УДК 821.161.1.09

ББК 83.3(2Рос=Рус)6

Ф19

Дмитрий Фалеев

Книга про Иваново (Город incognito) / Дмитрий Фалеев. – М.: Новое литературное обозрение, 2023. – (Серия «Письма русского путешественника»).

«Сегодня революционеров не слыхать. Все невесты, кто поумнее, стремятся укатить из Иванова в столицу. Текстильные фабрики переоборудованы и превращены в торговые центры. Частный (мелкий и средний) бизнес перебивается правдами и неправдами – с серединки на половинку. „Город не best“, – шутят кавээнщики. Газеты пишут: „депрессивный, дотационный регион“, город невезения. А ивановцам наплевать!» Книга Дмитрия Фалеева состоит из очерков, историй и зарисовок, которые складываются в настоящую эпопею, посвященную его родному Иванову. «Город-подполье», как называет его сам автор, оказывается гораздо сложнее и разнообразнее, чем может показаться человеку со стороны: здесь соседствуют цыганские таборы и места встреч андеграундных художников, заповедная природа и «места славы» 1990-х. Фалеев смотрит на Иваново глазами антрополога-исследователя, который от наблюдения за экзотическими сообществами неожиданно для себя самого переходит к изучению родных ландшафтов и открывает их заново. Уделяя особое внимание местной художественной и культурной среде, автор описывает насыщенную историю локальной культуры в сложный переходный период. Как и город, которому она посвящена, эта книга напоминает многосоставный и живой организм, который не сводится к сумме частей, а оказывается больше и сложнее нее. Дмитрий Фалеев – писатель, журналист, лауреат премии «Дебют», автор романа «Формула всего», вышедшего в издательстве «НЛО».

В оформлении обложки использовано фото автора.

ISBN 978-5-4448-2320-2

© Фалеев Д., 2023

© Васильков Ю., дизайн серии, 2023

© ООО «Новое литературное обозрение», 2023

На карте России много городов.

Иваново – только один из них, но он – мой, потому что я в нем родился, вырос и живу.

Джунгли Таиланда, горные массивы Алтая или Карпат, вулканы Камчатки, экзотика жизни цыганских таборов – все это было увлекательной сказкой странствий в иные, прежде недоступные мне миры, из которых вдвойне приятно было как раз возвращаться обратно: на площадь Пушкина, Лебедева-Кумача, в Козье болото.

И что удивительно – город, который я покидал, чаще всего был мрачный и угрюмый, серый, безжизненный, неласковый к жителям и неброский для гостей, однако, вернувшись, я искренне радовался, проезжая по знакомым улицам и перекресткам (Лежневская, Рабфаковская…).

Иваново больше не казалось тюрьмой, которая душит в своих застенках.

Наоборот – оно становилось трамплином, полем для деятельности, неизбежными топями, в которых Лернейская гидра ждет-пождет своего Геракла.

Допустим, что есть некий человек, который впервые посещает Иваново.

Допустим, он едет к нам на поезде.

Миновав здание вокзала, он выходит на площадь и в центре ее видит монумент-обелиск валькирии, глаза которой устремлены на добычу.

Кажется, еще чуть-чуть, и в небе послышится безжалостный хищный клекот.

Голова как отрублена – она возвышается на одинокой колонне, без рук, без ног, даже в бюсте ей отказано, и каменная прическа развевается в одну сторону, а шейный платок, похожий то ли на кренящийся плавник акулы, то ли на зазубренный обломок крыла, – в другую.

Это не авангардная, нонконформистская скульптура, которыми так любит пугать воображение и здравый смысл contemporary art, а официальный памятник советской эпохи, поставленный в память об Ольге Генкиной.

В 1905 году эта девушка-террористка (раньше писали «народная заступница») привезла в Иваново оружие для идейных соратников, но была обнаружена и с молчаливого допущения полиции растерзана на площади разъяренными черносотенцами. Говорят, ее разорвали на куски.

