– Доброе утро, господа, чего желаете?.. – уже заканчивая фразу, Агнесса поняла, что сказала что-то не то и фырканье Лауры вкупе с удивлёнными взглядами офицеров, было тому ярким подтверждением. Впрочем, один из них – тот, что грыз яблоко, буквально через секунду расплылся в улыбке, окинув девушку профессионально быстрым взглядом.

– Ага, мисс Баллирано, – почти беззаботно проговорил он, пряча огрызок в ладони. – Полагаю, уточнять работаете ли вы в пабе «Очаг» – бессмысленно, верно?

Агнесса смущённо улыбнулась, легко пожав плечами:

– Извините, заработалась… да, сэр, вы правы. Я работаю в этом пабе. Чем могу быть полезной? – она старалась, чтобы голос звучал максимально нейтрально, хотя сердце и стучало очень гулко и сильно, в ожидании тех самых страшных слов «мы знаем, что вы были там в день убийства!».

– Прекрасно. Тогда, может быть, вы поможете нам… – вступил второй офицер, потому что первый слегка замялся, разглядывая… воротник Агнессы? Она даже слегка забеспокоилась – все ли пуговицы застегнула?

– Разумеется, господа, – чуть более сдержанно кивнула, машинально поднимая руку к вороту и прикрывая цепочку пуговиц, из-за чего младший из полисменов быстро сморгнул и вновь перевёл взгляд на её лицо.

– Кхм, о чём бишь я… мы, то есть. А, мистер Вайз! Он вчера был в пабе? – поспешно выпалил он, еле заметно покраснев.

Агнесса моргнула несколько раз, а затем слегка прищурилась.

– Ну… да. Мистер Вайз – мы же говорим о лавочнике, верно? – наш завсегдатай и вчера пробыл в «Очаге» до самого закрытия. Но к концу смены он был уже немного… в некондиционном состоянии, скажем так, поэтому я сама поймала для него кэб, и отправила домой. А что случилось? С ним всё в порядке? – беспокойство за постоянного клиента превысило даже страх за саму себя, и Агнесса аж подобралась вся, требовательно вглядываясь в лица офицеров. Те, видимо, не ожидали такого потока слов, и потому сами несколько опешили.

– Хм… проблема в том, что супруга мистер Вайза обратилась в полицию, как раз в связи с тем, что он не вернулся домой, – пробормотал старший, доставая блокнот и делая в нём какие-то заметки.

– Извините, господа, боюсь, я, всё же, не могу помочь… – сокрушённо покачала головой девушка. – Вчера… то есть, извините, уже сегодня, около трёх ночи он сел в кэб и уехал по адресу Саттен-роуд, двенадцатый дом…

– Что? Какой ещё Саттен-роуд? – непонимающе нахмурился младший.

– М-м… такой адрес назвал мистер Вайз, я несколько раз переспросила, поскольку, как вы понимаете, его речь была немного… невнятной. Но, всё же, я совершенно уверена, что он назвал эту улицу и этот дом. И третья дверь. Про дверь он особо подчеркнул, – Агнесса пожала плечами.

– Очень хорошо, спасибо за информацию, мисс Баллирано. Мы обязательно проверим новые сведения, – кивнул старший, заканчивая писать и закрывая блокнот. – Хорошего дня.

К счастью для себя, Агнесса так и не смогла вымолвить и слова, лишь жалко улыбнулась в ответ и кивнула. Лаура снова защебетала, провожая полицейских до калитки, а Джордж что-то невнятно пробурчал – то ли попрощался, то ли обругал, не разобрать. Агнесса прислонилась плечом к дверному косяку, глядя вслед офицерам, и пыталась понять – что же только что произошло?

– Снова натворила бед? – голос из-за спины заставил девушку вздрогнуть – она, как обычно, не услышала шагов «матери», Магрит. Сухая женщина с почти противоестественно прямой спиной неизменно вызывала у Агнессы лёгкий трепет. Увы, совсем не благоговения – чувства, что она испытывала к опекунше, лежали в плоскости сдержанного раздражения и лёгкой неприязни, но Агнесса понимала, насколько это дурно, и тщательно скрывала эмоции. Как и сейчас – подавила вспышку непрошенного негодования касательно «снова натворила». Будто бы она только и делала, что влипала в неприятности, или, тем более, доставляла их окружающим!

– Нет, матушка, господа полисмены просто интересовались судьбой одного из наших завсегдатаев, – кротко ответила девушка, оборачиваясь к Магрит и привычно улыбаясь.

