Нет, Кьяра не хотела ссор, но и бежать, поджав хвост, не собиралась. Но все же она ускорилась работать венчиком, чтобы и не сдавать позиций и побыстрее убраться, на всякий случай до прихода этой грозной Молли.
Раковина, полная немытой посуды, никак не интересовала девушек. Они готовили кофе. Но не обычный, из растворимой таблетки, а скорее всего настоящий, из какого-то темного ароматного порошка.
Первая партия у них не вышла, превратилась в коричневую пену и вытекла из черпачка. Девушки чертыхались, сокрушенно охали, много суетились, все время кокетливо вспоминая какого-то Француза. Наверное, того самого Алана из сынов, который занимался расселением. Когда они запороли и вторую порцию, девушка в лифчике, отзывавшуюся на прозвище «Шпанка», уже начала истерически подхихикивать:
— Ладно, скажу Алу, чтобы в следующий раз лучше талонами на питание дарил, — и она кокетливо надула губы.
— Да, точно, он же не за твои кулинарные способности тебя «отблагодарил», — сказала понимающим тоном та, которую звали странным именем Танья, и они вместе покатились со смеху.
Кьяре стало неловко.
Она уже грела сковороду, когда на внезапно притихшую кухню, переваливаясь на непропорционально толстых ногах, ввалилась дородная непричесанная женщина. Она вытерла грязноватые руки о серый фартук и грузно шлепнулась на стул. Женщина брезгливо оттолкнула Кьярину миску с тестом, оказавшуюся перед ее лицом. Часть теста выплеснулась на стол.
— Я — Молли Вонус, — ее рот открылся, обнажая полуголые десна, с трудом насчитывающие десяток зубов, — а ты, детка, можешь звать меня, как все, тетушка Молли. Ты — новенькая, но разве мои девочки не объяснили тебе правила?
Она ужасно шепелявила, и при разговоре изо рта брызгала слюна. «Ей лет тридцать пять, а уже такая развалина», — про себя прикинула Кьяра, невольно сравнивая себя с этой женщиной и в очередной раз неприятно сталкиваясь с подтверждением скоротечности человеческой жизни.
— Какие же здесь правила? Я читала «Конвенцию о биологических правах» и не помню там пункта про какие-либо правила проживания. Или тут в западном округе свои правила? — Кьяра с вызовом посмотрела в ее желтоватое лицо.
Старуха пожевала губу беззубым ртом, и зло сверкнула глазами. Она задумчиво вертела в руках Кьярину пачку порошка для оладий, которую машинально сжала цепкими пальцами.
— А оладьи-то твои три фертинга за пачку, — едко, словно выговаривая оскробление, заметила тетушка Молли. — На нашу западную окраину такое не завозят. Привыкай.
Она подняла со стула свой тяжелый зад и, неслабо толкнув Кьяру бедром, двинулась к плите. Бешено вращая глазами, она принялась остервенело помешивать испачканной в жиру поварешкой варево в кастрюле.
Девушки настороженно переглядывались, словно не веря своим глазам. Кьяра забрала последний оладушек со сковородки и, гордо подняв голову, проследовала в свою комнату.
Она шла с тарелкой дымящихся оладий, и рот наполнялся слюной. Она уже предвкушала, с каким наслаждением будет есть эти поджаренные кусочки. Уже дойдя до своей комнаты, она обнаружила, что перед дверью лежит какая-то склянка, а из-под дверной щели торчал уголок конверта.
Кьяра с любопытством развернула записку:
«Привет, соседка! Не смог тебя застать, и спросить, как ты устроилась. Но мой Тайлаф сделает твое проживание куда как лучше!
P.s. Разводи с водой. Половина пузырька на 6 литров»
В груди потеплело. Это было первое за день по-настоящему приятное чувство, что про нее не только не забыли, а даже позаботились. Даже если плесень и не пропадет, девушка все равно обязательно попробует это средство.
Кьяра опять замешкалась с замком и вдруг услышала за спиной легкие быстрые шаги и обернулась. Перед ней стояла Танья. Она остановилась совсем близко и, когда между ними было уже сантиметров десять, доверительно зашептала:
— Зря ты так с тетушкой Молли. Она умеет испортить жизнь и без всякого повода, а сегодняшнего она тебе не забудет.
