– Мне с тебя смешно, – заметил свекор, – ведь это можно было бы применить и к человеку.

Но жена сына была непреклонна. И муж, не перенеся постоянных скандалов, стал пить от обиды. Дальше – хуже. Дело в конце концов дошло до развода с разделом имущества.

Подруга ее тоже бранила по-деревенскому обычаю своего мужа, но тот оказался более устойчивым к ругани – хотя и переживал. Но терпел всю жизнь и не запил.

У него были уже две взрослые замужние дочери, когда его увела из семьи симпатичная женщина, моложе него на пятнадцать лет – ему было пятьдесят, а ей – тридцать пять. Он не очень то и сопротивлялся, потому что она ему нравилась и ему было лестно, что у него теперь такая красивая и молодая жена.

Новая жена была единственной дочерью у своих родителей, которые были людьми среднего достатка и обеспечили дочку в свое еще время отдельным жильем, чтобы облегчить ей выход замуж и устройство личной жизни. Все семейные деньги держала мать, которая, хотя и рада была, что дочь наконец вышла за муж, но относилась к нему настороженно и в денежных вопросах не очень ему доверяла. С отцом у него сложились напротив – доверительные отношения на почве того, что он тоже побаивался свою жену и потому недолюбливал ее. Чтоб досадить ей он все время подначивал зятя: «Ты знаешь, сколько у нее денег? Она недавно все окна поменяла на новые – пластиковые. Полмиллиона отдала, не меньше, не моргнув глазом. Проси у нее на машину, скажи – для дочери. Для дочери она должна дать.» Он так и сделал и скоро пригнал из салона новенький внедорожник. Он уже представлял себе, как будет на глазах у друзей и знакомых выходить из внедорожника с молодой красивой женой, но теща вдруг сказала, чтобы он поставил новую машину возле ее дома. На вопрос зачем, она ответила: «Там ей будет лучше». И пришлось ему снова гонять на своей видавшей виды иномарке. Он жаловался друзьям и знакомым: «Что же она не хочет для своей то дочери?» Друзья и знакомые пытались объяснить ему, что для дочери-то она хочет, но не хочет, чтобы для него. Он этого не понимал и продолжал жаловаться.

Потом жена предложила купить в ипотеку загородный дом – родители давали деньги на первоначальный взнос с условием, что дом будет зарегистрирован на ее имя. В целях экономии дом купили недостроенный – только стены и крыша. Он ей сказал: «Раз дом и ипотека на тебя – ты и устраивайся на вторую работу, а я вместо работы буду дом достраивать.» На том и порешили. Он с головой ушел в строительство, она – в работу. На тяжелые работы он пытался привлекать зятьев – мужей двух своих дочерей из первой семьи. Старший зять как мог увиливал, но младший был совестливее и приезжал по выходным помогать. Но потом и он стал появляться на участке с перерывами, поскольку и у него были свои дела.

Как-то раз, не дождавшись зятя, он попытался в одиночку поднять на толстостенный сруб бани край очередного увесистого бревна и у него от перенапряжения потемнело в глазах. Он почти ослеп на какое-то время. Соседи отвезли его в город. В глазной больнице сказали – дело серьезное, отслоение сетчатки, надо лечиться. После каких-то процедур зрение вернулось, хотя и не полностью, но о поднятии тяжестей ему сказали забыть навсегда, а не то снова ослепнешь. Он залег в глазную больницу на месяц, чтобы закрепить лечение. Жена приходила его навещать – все такая же красивая, заботливая, приносила домашнюю еду и фрукты. Но он сильно забеспокоился – что с ним будет дальше? Будет ли он нужен таким калекой? По нескольку ночей подряд не спал, по ночам выходил из спящей палаты в больничный коридор, часами бродил там и все думал, думал.

В глазной больнице все в основном меняли хрусталики и лежали по три дня, а он один лежал здесь несколько недель. Люди в палате все время менялись и он мог рассказывать свою историю снова и снова – все время новым и новым людям. Люди как правило сочувственно выслушивали, пытались помочь советами или таблетками от бессонницы, а потом выписывались и исчезали. Но на их место приходили новые, он выбирал из них кого по добрее или поумнее лицом и рассказывал свою историю снова и каждому – по нескольку раз, заглядывая им в глаза и ища в них ответы на свои вопросы.

