольку Смит исчез, следовало рассчитывать лишь на кока. После допроса, учиненного капитаном, он относился ко мне с еще большей подозрительностью. Но Хэггерти неглуп, честен, дисциплинирован и, главное, все тридцать семь лет службы выполнял приказы.

Минут пятнадцать я морочил коку голову, и он в конце концов согласился сделать то, что я ему велел.

— А вы не дурачите меня, доктор Марлоу? — спросил Хэггерти.

— Неужели я способен на такое? Что я от этого выиграю?

— И то правда, — произнес он, неохотно взяв мою сумку. — Как только удалимся на безопасное расстояние от острова...

— Не раньше. И, кроме того, письмо. Для капитана.

— В рискованное дело ввязываетесь, доктор Марлоу, — заметил кок, не подозревая, насколько он прав. — Объясните, что происходит?

— Если бы я это знал, Хэггерти, неужели бы я остался на этом Богом забытом острове, как вы думаете?

— Я этого не думаю, сэр. — Впервые за все время я увидел на его лице улыбку.

Капитан Имри и его поисковая партия вернулись спустя одну-две минуты после того, как я поднялся на верхнюю палубу. Смита с ними не было. Ни то, что моряки не нашли Смита, ни непродолжительность поисков меня не удивили: прошло всего минут двадцать, не больше. Если взглянуть на карту, то остров Медвежий может показаться крохотным клочком земли. На самом же деле он занимает семьдесят три квадратные мили, и исследовать даже долю процента. этой площади обледенелого, гористого острова в такой темноте было бы безумием. Это капитан быстро смекнул. То обстоятельство, что Смита не удалось найти, лишь укрепило решимость Имри как можно скорее отдать швартовы. Убедившись, что весь палубный груз, все снаряжение и личные вещи участников съемочной группы переправлены на причал, капитан и мистер Стокс поспешно попрощались с нами и живо сплавили нас на берег. Грузовые стрелы были уже закреплены по-походному, двойные швартовы заменены на одиночные.

Последним сошел на берег Отто. Став на трап, он нарочито громко переспросил:

— Так договорились, капитан? Через двадцать два дня вы вернетесь?

— Не бойтесь, мистер Джерран, зимовать вам здесь не придется. Довольный тем, что покидает так нелюбимый им остров, капитан Имри позволил себе расслабиться:

— Если нужно, я и за трое суток могу обернуться.

Счастливо, всем удачи.

С этими словами капитан приказал поднять трап и взошел на мостик, не объяснив, что означает эта таинственная фраза насчет трех суток. Скорее всего, судя по настроению, он был готов хоть сию минуту доставить на остров вооруженный до зубов отряд норвежских полицейских. Меня это не волновало: зная характер Имри, я предполагал, что до утра старик успеет изменить свое решение.

Включив ходовые огни, «Морнинг роуз» медленно отошла от причала, двигаясь в северном направлении, затем, повернув на сто восемьдесят градусов, пошла по бухте Сор-Хамна на юг, постепенно увеличивая скорость.

Очутившись против причала, капитан дал два гудка, которые тотчас поглотила снежная пелена, и в считанные секунды судно исчезло из поля зрения.

Мы неподвижно стояли, съежившись от холода, еще не веря, что уже невозможно вернуть траулер с его ходовыми огнями и стуком дизеля, и ощущая себя не путешественниками, наконец-то прибывшими на землю обетованную, а ссыльными, высаженными на пустынный арктический остров.

Когда мы попали в жилой блок, настроение наше не слишком улучшилось.

Эдди запустил генератор, и масляные радиаторы медленно нагревали помещения, не отапливаемые уже с десяток лет. Никто не пошел в выделенную ему спальню, где было гораздо холоднее, чем в кают-компании. Никому не хотелось разговаривать. Хейсман начал читать скучную лекцию о том, как выжить в условиях Арктики, — тема, хорошо ему знакомая, если учесть его длительное и близкое знакомство с Сибирью. Однако слушали его невнимательно, да вряд ли и сам докладчик прислушивался к тому, что говорил. Затем Хейсман, Отто и Нил Дивайн, перебивая друг друга, начали обсуждать план съемок, естественно если позволит погода, на следующий день. Кончилось тем, что Конрад заметил: нецелесообразно начинать работу, пока люди не оправились от морской болезни.

Этого мнения придерживались все, за исключением, пожалуй, меня одного.

— Зимой в Арктике нужно иметь фонари, так ведь? — спросил Конрад, обращаясь к Хейсману.

— Так.

— А они у нас есть?

— Сколько угодно. А что?

— Мне нужен фонарь. Я хочу отправиться на поиски. Мы целых двадцать минут, если не больше, сидим здесь, а в это время где-то в темноте плутает человек. Может, он болен, ранен или обморожен. Возможно также, что он упал и сломал себе ногу.