Чёлн томленья Вечер. Взморье. Вздохи ветра. Величавый возглас волн. Близко буря. В берег бьётся Чуждый чарам чёрный чёлн. Чуждый чистым чарам счастья, Чёлн томленья, чёлн тревог, Бросил берег, бьётся с бурей, Ищет светлых снов чертог. Мчится взморьем, мчится морем, Отдаваясь воле волн. Месяц матовый взирает, Месяц горькой грусти полн. Умер вечер. Ночь чернеет. Ропщет море. Мрак растет. Чёлн томленья тьмой охвачен. Буря воет в бездне вод. 1894 «Слова любви всегда бессвязны…» Слова любви всегда бессвязны, Они дрожат, они алмазны, Как в час предутренний – звезда; Они журчат, как ключ в пустыне, С начала мира и доныне, И будут первыми всегда; Всегда дробясь, повсюду цельны, Как свет, как воздух, беспредельны, Легки, как всплески в тростниках, Как взмахи птицы опьянённой, С другою птицею сплетённой В летучем беге, в облаках. Белладонна Счастье души утомлённой — Только в одном: Быть как цветок полусонный В блеске и шуме дневном, Внутренним светом светиться, Всё позабыть и забыться, Тихо, но жадно упиться Тающим сном. Счастье ночной белладонны — Лаской убить. Взоры её полусонны, Любо ей день позабыть, Светом луны расцвечаться, Сердцем с луною встречаться, Тихо под ветром качаться, В смерти любить. Друг мой, мы оба устали. Радость моя! Радости нет без печали. Между цветами – змея. Кто же с душой утомлённой Вспыхнет мечтой полусонной, Кто расцветёт белладонной — Ты или я? 1899 Безглагольность Есть в русской природе усталая нежность, Безмолвная боль затаённой печали, Безвыходность горя, безгласность, безбрежность, Холодная высь, уходящие дали. Приди на рассвете на склон косогора, — Над зябкой рекою дымится прохлада, Чернеет громада застывшего бора, И сердцу так больно, и сердце не радо. Недвижный камыш. Не трепещет осока. Глубокая тишь. Безглагольность покоя. Луга убегают далёко-далёко. Во всём утомленье – глухое, немое. Войди на закате, как в свежие волны, В прохладную глушь деревенского сада, — Деревья так сумрачно-странно-безмолвны, И сердцу так грустно, и сердце не радо. Как будто душа о желанном просила, И сделали ей незаслуженно больно. И сердце просила, но сердце заныло, И плачет, и плачет, и плачет невольно. 1900 «Я – изысканность русской…»
Я – изысканность русской медлительной речи, Предо мною другие поэты – предтечи, Я впервые открыл в этой речи уклоны, Перепевные, гневные, нежные звоны. Я – внезапный излом, Я – играющий гром, Я – прозрачный ручей, Я – для всех и ничей. Переплеск многопенный, разорванно-слитный, Самоцветные камни земли самобытной, Переклички лесные зелёного мая — Всё пойму, всё возьму, у других отнимая. Вечно юный, как сон, Сильный тем, что влюблён И в себя и в других, Я – изысканный стих. 1903 «Будем как Солнце! Забудем о том…» Будем как Солнце! Забудем о том, Кто нас ведёт по пути золотому, Будем лишь помнить, что вечно к иному, К новому, к сильному, к доброму, к злому, Ярко стремимся мы в сне золотом. Будем молиться всегда неземному, В нашем хотеньи земном! Будем, как Солнце всегда молодое, Нежно ласкать огневые цветы, Воздух прозрачный и всё золотое. Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое, Будь воплощеньем внезапной мечты! Только не медлить в недвижном покое, Дальше, ещё, до заветной черты, Дальше, нас манит число роковое В Вечность, где новые вспыхнут цветы. Будем как Солнце, оно – молодое. В этом завет красоты! 1902 Я не знаю мудрости Я не знаю мудрости, годной для других, Только мимолётности я влагаю в стих. В каждой мимолётности вижу я миры, Полные изменчивой радужной игры. Не кляните, мудрые. Что вам до меня? Я ведь только облачко, полное огня. Я ведь только облачко. Видите: плыву. И зову мечтателей… Вас я не зову! 1902 |
