– Ну это, конечно, все здорово и прекрасно, – мама ненадолго стихла, сосредоточившись на паяльнике. – Но меня-то не обманывай. Ты пытаешься впечатлить своего нерадивого папашу, который за все три года, пока мы тут живем, даже не удосужился к нам заглянуть. Хотя хата у него в одной остановке отсюда.

– У папы много работы.

– Это для тебя у него много работы. А для Машки он всегда свободен.

Ах да. Машка. Вернее, Боровая Марьяна Матвеевна – другая фамилия, другое имя, но отчество одно на двоих. Сестренка. Тот самый человек, у которого портфолио больше.

Да. У папы имелась еще одна дочь. Вернее, «еще одной» была Бажена – это она родилась почти на год позже и одним своим появлением чуть не разрушила папину семью. Так получилось. Даже в идеальных на вид семьях иногда появляются внебрачные дети, правда? Вот такой она и оказалась. Случайной. Папа от ответственности увиливать не стал и согласился выплачивать алименты, а когда дочурка подросла, начал забирать на дачу. У них даже сложилась такая традиция – каждое лето, как минимум на две недели, семейство Боровых вместе с Баженой ездили за город. Единственный минус таких поездок заключался в том, что делить их приходилось с Марьяной.

Кажется, они соревновались всегда. С самой первой встречи, когда младшей было шесть, а старшая уже пошла в школу. Если Баженин рисунок папа вешал на холодильник, Марьяна обязательно рисовала свой и начинала плакать, чтобы он точно сменил конкурента. Отставать не хотелось. Приходилось придумывать всевозможные поделки из шишек и пластилина, какие-то сумасшедшие аппликации, участвовать во всяких «Русских Медвежатах» и «Британских Бульдогах», чтобы в конце концов показать заветный аттестат. И играть «хорошую девочку» перед папиными родственниками – им-то по душе была вся такая кроткая и милая Марьяна, а не Бажена, которая лазила по деревьям и дралась с мальчишками из дачного поселка. Проигрыш? Возможно. Но потом обнаружилось, что у Бажены есть один интересный козырь. Самый важный козырь.

Она не знала, что папа обожает театр. Никто не знал. Сама Бажена полюбила театр, когда мама сводила ее на какую-то постановку в местный дом культуры, и только утвердилась в этом, раздобыв о театре целую книжку с картинками. По ней и читать училась. Но когда папа, найдя эту книжку в очередной дачной поездке, с восхищением спросил: «Это твое?», Бажена чуть с ума не сошла – теперь у них нашелся бесконечный источник тем для разговоров. Марьяне даже пришлось закатить целую истерику, чтобы обратить на себя внимание.

С того самого момента они шли вровень. Марьяна могла сколько угодно нравиться бабушке, но когда в каком-то театре объявляли многообещающую премьеру, папа писал именно Бажене. И перед дачными поездками, когда она приезжала в Питер, обязательно водил в театр. Чаще с Марьяной, но в особо везучие дни выпадало и вдвоем. На драму, оперу, балет – неважно. Главное, что это было только их время.

Но этим летом Марьяна выкинула еще один фокус. Просто чудовищный. И обыкновенное соперничество превратилось в самую настоящую вражду, оставлять которую Бажена так просто не собиралась.

Не думай об Эдике, не думай об Эдике, не думай об Эдике…

Бажена невесть кому кивнула и снова взялась за сценарий.

– Понятия не имею, на кой черт он тебе сдался, – продолжала мама, спаивая проводки. – Если б у моего бати пришлось внимание выторговывать, я бы его на хрен послала. Только пусть стакан воды потом не просит.

– Мам, я не «выторговываю внимание», как ты говоришь. Я иду к своей цели, потому что я этого хочу. Разве ты сама не говорила, что так и надо?

– Да надо, конечно. Только зачем перед батей плясать? Перед батей, перед бабкой, которая его мамка, перед одноклассниками своими…

– Мам, ну фигни-то не говори.

– Фигни? – Мама усмехнулась. – Да ну? А кто пошел листовки расклеивать, чтобы перед одноклассничками новой мобилой попонтоваться? А то целый один дебил сказал, что мобила дешманская, надо обязательно переспорить. И вот так постоянно. Строишь из себя хрен знает что, чтобы кому-то понравиться, а потом истерики закатываешь, когда не получается.

