Накидываю куртку и выхожу через «черный» выход на задний двор кафе.

Окутавшая город вечерняя мгла разбивается тусклым светом единственного фонаря, висящего над входом, а дальше – почти непроглядная темень, даже блики городской светоиллюминации бессильны в этом затерянном в центре города закоулке. Да место не для прогулок.

Немного проветрив свою захмелевшую голову и надышавшись тишиной ночной улицы, толкаю дверь в теплое нутро покинутого мною заведения, но не успеваю сделать и шага в глубь помещения, когда непонятный испуганный писк и настораживающая возня доносятся до моего чуткого оперского слуха.

Замираю, прислушиваюсь, настораживаюсь. Профессиональные инстинкты, словно собаки-ищейки, задрали носы и, медленно переставляя лапы, чтобы не спугнуть, спешат на выручку обиженных и угнетенных. По пути разминаю кулаки, готовый вступить в схватку, но сделав шаг за угол, налетаю на кота, с диким наслаждением оприходывающего себе подобную самочку.

– Сука! – ору, сквозь сжатые зубы, скидывая напряжение, и пинаю попавшуюся под ногу банку, ломая котяре кайф.

АРТЕМ

– Ты куда пропал? – удивляется Сашка.

Я нервно сбрасываю куртку с плеч и бросаю ее на спинку дивана. Присаживаюсь на оставленное совсем недавно место, мимолетно бросая взгляд на экран мегабольшой плазмы.

– Учить кота уму-разуму, – обрываю фразу и забираю из рук подошедшей официантки тяжелые бокалы с белыми пенными шапками.

– Что-то еще? – услужливо улыбаясь, интересуется она, доставая из кармашка передника маленький блокнот и карандаш.

– Да, – киваю и прошу принести граммов сто, а лучше двести сорокаградусного успокоительного.

– Хорошо! – Она даже присаживается в легком реверансе, словно обслуга из средневековой европейской таверны для знати, и убегает исполнять заказ.

– Так кого ты там чему учил? – ржут парни, сдвигая в звонком тосте свои кружки.

– Одну рыжую сволочь, как надо правильно с дамами обращаться! – цежу сквозь зубы и выплескиваю напряжение, загоняя в стойло недремлющие профессиональные инстинкты, которые забыли отключиться в тот момент, когда я пересек турникет на выходе из здания нашей управы.

Залпом выпиваю принесенную стопку.

Чертова работа не отпускает даже во внеслужебное время! Я, как гребаный универсальный солдат, всегда на боевом посту. Нервы, как и мышцы, словно натянутые канаты: еще немного, и точно лопнут.

Усталость накатывает тяжелой удушливой волной, и гул в голове вдруг становится непереносимо нудным. Щелкаю пальцами, подзывая все ту же услужливую милашку с румяными щеками, блеском в глазах и такими аппетитными формами.

Стоит, улыбается.

Прошу повторить дозу прозрачного антидепрессанта и обновить содержимое стеклянных тар.

– Ну и закуски еще принеси! – кидаю вдогонку.

– Ну так и что? – не унимаются парни. – Научил?

Ржач и добродушные подковырки коллег летят на мою очумевшую голову. Отшучиваюсь с видом знатока в данной области, потом вспоминаю похожий случай, а сослуживцы подхватывают, утягивая общее внимание в омуты прошлого и незаметно меняя тональность вечера. На время забываем о баталиях десяти мужиков и одного круглого предмета, с жаром разворачивающихся на телеэкране, погружаясь в истории из таких привычных и в то же время не похожих друг на друга оперских будней.

Восторженный гул прихмелевших болельщиков возвращает наше внимание к просмотру матча.

– Давай! Давай! – скандируют все, когда наш бомбардир с ловкостью фокусника перехватывает мяч у противника и с устремленностью самонаводящейся ракеты ведет его к «вражеским» воротам.

– Ну!

Толпа замирает на считанные мгновения. На табло счет такой, что в данную минуту почти решается судьба победы.

Раз… Два… Три…

Сердца всех собравшихся бьются в одном ритме, метрономом отсчитывая оставшиеся секунды, чтобы после взорваться гвалтом всеобщего экстаза от красивого паса и виртуозного посыла шарообразного снаряда точно в сетчатую цель. Ликование ударной волной проходится по помещению, зарождая все новые и новые приливы адреналина.