— А что она сделает?
— Понятия не имею, — подрастерялась девушка, — Но она не так проста, как кажется. Ее не любят, но никто не связывается. У нее старший сын в пансионе для мальчиков. Представляешь, она сама и муж — мутировавшие, а ребенок родился на сто процентов нормальным! Молли утверждает, что у нее и двух других сыновей погодок тоже возьмут, когда придет время. Она, и вправду, может чего-то знает или умеет, чего другим не ведомо. Не стоит специально ее дразнить, если не хочешь лишиться чего-то важного.
— Знаешь, Танья, мне уже не так много чего осталось терять, так что какая-то вредная тетка с будущими государственными связями меня не напугает.
— Я уж заметила, иначе ты бы не завела дружбу с Тайлером. — Танья указала на склянку в руках девушки. — Про твоего соседа знаешь что говорят? — пугающим, срывающимся на хрип голосом продолжала она, — Говорят, что он не просто капельки готовит, но и на людях испытывает! А может даже… изучает мутации и дефективных лечит! Не бери от него ничего!
Кьяра с первых слов не очень-то доверяла этой новой знакомой, а после таких глупых сказок про Тайлера, уже совсем уверилась в том, что Танья или не в себе, или пугала намеренно.
— Зачем ты предупреждаешь меня?
— Не знаю, — пожала плечами девушка, убегая, — Может я бы хотела, чтобы в свое время это сказали мне?
— Ладно, спасибо.
Кьяра кианула и тихо прошла к себе. В комнате, заставленной полупустыми коробками, она ела холодные оладьи, не чувствуя вкуса.
6.
Кьяра спала беспокойно, постоянно просыпалась от хлопанья соседских дверей, невразумительного бормотания, грубых голосов, срывающихся на полукрики-полустоны, и дрожала от ночного холода. Уже под утро ей приснился кошмар, где она горела в ледяном огне и задыхалась от дыма, и какие-то жесткие голубовато-серые глаза мрачно наблюдали за тем, как синее пламя охватило все ее тело. Глаза следили за ней безмолвно и, кажется, даже удовлетворенно.
Проснулась и тело отозвалось тягучей немой болью. Она сразу отказалась от идеи завтрака, потому что от мысли, что ей опять на общей кухне пришлось бы столкнуться с обитателями дома, почувствовала себя полностью обессиленной. Она предпочла подольше поваляться в постели и поесть на работе.
Выйдя в коридор, она заметила у соседней двери двух сцепившихся мальчишек, пихающихся и что-то пылко доказывающих друг другу. Спор был в самом разгаре. Они обзывались, наступали и спорили. Тот, что постарше, не выдержал и, схватив мелкого за горло, начал душить. Младший принялся яростно извиваться, но оценив неравные возможности, затих и, когда хватка на горле ослабла, извернулся и прыгнул со всей дури огромным грубым башмаком на ногу старшему. Тот взвыл не своим голосом и запрыгал на одной ноге. Тут только они заметили Кьяру. Ребята замерли и, позабыв о ссоре, принялись таращиться во все глаза на девушку. Кьяра узнала в этих почти налысо бритых сорванцах двух маленьких любопытных «шпионов», наблюдавших за ней в день переезда. Подмигнув притихшим мальчишкам, девушка поспешила на работу.
Кормили в пансионате скромно, но достаточно разнообразно. Обычно Кьяре нравилось, но в этот день на завтрак тоже были оладьи. Они напомнили девушке обо всех перипетиях ее нового существования и добавили немножко горести в и без того трудный день.
Ей сегодня нужно было вручную составить ежемесячный отчет по воспитанницам, учитывающий питание, программу развития, факты нарушения режима и другие тысячу и один пункт. Больше ей не удалось заглянуть в столовую, зато закончила вовремя и успела даже прибежать домой до грозы.
Забежать ни в продуктовую лавку, ни в прачечную она уже не сумела. Небольшой дождик, начавшийся заунывно и монотонно, совсем рассвирепел. Капли воды приобрели насыщенный зеленовато-кислотный оттенок и неприятный химический запах. Во время таких осадков не рекомендовалось покидать укрытия, а при попадании дождя на кожу через час вступали розоватые шелушащиеся и зудящие пятна, не проходившие неделями.