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю болт забить. Не нравишься кому-то – так это его проблемы. Живи как живется, делай что нравится, а рвать задницу ради тех, кому на тебя похрен, это себя не уважать.

Бажена не успела ответить. Зазвонил телефон.

– Это я, – как-то взволнованно пробормотала Аля. – По… поводу расклада.

– Что-то не так? Мне выпала Смерть?!

– Нет-нет, что ты…

– Что, опять свою лабуду раскладываете? – пробурчала мама.

– Солнце, твоя мама тут?

– Да, я тут. И я все слышу.

– Светлана Николаевна, я и вам расклад сделала. У вас очень хорошая карта. Колесница.

– И что мне с этой Колесницей делать? На болты разбирать?

– Колесница – это большой прорыв в делах.

– А, ну тогда хороший расклад. Одобряю. А у Женька что там?

– Ну…

– Аля, – влезла Бажена. – Какая мне выпала карта?

– Солнце, не горячись… Карта-то хорошая…

– Что за карта?!

– Подожди-подожди, сейчас скажу. Готова?

– Да давно уже.

– Я себе. В общем, судьба решила повернуться к тебе самой светлой стороной и показала карту… ну…

– Отшельник?

– Не-ет…

– Повешенный?..

– Нет-нет, не Повешенный…

– Дурак?!

– Влюбленные.

– Влюбленные?!

Бажена возмутилась, мама расхохоталась.

– Да, – тихонько пискнула Аля. – Это… тоже очень хороший знак…

– Хороший знак? Хочешь, чтобы моя жизнь опять пошла наперекосяк?

– Твоя жизнь пойдет наперекосяк, только если эта карта значит «Беременна в шестнадцать», – хмыкнула мама. – Алек, а себе что нагадала?

– Справедливость.

– Ну конечно, у всех нормальные карты. – Бажена снова уставилась в ноутбук. – А еще расклад можешь сделать?

– Но и этот был очень хороший. Попробуй… найти положительные стороны.

– Положительной стороной бутерброд вниз падает. Ладно, мне… работать надо. Как закончу – покажу.

Бажена отложила телефон и недовольно зыркнула на маму, которая все еще тихонько подхихикивала.

– С песелем мне гулять? – спросила она, стоило только Степке прибежать на кухню. – Э-эй, а вот этого не надо… Не трогай провод, я тебе говорю!

– Да, погуляй, пожалуйста… – Бажена почесала у него за ухом. – А то я закончить не успею…

Мама со Степкой ушли, и она осталась наедине с ноутбуком. Работалось плохо. Сильно хотелось спать. Бажена заварила кофе, но даже с ним в голову не пришло ни одной свежей идеи. А ведь уже решила – все надо закончить ко вторнику…

В такие моменты Бажена использовала универсальный мотиватор – страницу «любимой» сестренки. Марьяне очень нравилось делиться своей жизнью. Она выкладывала фотографии из всяких поездок, с походов в театр и школьных конференций, с семьей и друзьями, грамотами и медалями. Нередко в ленте мелькал папа.

В общем-то, Бажена не скрывала, что завидовала. В конце концов, Марьяна не просто чаще виделась с папой – она жила с ним и могла видеть сколько угодно. Но это была хорошая зависть. Белая. Не черная, а-ля «Ты слишком хорошо живешь, я буду пускать слюни на твою жизнь, а когда что-то пойдет не так – позлорадствую», а очень даже полезная: «Живешь хорошо? Отлично, искренне рада за тебя, а сейчас я буду усердно работать, чтобы жить еще лучше». В творческий кризис только такая зависть и спасает.

Так, сестренка, чего там у тебя хорошего?

О нет. Нет-нет-нет, пожалуйста…

«Берусь за сценарий» – и фото ноутбука. На засвеченном экране красовался заголовок: «Действующие лица».

Странное совпадение. Марьяна, как и папа, театр обожает, а вчера как раз объявили театральный конкурс. Во всех школах.

Дыхание перехватило. Та-ак, не надо паники. Надо подумать логически. Если Марьяна это публикует – между прочим, на суд полутора тысяч друзей, – значит, точно участвует. Без всяких конкурентов в виде маменькиных сынков. И папа, наверно, так ей гордится…