Опекунша – привычно же – ответила мрачным и подозрительным взглядом:

– Судьба у посетителей столь порочного места одна – Ад! Гнездо разврата и разгула, пиршество греха!

Агнесса в глубине души поражалась таланту Магрит кричать сквозь зубы. Как-то она даже попыталась это воспроизвести – чтобы добавить патетики фразам на одном из своих выступлений, но потерпела фиаско. Получилось какое-то визгливое шипение вкупе с брызгами слюны, и момент триумфа злодея из рассказа превратился в комичный провал – зрители хохотали, вместо того чтобы содрогнуться в ужасе за судьбу героя.

– Да, матушка, – кротко кивнула Агнесса.

Спорить с опекуншей она не умела, да и не видела смысла – Магрит только и делала, что осуждала место, где работает её старшая приёмная дочь, но ни разу не настаивала на том, чтобы та уволилась из этого «вертепа». Слишком хорошие деньги Агнессе там платили – опекунам почти и не приходилось вкладываться в содержание всего «выводка». Только на крайние бытовые нужды, вроде пищи и необходимой одежды. Всё прочее же считалось излишеством, и Магрит с наслаждением расписывала, насколько грешно потакать низменным желаниям шестилетки-Дэмьена и покупать сахарный леденец, или пятнадцатилетней Лауре – грошовое украшение. Впрочем, хотя бы не препятствовала этим покупкам, если их делала Агнесса, и на том спасибо.

– А куда это ты собралась? – прищурив глаза, цветом, твёрдостью и теплом напоминавшие Агнессе пару камушков серого гранита, спросила женщина, когда девушка направилась к лестнице. Та замерла в нерешительности, привычно принимаясь теребить край рукава.

– Я… хотела ещё немного поспать. Была трудная смена, я поздно вернулась, – начала было оправдываться она, но поняла, что это бесполезно – тонкие губы опекунши поджались сильнее, сделав морщины ещё заметнее.

– Разлёживаться негоже, леность – один из тягчайших грехов, о которых предупреждал нас Господь! – она вновь повторила этот трюк с процеженным сквозь зубы криком, и Агнесса поняла, что отдохнуть ей точно не удастся.

– Да, матушка, – чуть более кисло, чем хотелось бы, проговорила она. – Тогда я переоденусь, с вашего позволения.

– Иди уже… и чего вырядилась, спрашивается? – пробурчала Магрит, взмахом руки отпуская Агнессу, которую посетило чувство дежа вю – будто бы и не уходила с работы.

Мельхиор, как ни странно, молчал на протяжении всего разговора – это немного удивило Агнессу, поскольку всякий раз, когда она пересекалась с опекуншей, демон буквально взрывался у неё в голове воем, угрозами и едва ли не мольбами выпустить его на одну коротенькую секундочку. А вот, поди ж ты, ни звука не проронил.

И только опустив взгляд на руку, чтобы поинтересоваться причиной такого молчания, Агнесса заметила отсутствие кольца. Странно, она его, вроде бы, надевала перед сном? А когда же успела снять? Впрочем, может быть, во сне и стянула – ну, оно и к лучшему. И так голова раскалывается…

Лаура ввалилась в комнату без стука и с явно недовольным выражением лица захлопнула дверь. Прошагав дважды от стены до стены и смерив сестру злым взглядом, она плюхнулась на кровать, принимаясь болтать ногами.

– Агни, ты доколе будешь себя вести как овечка? Бее-бее, матушка, бее-бее, как скажете! – передразнила она Агнессу.

– Это простая вежливость, Лаура, – мягко откликнулась та, складывая «парадные» вещи обратно в сундук и вынимая оттуда домашнее платье. Мельком отметила, что нательное, оставшееся на ней, также неплохо было бы постирать…

– Кстати, сестричка… ты не видела моё серое платье? Ну, форменное?

Лаура отвела взгляд в сторону, нарочито небрежно пожав плечами:

– Постирала. Вместе с фартуком. Тебе хоть иногда надо отдыхать, синяки под глазами – будто тебя лупил кто-то! – вновь вспылила младшая, но затихла, когда Агнесса села рядом, обнимая её за плечи и прижимая к себе.

– Ну вот зачем ты ручки свои портишь? – ласково проговорила, подхватив запястье младшей и разглядывая вскрывшиеся кровавые мозоли и язвочки от щёлока – прежде, чем та спохватилась и выдернула ладонь.