От поцелуя у Мэл закружилась голова, от вкрадчивого касания ей показалось, что ее кипятком обварили; волна жара, перемешанного со стыдом и возбуждением, рванула по ее нервам вверх, к голове, топя в горячей крови разум, и Мэл заплясала на самых кончиках пальцев, постанывая, чувствуя, как его пальцы прижимают ее стремительно намокающее лоно.

– Да, так, – шептал в задыхающиеся губы Алан, увлекая ее на постель, пользуясь тем, что Мэл дезориентирована и мало понимает, что происходит. – Хорошо… Я хочу, чтобы ты меня желала… Так, хорошо…

Он уложил ее на спину, и под собой Мэл ощутила гладкий теплый мрамор. Статуя была теплой; как ее собственное тело. Как кожа Алана, склоняющегося над нею, исцеловывающего ее губы, вдыхающего в нее дикую, необузданную страсть.

– Хорошо…

Он почти шипит, и Мэл снова слышит свой голос, заметавшийся под потолком испуганными вскриками, когда он принуждает ее перехватить ее собственные ноги под коленями и бесстыдно раскрыться перед ним.

– Да, так, – шепчет он, любовно поглаживая ладонью раскрытое перед ним лоно, покрывая невесомыми поцелуями распахнутые нежные мягкие бедра, гладкий лобок и мягкие губки. – Так…

Он обхватывает бедра Мэл и приникает жадным поцелуем к ее раскрытому тайному местечку, дразня его языком, вылизывая сочащуюся влагу. Мэл вскрикивает, и ее полный испуга и наслаждения голос многократно повторяется эхом, превращаясь в симфонию желания и испуга, такого первобытного чувства; страх и страсть. Наслаждение и грех.

Алан лижет женщину, проводя длинным гибким языком от горящей желанием точки клитора до сжавшегося пятнышка ануса, а Мэл снова почти кричит, чувствуя, как горячим жжением наливается ее живот, и жгучим, неуемным желанием – ее промежность. Она виляет бедрами, но ей не спастись от горячих ласк Алана. Он целует и целует ее, чувствительно прихватывает губами мягкие набухшие лепестки, скрывающие ее лоно, и Мэл, зажмурившись, крепко ухватив себя под коленями, движется, бесстыдно виляя бедрами, ласкаясь об длинный змеиный язык дракона.

– Господи боже, – беспомощно шепчет она, чувствуя, как язык проникает в нее, в ее тело, толкается мягко внутри нее, затем выскальзывает, обвивает клитор и сокращается, мягко, но так чувствительно, доводя Мэл почти до обморока. – Го-о-осподи-и-и…

Жесткий мрамор толкается в ее сжавшийся анус; Мэл взвизгивает, но Алан не позволяет ей испугаться и сжаться сильнее. Он припадает губами меж ее поднятых ягодиц, целует и лижет там, на горячем темном сжатом пятнышке, касается, разглаживает пальцами, наполняя тело женщины желанием. До тех пор, пока Мэл не выкрикивает свое жгучее возбуждение.

Она вопит во все горло, едва не рыдая, нетерпеливо виляя бедрами, стараясь, вывернуться из-под его ласки, которая внушает ей желание, нестерпимое, непереносимое. Алан крепко удерживает ее, его пальцы впечатались в нежное белое бедро. Другой рукой он поглаживает пульсирующий анус Мэл, чуть касается его подушечками пальцев, доводя женщину до исступления, до поскуливаний.

– Ну, ну, – рыдает она, мечась, как в беспамятстве.

Она вся мокрая, она течет так, что его пальцы, пахнущие ее соком, легко погружаются в ее тело сзади, мучительно и приятно толкаясь все глубже и глубже. Алан снова обхватывает ее бедра, – бережно, мягко, – и тянет вниз, на теплый гладкий мрамор. Мраморный член входит в ее анус, Мэл вскрикивает болезненно, и Алан тут же припадает в ее лону губами, старательно лаская ее, заставляя забыть о боли.

Каменный член внутри нее; Мэл чувствует, как он медленно, мелкими толчками проникает внутрь нее с каждым ее вздохом, все глубже, глубже, наполняет ее тревожными сладкими ощущениями. Ее просто распирает; она ощущает каждую выпуклость, каждую каменную вену, округлую массивную головку, упирающуюся внутри ее тела в чувствительные точки. Длинный змеиный язык Алана ласкает ее, поглаживает ее бедра, вылизывает туго натянутую кожу вокруг погрузившегося в ее тело каменного члена, и Мэл снова шумно выдыхает свое предательское возбуждение. Дикая жажда рождается в ее животе, сочится ароматной смазкой из ее лона.

