— Я такого не говорила. Это вы меня оскорбляете!

— Оскорбляю?! Деточка, так я еще не начинала! Я так тебя сейчас…

На кухню зашел Тайлер и остановился в дверном проеме в явном шоке от этой дикой сцены.

— Эй, Молли, — тормознул он женщину сходу, — Ты чего так кричишь? Ты помнишь правила про места общего пользования?

— Что? — немного сбавила тон скандалистка, — Вообще-то, это не твое дело, Тайлер.

— Ок. Тогда я позову Алана, пусть он разбирается.

Женщина сразу заткнулась и, пихнув мальчиков в спину, развернула их в сторону выхода.

— Я еще в Корпорацию твои картинки отправлю, пусть там посмотрят и скажут, можно ли такое вообще дома держать, тем более детям показывать… — зло прошипела она в лицо Кьяре, когда уходила.

Девушку трясло. Она заметила у противоположной стены Танью и Шпанку, следившими за ней с праздным любопытством. Неизвестно, как долго они там стояли. Но вот вряд ли бы пришли на помощь Кьяре в случае потасовки.

— Пойдем, — тихо сказал Тайлер и взял девушку за локоть, — Ничего страшного не произошло, — уже громче добавил он.

— Хорошо, что я тебя встретил. Как раз собирался к тебе зайти, посмотреть, что требует ремонта, — забалтывал он Кьяру по пути в комнату.

Тайлер не задал ни единого вопроса о произошедшем. Но Кьяра была так расстроена, что сама рассказала ему все.

— Ну, Молли… — она специфическая. Она и правда трясется над детьми и заботится, как может. Ей просто не хватает умения нормально общаться, но если свести контакты к минимуму, то вполне можно сосуществовать. Ты привыкнешь.

Девушка отвернулась. Она совсем не хотела привыкать.

— Ты уже обрабатывала стены?

И они принялись за дела. Когда все было продезинфицировано, починено и смазано, Кьяре показалось, что даже дышать стало легче. Она горячо поблагодарила парня, а он, прощаясь, дотронулся до ее руки. Тут же засмущался и ретировался в свою комнату.

7.

Утром Кьяра обнаружила, что Братство распечатывает еще один двор, готовясь принять новых переселенцев. А по пути на работу мимо нее на запад пронеслись два фургона, под завязку набитые людьми, их имуществом и грузом из проблем, страхов и надежд.

До обеда перепроверив вчерашний отчет дважды, Кьяра собрала сумку с документами и отправилась Центральный район, где располагались главные Корпоративные сооружения. Район, некогда служивший ей домом, а теперь навевавший мучительные и тревожные воспоминания.

Это был не первый раз, когда она везла сдавать отчет в городской государственный архив, но всякий раз девушка нервничала. А зря! Мало того, что в этот день ей не пришлось простаивать в длинной очереди, так еще и корпорат, рассматривающий документы, лишь бегло пробежал по страницам ленивым взглядом. Он кивнул, прилепил номерную бирку и без вопросов убрал документы в соответствующий ящик.

Кьяра вышла окрыленная. Напряжение начало отпускать. У нее образовалось почти полдня свободных, и тут девушка вспомнила, что так и не пообедала. На радостях ей захотелось посетить одно заведение на северной окраине города.

Когда-то давно, в прошлой жизни, она жила в Северном округе с мамой, а ее муж, тогда еще жених, в Центральном. Паб «Мед» находился на самой границе этих территорий, и они частенько встречались около него или проводили время за его столиками. В заведении готовили несложные, но очень аппетитные блюда с медом… и имбирный эль, и ягодные медовые морсы, и горячий глинтвейн зимой…

Чем ближе к окраине она подходила, тем беднее становились кварталы. Она даже засомневалась, работает ли еще паб, пока не увидела вывеску, изрядно потрепанную временем. Не очень чистые окна, пообтрепавшаяся мебель, тусклое освещение, но запах с кухни… Все такой же!

За дальним столиком в углу сидела компания из нескольких угрюмых молодых людей, один парень обедал за барной стойкой, и двое странноватых ребят зашли почти сразу же за Кьярой. Вот и все посетители.

