Литмир - Электронная Библиотека

Никогда не увижу. От этих слов я почувствовала в животе противные спазмы, а по спине вновь побежали знакомые мурашки.

Вернувшись домой, я быстренько приняла душ и обновила макияж, потом долго рылась в шкафу, выбирая, что надеть, и наконец остановилась на беспроигрышном варианте – маленьком чёрном коктейльном платье в стиле Шанель и лёгком белом пиджаке из тонкой шерсти. Волосы заплела в сложную французскую косу, с которой провозилась около часа и чувствовала себя совершенно измученной, но результатом осталась довольна.

«Несмотря ни на что я ему всё-таки нравлюсь. Женщина всегда это чувствует. Поэтому пусть я запомнюсь ему красивой».

«Фу, какая пошлость! – немедленно активизировался мой внутренний оппонент. – Ни дать ни взять – монолог твоей знаменитой тёзки к этому отвратному Луису-Альберто. Ты уж совсем-то в маразм не впадай!»

Часы показывали восемь тридцать пять. Прихватив белую сумочку-планшетку на тонкой золотой цепочке (моя первая покупка с зарплаты), я медленно, очень медленно спустилась по лестнице, вышла из подъезда и тотчас услышала, как мягко заработал двигатель припаркованного у дома тёмно-вишнёвого «шевроле». Задняя дверца открылась, и из машины выбрался улыбающийся Селивёрстов с букетом белых роз, перехваченных прихотливо уложенной золотой сеткой. Сделав шаг навстречу, он снова взял мою руку и легко прикоснулся губами к запястью.

«Спасайся кто может… – подумала я, напялив на физиономию дежурную улыбку. – Право слово, в этом жесте столько интимности! Вероятно, его применяют опытные обольстители для окучивания юных невинных овечек».

«Уж не тебя ли? – издевательски напомнил о себе мой мучитель. – Хотя не удивлюсь, если вид голого мужчины до сих пор вгоняет тебя в краску».

Тем временем Селивёрстов подвёл меня к машине и, бережно усадив на заднее сиденье, сел рядом и положил букет мне на колени. На влажных лепестках роз мерцала позолота. Я невольно залюбовалась этим хрупким и, увы, таким недолговечным чудом.

В салоне витал едва уловимый запах дорогой кожи, дорогого табака и всё того же «Платинового эгоиста», который в равной степени злил и притягивал меня, и этим злил ещё больше.

По дороге мы разговаривали мало, ограничиваясь улыбками и незначительными репликами. Его близость меня отчаянно смущала, и я сидела, по большей части уставившись прямо перед собой и разглядывая могучую спину водителя, обтянутую чёрной кожаной курткой.

Едва мы вошли в зал ресторана, к нам подскочил официант и проводил к столику у окна, с которого снял табличку «стол заказан». Селивёрстов сделал едва уловимый жест в сторону букета, и второй официант тотчас принёс вазу, куда и определил розы, а первый раскрыл перед нами карту вин и почтительно застыл в ожидании.

Карту я разглядывать не стала, а когда Селивёрстов спросил меня насчёт аперитива, наугад брякнула: «Белый мартини со льдом и лимоном», вспомнив, что слышала нечто подобное из уст киношной героини. Он глянул на официанта, тот кивнул, Георгий заказал себе коньяк, официант снова кивнул и исчез. Через минуту он явился с подносом, поставил перед нами напитки, пепельницы, положил меню в тиснёных кожаных обложках, после чего наконец удалился.

– Отлично, – улыбнулся Селивёрстов. – Надеюсь, вы голодны? Лично я голоден как зверь. С утра ничего не ел.

Он пригубил коньяк и принялся перелистывать меню. Вторую папку протянул мне. Я нехотя раскрыла её, но тут же увязла в череде незнакомых мудрёных названий и несколько затосковала. Что же касается Георгия, он читал с явным удовольствием, изредка кивая. Потом спросил:

– Как вы относитесь к моллюскам?

– Я к ним не отношусь, – снова ляпнула я, и в ответ услышала бархатный смех Селивёрстова, а мне стало стыдно.

– Извините, шутка довольно плоская.

– В ваших устах она звучит очень мило. Итак, вы выбрали что-нибудь? В этом заведении вкусно кормят, поэтому я сюда частенько и наведываюсь.