Партийные, коммунистические чиновники, видимо, хотели поставить памятник пламенной революционерке, а получилась горгона Медуза.

И как же к месту она пришлась! В Иванове водится нечистая сила. Строго говоря, она везде водится, но в нашем городе ее голос слышнее, поступь свободней – до вкрадчивой игривости, до прояснения.

Шельмоватое место!

Еще древние славяне делили мир на явь и навь (наважденческую, неясную сторону природы). В греческих мифах существовали целые архипелаги так называемой «мертвой жизни», пограничные области и уделы бытия «по ту сторону меты». Там, на скалистых утесах-островах, окруженных со всех сторон непроглядной морской пучиной, обитали странные, демонические создания – грайи, сирены, опальные музы.

Из Иванова дотуда рукой подать.

Но это я вам говорю по секрету. Лучше не суйтесь – останетесь без рук.

А что про Иваново знают не-ивановцы?

«Город невест», «текстильный край».

Люди старшего поколения наверняка вспомнят, что «Иваново – родина первого Совета рабочих депутатов», который возник сначала подпольно, а в мае 1905 года сумел организовать и возглавить широкомасштабную (около 60 тысяч участников) стачку ткачей, направленную против царской власти. Считается, что наш город, наравне с Москвой и Петербургом, – колыбель отечественного, пролетарского большевизма.

Сегодня революционеров не слыхать. Все невесты, кто поумнее, стремятся укатить из Иванова в столицу. Текстильные фабрики переоборудованы и превращены в торговые центры. Частный (мелкий и средний) бизнес перебивается правдами и неправдами – с серединки на половинку. «Город не best», – шутят кавээнщики. Газеты пишут: «депрессивный, дотационный регион», город невезения.

А ивановцам наплевать! «Мы все равно будем жить по-своему – нам хоть кол на голове теши», – говорят они упрямо, как раскольники-староверы, выбирающие дремучие окраины и дебри в пику передовым проектам цивилизации.

Город-подполье. Здесь все не на виду, «под первым слоем земли», как выразился мой товарищ Павел Гусев.

Хочешь – нальют, присоединяйся, садись, а если не нравится – никто тебя не держит.

На белом свете дорожек много.

Эта книга задумывалась как сборник статей, различных по темам и сюжетам, однако в процессе работы над замыслом они постепенно срастались между собой, как пестрые лоскуты в единое одеяло, и в итоге образ Иванова (моего личного, индивидуального Иванова) получился достоверным, универсальным, общим, близким к тому, каким его нарисовали обстоятельства: время и место.

Город-инкогнито приподнял свою маску, вышел из сумрака – ведь сами ивановцы порой не знают своего добра1.

Традиции журналистики уверяют нас, что статьи могут быть про политику и экономику, культуру и спорт, медицину и образование, но в конечном счете все они – про людей.

Человек стоит в основе события. Он может звучать гордо, может звучать кротко, соло или в хоре, но именно он создает новость, дает материал к репортажу, фельетону, аналитике, публицистике.

Забывая о нем, мы часто забываем, для чего вообще все это было придумано, существует и развивается: торговля, промышленность, искусство, церковь, теорема Пифагора или дважды два четыре.

Не надо только воспринимать все слишком буквально. Любая загадка существует для того, чтобы оставаться прежде всего загадкой – не всегда обязательно, чтоб ее отгадали. Мистика и очевидность бредут рука об руку, и одно не может существовать без другого.

Но мыслям неплохо задать направление – все-таки у компаса должен быть север.

Или не должен?

Сравнивая Иваново с соседними областными центрами и думая о сходстве и различии между ними, я однажды подметил, что только вокруг Иванова осело сразу несколько цыганских таборов: мустафони, немцони, тошони, чучони. Во Владимире, Ярославле, Костроме или Нижнем Новгороде такого не встретишь. Видимо, есть что-то созвучное в духе ивановцев и цыган – раз мы их не прогнали, а они здесь уцепились.