Пока девушка читала единственное в заведении нехитрое меню, привинченное к стене, эти двое крутились рядом, и один так налег на другого, что тот парень оступился и налетел всем весом на Кьяру. Она возмущенно обернулась, незнакомец пробурчал что-то похожее на извинения и отодвинулся подальше. Через минуту парни и вовсе покинули паб.

Девушка остановила выбор на печеном медовом яблоке. Всего семьдесят сантимов. Она может себе это позволить, тем более не каждый же день.

Кьяра заказала десерт и осталась ждать у барной стойки. Обедавший парень, тоже не внушал доверия, но, по крайней мере, не обращал никакого внимания на девушку. Он с видом завсегдатая о чем-то шутил с барменом, неторопливо пережевывая пищу. В его манере держаться и в облике в целом была какая-то черта, которая напрягала Кьяру. Этот мужчина производил впечатление обманчивой расслабленности.

Когда горячее румяное блюдо для Кьяры было выставлено на барную стойку, поистине чарующий аромат окутал помещение. Девушка с удовольствием сделала глубокий вдох и потянулась за кошельком.

Она тупо уставилась на свою сумку, на порез на ее боковом кармане, но впервые самые длинные секунды все равно ничего не складывалось воедино. Кьяра запустила руку внутрь и сдавленно охнула. Где-то на подсознательном уровне она уже все поняла.

Девушка знала, что не обнаружит там кошелька, но все равно шарила рукой по пустому кармашку в отчаянном, несбыточном уповании на то, что все произошедшее — ошибка. Она еще надеялась, что случайно переложила кошелек в другое отделение сумки. Конечно, и там было пусто.

Как? Кто? Когда? И что теперь делать?

Кьяра ошарашено обводила глазами помещение, не в силах выдавить из себя ни слова. Ее прошиб холодный пот. В этом кошельке были ее последние пятьдесят фертингов.

Возникла неловкая пауза. Кьяра взъерошила волосы на голове, испуганным немигающим взглядом, уставившись в бармена.

— У меня нет… денег, — упавшим голосом произнесла девушка.

— Что? — бармен вмиг перестал улыбаться и отодвинул блюдо от Кьяры.

— У меня, кажется, только что украли кошелек!

— Украли? Здесь?! Хотите сказать, что здесь сейчас находится вор?! Собираетесь выдвинуть обвинения? — бармен не на шутку разозлился.

— Обвинения, — пролепетала она, — Я никого не обвиняю… — вот только разъяренного бармена ей сейчас не хватало.

— А что тогда значит «украли»?

— Это значит, что я не могу заплатить, — с трудом сдерживая плач сказала Кьяра.

— Так ты, может, сама где-то выронила! Проверяй там, где до этого ходила! Здесь не крадут, но и нищим не подают! — кричал ей вслед красный от натуги бармен.

Она почти ничего не видела от застилавших глаза слез. Фигура мужчины, вставшего с барного стула, преградила ей путь.

— Том, ты чего, не с той ноги сегодня встал? Смотри, как девушка расстроена, — голос звучал очень уверенно.

Кьяра подняла глаза с груди, в которую чуть не влетела, на твёрдый подбородок, отметила легкую щетину, крупный нос и плутоватый блеск глаз. Мужчина по-прежнему держался раскованно и не собирался ни обвинять, ни оскорблять.

— Знаю таких… расстроенных… — бармен еще продолжал ругаться, но тон сбавил, — Ходят без денег, а кушать хочется! Да?

— Я вообще-то работаю. Официально. — Обиженно бросила Кьяра.

Она почувствовала неожиданную поддержку от незнакомца, и это помогало ей взять себя в руки.

— Да. А потом «официально» нехорошие болезни лечить приходится от таких работниц!

Многие в пабе, следившие за этой безобразной сценой, одобрительно захохотали.

Но мужчина поднял руку, призывая к тишине:

— Том, я заплачу за нее. Ты уже нормальную девушку от разводилы не отличаешь?

И он выложил на барную стойку деньги.

— А мне-то что! Деньги — есть деньги… — бармен сгреб монеты и миролюбиво снова пододвинул яблоки к девушке.

— Нет, что вы?! — ужаснулась Кьяра, — Спасибо вам, но не нужно. Я не буду здесь есть!

— Тогда с собой, — велел он бармену, — Я тоже уже насиделся.