В конце лета в реке подрастают мальки, которые весной вылупились из икринок. Теперь они уже представляют интерес для окуней. Если стоять на берегу и смотреть на водную гладь, то можно увидеть, как вдруг в одном месте ни с того ни с сего выпрыгнет из воды на воздух разом, как по команде, стайка мальков и через секунду также разом падает назад в воду. Объясняется это удивительное явление просто: на стайку мальков под водой налетает наглый разбойник окунь, чтобы сожрать одного из них, а мальки по врожденному своему инстинкту выскакивают на секунду из воды, чтобы атакующий окунь пролетел под ними мимо. И ведь он тупой пролетает.

Мастер отчитывал своего молодого помощника:

– Вот зачем ты выбрал себе такую худую девчонку?!

– А что?

– Как что – ты костлявый, она костлявая – грохоту будет, как на железной крыше…

Был у нас в штате на предприятии инженер-строитель. И вот как он любил рассказывать про себя:

– Когда я был прорабом, строили мы жилые дома-многоэтажки. Один раз поставил я треснутую бетонную плиту, как балконную. И вот с тех пор, как иду мимо – все смотрю, не обвалилась ли. Вот какой я человек – другой бы и думать забыл, а я все переживаю.

Соседки по подъезду одного дома родили в один год – одна девочку, а вторая – мальчика. Девочка родилась в полной семье – с мамой и папой, а мальчик родился без отца – отец был уже женат на другой женщине и когда мать мальчика сказала ему, что беременна, он, конечно же, ей сказал, что и его жена только что объявила ему о своей беременности, и теперь он не может уйти от нее и бросить в таком положении – «Вот если бы ты забеременела хоть на месяц раньше, то тогда бы, конечно, а так нет, не могу.» Любовница верила и всем рассказывала, что вот он бы женился на ней, но такая досадная ситуация… Поскольку была она уже в зрелом возрасте, то ребенка решила оставить в надежде, что любимый человек, когда увидит, то обязательно полюбит своего сына. Но мужчина после рождения сына все время держал дистанцию, не подпуская к себе мальчика, а потом даже запретил ему называть себя папой, чтоб чего не вышло. Мальчик, когда стал подрастать, очень переживал, что папа не разрешает называть его папой.

Особенно обидно ему было смотреть, как носит на руках соседскую девчонку-сверстницу ее отец. Он даже терся возле ее отца, чтоб тот заметил его и увидел, что он лучше нее и мог бы стать ему очень хорошим сыном, не то что она. Девчонка совершенно не заслуживала иметь такого папу. Он ее ненавидел так, что не мог терпеть. Дело осложнялось еще и тем, что ему пришлось ходить с ней в один детский сад, в одну группу, а потом и в одну школу, да еще и матери их дружили и водили их в гости на дни рождения друг к другу. Ему приходилось изображать детскую дружбу, и тем сильнее становилась скрытая ненависть к ней в его груди. А она, дура, ничего не понимала и по простецки дружила с ним. Матери просто умилялись на их дружбу. Он пытался сорвать свою злобу толчками исподтишка. А однажды, когда они играли в снежки, он слепил снежок с камнем внутри и кинул, метя ей в лицо. Но камень попал ей в лоб и она отделалась только синяком. Все списали это на детское недомыслие и не придали значения. После этого он стал вынашивать планы убить ее. Но годы шли, а замысел не удавался. Он даже делал какие-то приготовления, потом несколько раз примерялся, но решимости и смелости до конца не хватало.

Ненависть его к ней прошла только когда он уже пришел из армии, женился на другой девушке, у него родился сын и он стал своему сыну хорошим отцом, чтобы не было у мальчика такого отца, какой был в детстве у него самого. А вместо ненависти к соседке осталась только неприязнь, которую за редкостью их встреч ему не трудно было скрывать.