– В таком случае, – обрадовалась я, – закажите мне что-нибудь на собственный вкус.

– Как скажете, – легко согласился он. – Я очень люблю мексиканскую кухню. Надеюсь, она и вам понравится.

Он слегка приподнял руку, и от стены тотчас отделился не замечаемый мною до сей поры официант. Приблизившись к столику, он застыл в выжидательной позе.

Пока они разговаривали, я огляделась вокруг.

В зале царил полумрак, стены, обитые резными дубовыми панелями, украшали бронзовые канделябры с настоящими свечами. «Надо же, – подумала я, – как в старину в бальных залах», – представляя пожилых лакеев с длинными пейсами и во фраках, гасящих свечи медными колпачками на длинных ручках. Потолок был тоже из дерева, со встроенными матовыми светильниками, излучающими мягкий приглушённый свет. Зал был почти пуст, во всяком случае, в нашем крыле, а в соседнем, за колоннами, посетители занимали два столика, тоже у окна.

Селивёрстов закончил разговор и наконец повернулся ко мне.

– Всё в порядке. За вас! – произнёс он серьёзно, коснувшись моего бокала пузатой коньячной рюмкой.

– Спасибо, – сказала я и отхлебнула немного мартини. Он тоже сделал маленький глоток и с явным удовольствием скользнул по мне глазами.

– Вы замечательно выглядите, – сказал он и, слегка отбросив полы пиджака, откинулся на спинку стула, продолжая разглядывать меня.

– Спасибо, – смущённо кивнула я, снова утыкаясь в спасительный бокал мартини. Интересно, на что я рассчитывала, соглашаясь встретиться с ним, если уже сразу не знаю, куда девать себя от простого сказанного им дежурного комплимента.

Я подняла глаза и наткнулась на его весёлый взгляд. Он явно чувствовал себя вполне расслабленно. Я решила взять себя наконец в руки и храбро встретилась с ним глазами.

– Как вам здесь нравится? – спросил он, с улыбкой поймав мой взгляд.

– Очень мило, – тут же отозвалась я, стараясь не робеть от мягкого излучения его глаз.

Он кивнул.

– Да, здесь довольно приятно, и кухня отличная. Я частенько ужинаю в этом ресторане, а иногда провожу деловые встречи.

– Вот как сегодня, – торопливо проговорила я, стараясь не встречаться с ним глазами.

Он слегка пошевелил бровями, явно желая улыбнуться, но потом, очевидно, передумал.

– Полагаю, что вы правы только отчасти, – сказал он серьёзно, и я снова внутренне сжалась от того, каким тоном были произнесены эти слова. – Я вовсе не планировал считать нашу сегодняшнюю встречу деловым ужином, для этого я, пожалуй, слишком устал за эти дни. Хотелось бы немного отдохнуть, – завершил он, снова берясь за коньячную рюмку.

«А что он, интересно, планировал? Впрочем, мне совершенно незачем строить иллюзии по поводу его истинных намерений. И хотя пока он ведёт себя абсолютно безупречно, расслабляться вовсе не следует. Сейчас самое главное – решить все вопросы по поводу работы, а там видно будет…»

– Но, тем не менее, мы можем наконец спокойно поговорить и о делах, – продолжил Георгий, словно подслушав мои мысли. – Итак, значит, наша работа. Почему вы избрали это поприще? Увлекаетесь рекламой?

– Что вы, терпеть её не могу! – тут же похвасталась я беспросветной дуростью и, спохватившись, прижала руку к губам.

В эту секунду я опять услышала его низкий глубокий смех, и у меня снова побежали по спине уже порядком осточертевшие мурашки.

– То есть, я хочу сказать, что… – начала плести я. – В том смысле, что… просто мне нужна была работа, и Лёвик…

Селивёрстов продолжал смеяться, от чего я почувствовала, что мой лоб снова начинает покрываться испариной. Успокоившись, он промокнул глаза крахмальной салфеткой и отёр ею лоб.

– Видите ли, Георгий Александрович, – рискнула я и умолкла, заметив, что он снова готов рассмеяться.

– Просто Георгий, – сказал он, овладев наконец собой, и достал из кармана пачку «Давыдофф». – Ведь мы не работе, верно?

Я тупо кивнула и тоже полезла в сумочку за сигаретами, а он, увидев это, приготовился щёлкнуть зажигалкой.

26
{"b":"856765","o":1}