Кровь кипит от драйва или от выпитого. В голове тот самый безумный хаос, который стирает установки и правила, расслабляет и уносит в океан драйва и веселья.

За мгновение до финального свистка наши умудряются забить еще один мяч в ворота соперников, и эта победная точка становится восклицательным знаком в продолжении вечера. Гуляют все, словно одна большая и дружная компания! И только лишь официальные часы работы заведения обрывают этот массовый галдёж.

– Поехали с нами, – заплетающимся языком предлагает мне Сашка.

Мы уже на улице, и за нашими спинами уставший бармен на пару с охранником закрывают двери опустевшего заведения. Нащупываю в кармане куртки телефон, ключи от машины и квартиры, а в другом – портмоне и прохожусь расфокусированным взглядом по стоянке.

На своей ехать не вариант (я сейчас не способен даже вспомнить расположение педалей), но и ехать с сослуживцем не хочу.

– Да поехали! – настаивает он, хлопая меня по спине. – Милаша нас всех по домам развезет, да, дорогая? – пьяно лыбится он, обращаясь к своей девушке.

Та стоит около водительской дверцы «мерина» если не последней модели, то точно не старше прошлогодней. Я на такую даже с доходами после предполагаемого повышения не скоро заработаю. И где Сашка ее подцепил?

Мегера, всей своей позой красноречиво вещающая о своем отношении к нашему загулу. Руки скрещены на груди, глаза метают такие молнии, что и без фонарей светло, как днем. Улыбка настольно неискренняя, что даже у меня, бывалого опера, вдоль позвоночника пробегают ледяные мурашки.

Ну уж нет! С этой дамочкой я точно никуда не поеду. От ее взгляда я даже слегка протрезвел.

– Не, – отмахиваюсь от настойчивости упившегося друга, – мне в другую сторону, – бросаю первое оправдание, всплывшее в нетрезвом мозгу, и разворачиваюсь в сторону стоянки желтых машинок с шашечками.

– Ну, бывай! – нисколько не расстроившись, желает друг и тут же забывает обо всем, пьяно бубнит какие-то пошлости своей подружке, позволяя ей запихнуть свое безвольное тело в салон представительной тачки, словно тряпичную куклу.

– М-м-м-м-да… – хмыкаю про себя.

А так и не скажешь, что он может быть таким подкаблучником. Да и пофиг! У каждого свои тайные порочные пристрастия…

Пока я дохожу до стоянки такси, остается только одна свободная машина, и я с внутренним ликованием распахиваю заднюю пассажирскую дверцу, заваливаюсь в теплое нутро моего «доставщика», но адрес произнести не успеваю.

– На Савушкина, – звучит откуда-то сбоку мелодичный женский голос.

Ладонь замирает на ручке еще не закрывшейся двери. Поворачиваю голову в сторону и натыкаюсь на шустро так впорхнувшую в салон автомобиля куколку. Полумрак, разбавляемый парой фонарей, не дает рассмотреть ее, но то, что там все мило, симпатично, и, будь она постарше, вполне себе привлекательно для меня, отмечает даже мой разомлевший мозг. И будь я чуток в другой кондиции и под другим настроением, я бы с удовольствием прокатился с ней до ближайшей точки для более близкого и приятного знакомства. Но не сейчас!

Сейчас я все же желаю оказаться в своей квартире, в своей кровати. А тачка эта последняя, и мои рыцарские качества остались за ее пределами.

– Дамочка! – Захлопываю дверь и разворачиваюсь к ней всем корпусом, чуть наклонившись вперед. – Простите, но я был первым. – Слова, как и мысли, путаются, а взгляд теряется в бездонной синеве ее огромных глазищ, смотрящих на меня умоляюще-невинно.

– Но… – Неуверенный протест обрывается, не успев сорваться с ее чуть пухлых губ без единого мазка декоративной краски. Кончик розового язычка проходится по нижней губе, поднимая в моем затуманенном сознании всех чертей, что уже сейчас готовы затащить этого ангелочка в самый темный и порочный закоулок разнузданных желаний.

– Эй! – Грубый голос водителя вплетается в нашу игру взглядов, – вы ехать собираетесь?