Он видит ее такую – распятую под его ласками, надетую на член, беспомощную и трепещущую, с разведенными покорно ногами – и это его возбуждает. Мэл ощущает его горячую ладонь на своем лобке,  слышит его жадное горячее дыхание, ощущает его жадные поцелуи, укусы на своих бедрах, на самой чувствительной их стороне. Алан дышит запахом ее возбуждения, пресыщается ее жалким животными стонами. Его пальцы теребят ее клитор и Мэл, сжавшись, откинув голову на каменное плечо статуи, кричит, виляя бедрами, безжалостно насаживаясь на каменный член уже без опаски, потому что все ее существо возбуждено, налито удовольствием до краев, и даже легкая боль не может его стереть, уничтожить. Мэл движется, чувствуя, как пот катится градом по ее коже, как каменный член проникает все глубже в ее тело, заставляя обмирать и верещать от возбуждения, а пальцы Алана все поглаживают ее возбужденный клитор меж ее широко разведенных ног. Алан любуется ее сокровенной женской красотой, беспомощностью, мягкостью, и Мэл краснеет, чувствуя, как любовно и нежно он оглаживает ее пальцами, лаская, рассматривая движущийся в ее теле каменный член.

И она покоряется, принимая мучающую ее ласку, дрожа всем телом, как загнанное животное. Алан отрывается он нее с видимой неохотой и усилием, дотягивается до ее губ и закрывает ее рот поцелуем, проникая в ее рот языком, лаская ее возбужденные губы, ее язык, глуша ее стоны, всхлипы и крики.

– Скажи, – выдыхает он, крепко сжимая ее бедра, – скажи, что хочешь меня.

– Хочу, –  стонет Мэл, чувствуя, как его возбужденный член трется о ее мокрое лоно.

Он закинул ее ноги себе на плечи и прижался плотнее к ее разведенным бедрам, пристраиваясь к ее раскрытому лону. Головка его члена входит в нее туго, осторожно, и Мэл вопит, потому что ей кажется – еще немного, и ее разорвет пополам. Острые ощущения переполняют ее, член Алана медленно погружается в нее глубже, и Мэл ощущает их вместе – камень и горячую плоть, – в себе. Алан стонет, изнемогая, потому что ему – узко, тесно, обжигающе хорошо, на грани страдания, и он дарит множество поцелуев Мэл, чье тело его принимает и мучает.

Он осторожно толкается раз, другой, затем – жестко, сильно, погружаясь в узкое тугое лоно, показывая свое желание, свою жажду. Чтобы она прочувствовала его, что бы приняла и покорилась его желанию, его возбуждению.

Мэл теперь кажется, что оба члена в ней движутся. Трутся друг о друга сквозь тонкую перегородку ее плоти. Массируют ее самые глубинные чувствительные точки так, что ее ноги дрожат, трясутся, и непроизвольно вытягиваются, напрягаясь. Она кричит, изнемогая, чувствуя, как все ее существо пульсирует наслаждением и слабостью. Тело Алана, жесткое, сильное, гибко и быстро движется над нею, его член выныривает и погружается в нее, тугую, узкую, жаркую. Наслаждение переходит грань страдания, Мэл вопит, чувствуя, как ее мышцы вибрируют от быстрого оргазма, сокращаясь на движущейся в ее теле плоти. И на камне, что берет ее сзади, с той же страстью и стой же силой, что живой член.

– Достаточно! – кричит она, чувствуя острое прикосновение к клитору, вырываясь и погибая от наслаждения. – Все, все!

Но каменные руки вдруг оживают. Они подхватывают ее ноги, прижимают ее колени к ее груди, делая  Мэл, натянутую на жесткий мраморный член, максимально раскрытой перед Аланом. Она кричит, но это уже не решает ничего; Алан наваливается на нее, входя максимально глубоко, мягко и настойчиво массируя ее бархатное донышко, и каменный член совершенно отчетливо толкается сзади в ее горячее нутро, доводя ее до безумия, до исступления, до сумасшествия. Мэл отчаянно бьется, зажатая между двумя мужскими телами, насаживаясь на оба члена по очереди, заставляя мужчин вскрикивать от острых ощущений, что дарит им ее жаркое тело.

Мэл жарко; нестерпимо жарко. Она мечется, рассыпав золотые волосы, кричит, стонет, пока ее губы не находят губы того, что зовется  Рэем. Он отпускает ее ногу, зарывается пальцами в ее золотые волосы, привлекает в себе и целует, сладко и жадно, не позволяя и пискнуть, до тех пор, пока она не кончает еще раз, забившись в сжимающих ее руках. Рэй прижимает ее к себе, властно, сильно, проникая в ее рот языком, пока Алан трудится над ее беззащитным телом, и пока оба близнеца не кончают в нее  – содрогаясь, вжимаясь в женщину до боли, утопая в наслаждении, лаская обе ее дырочки, по очереди исцеловывая ее разгоряченные губы.