Пока я мнусь, в гримерку заходят девочки, которые уже оттанцевали:

– На выход, куколка, – подмигивает мне Лера, высокая блондинка, как по мне, самая красивая из всех.

– Уже?

Сглатываю. Беру бокал из рук Лизы и выпиваю залпом содержимое.  Внутри все загорается, обжигающее тепло проносится от горла по всему телу.

– Мы готовы, – довольна кивает Лиза и легонько подталкивает меня к выходу. – Пошли поддадим жару, крошка.

Сердце готово выпрыгнуть из груди, когда поднимаюсь на сцену, а пальцы неуверенно обхватывают холодный металл.

Не смотри в зал, не смотри в зал…

Повторяю эту мантру, когда слышу мужские голоса, надеясь, что это поможет мне. Хотя боковым зрением вижу мужчин и кожей чувствую их цепкие взгляды.

Дамир тоже там. Слышу его голос, когда музыка переключается.

Вдох-выдох. Поехали.

В обволакивающей дымке и пронизывающих красных лучах закрываю глаза и начинаю танцевать. Делаю это для себя, а не для голодных зрителей. Повторяю заученные движения и, как могу, кружусь на шесте, упуская сложные приемы, чтоб не упасть перед десятками глаз.

Податливое от алкоголя тело плавно двигается в такт музыке и интуитивно изгибается в сексуальных позах. Всё, как учила Карина. Правда бросать томные интригующие взгляды на мужчин не могу.  Не хочу потом объясняться за намеки один на один в приват танце с продолжением.

Мне бы станцевать курицей неуклюжей, показать всю угловатость и нелепость… Но не получается. Годы танцев и гимнастики не пропьешь и не спрячешь.

Мое тело горит.

Но не от адреналина и не от температуры… От его глаз. Я сделала ошибку – посмотрела один раз в зал и встретилась с пристальным сверлящим взглядом Дамира. Сидит на красном диванчике, широко по-хозяйски расставив ноги, попивает из стакана и потягивает сигару. Не сводит с меня черных пожирающих глаз. Оценивает, оставляя ожоги на теле, от которых горю.

Он заставил меня. Добился своего. Делаю то, что говорит. Вырядилась куклой и сейчас верчу перед ним и его дружками задом.

Пусть так. Пусть думает, что сломал и расслабится… Тогда я буду готова нанести свой удар. И в самый ответственной момент я не позволю себе дрогнуть. Заставлю заткнуться свое чувствительное доброе сердечко и не дам ему шанса. Без сожаления.

Последний разворот вокруг пилона, и я скатываюсь вниз, расстилаясь на полу в финальной позе, и закрываю глаза.

Я сделала это. Всё закончилось.

После выступления на ватных ногах цокаю каблуками по плитке за Лизой, которая не прекращает верещать насчет того, как мужики пускали слюни на новенькую, то есть на меня. По-моему, она преувеличивает.

И вообще, когда она успела высмотреть всех?

– Ну как тебе? – спрашивает Лиза до того, как заходим в гримерку.

– К такому лучше не привыкать, – после недолгой паузы отвечаю, чем очень веселю рыжую лисичку.

Она смеется и обвиняет меня в черствости и упрямости. Я не пререкаюсь… Смысла нет. Для них это работа. За большие деньги.

Мы заходим в гримерку, где наконец можно расслабиться и отправить выступать других девчонок.

Я успеваю переодеться, когда в комнату заходит Карина. По ее целенаправленному взгляду понятно, что она ищет меня.

– Роза!

– Что такое… – я чуть не давлюсь бутербродом, которым перекусываю.

– Заказ на приват танец.

Еда застревает в горле, и я закашливаюсь. Лиза подает мне воды и сочувствующе смотрит на меня. Она в курсе, что я не от свалившейся радости поперхнулась.

– Нет, Карин… Пожалуйста. Я уже переоделась.

Слова смешиваются в одно, как и мысли. Я не хочу. Приват подразумевает возможную интимную близость… Те, кто сидел в зале, вряд ли откажутся от такой возможности. Я не готова к этому. С шестом смирилась, но с этим нет.

На Карину не действует мой жалостливый растерянный взгляд.

– Подбери сопли. Ты не дослушала. Заказ на приват танец… был отклонен. На сегодня.

– Что? – невероятное облегчение позволяет вдохнуть глубже и не потерять сознание.

– Что слышала. Гость захотел тебя, но Дамир отказал. Сегодня.

Радость уже не скрыть с моего лица. Не знаю, что с Кариной, но ее раздражают наши переглядки с Лизой, которая поддерживает меня.

– Рано радуешься… – фыркает Карина и огревает холодным взглядом.  – Дамир просто набивает цену. Ты новенькая, спрос выше. Придет и твой день, так что будь готова.

Я киваю и не рискую что-либо комментировать при Карине. Она жуть как сегодня бесится. С Дамиром что ли поссорилась?

– И еще… Тебе надо будет сменить прическу и цвет. Чёрное каре и всегда красная помада. Лиза с тобой съездит завтра в парикмахерскую…

От услышанного сразу бледнею и машинально хватаюсь за свои длинные густые волосы. Никогда не обрезала их. Мама говорила «сила в волосах» и разрешала лишь подстригать кончики.  На глаза наворачиваются слезы.

– Но как же… Мне не пойдет каре, к тому же черное… – мямлю и смотрю на Лизу, которая разводит руки в стороны и сочувственно вздыхает.

– Это указ Дамира. Сделаешь, как сказали, а там посмотрим, пойдет или не пойдет.

Огрев на прощанье надменным взглядом, Карина идет к дверям.

Я не сдерживаюсь.

– Раз я не устраиваю Дамира такая, как есть, пусть не выводит меня на сцену! – срываюсь в отчаянии.

Карина разворачивается на каблуках и шипит:

– Единственное, что устроило Дамира в твоем выступлении – это черный латекс, который был одет на тебе. Его мы оставим, всё остальное – в урну. Поняла?

С большим трудом заставляю себя промолчать, сильно поджав губы, на которых так и крутятся слова гнева.

Когда Карина уходит, я даю волю чувствам и не успеваю смахивать слезы с раскрасневшихся щек.

– Не расстраивайся, Роза… Эту сучку давно никто не ставил на место. Придет и ее черед.  А волосы… пф-ф-ф… не руку ведь отрезать сказали, – успокаивает Лиза.

– Ну да… я не сомневаюсь, если им не понравится на следующем выступлении рука, то они отправят к хирургу.

– Придумаешь тоже, – смеются Лиза. – Пойми, если бы выступление было плохим, никто приват танец бы не просил. А смена прически – это так, дежурная вещь, сделай всем на зло, может тебе и вправду пойдет каре.

– Что-то сомневаюсь…

– Ну вот завтра и проверим, есть ли причины для сомнений. Да?

–Да… – выдыхаю, грустно смотря в зеркало на густую шевелюру волос. – Я сделаю это.

Дыхание спирает, а внизу все напрягается. Что эта девчонка делает со мной?

– Я не думал, что она такая… – Паша останавливается с определением, пристально смотря на сцену, где крутится Роза.

Буквально пожирает ее глазами. Мой друг хочет ее.

– Какая? – приподнимаю заинтересованно бровь.

– Охуенная, – заключает он и хищно облизывает губы.

– Хочешь трахнуть её? – спрашиваю, но не для уточнения. Я и так знаю, что хочет.

Паша переключается на меня и щурится в попытке уловить сарказм на лице.

– А ты?

– Хм… – усмехаюсь и, затянув сигару, смотрю на девушку с черным каре.

Как сказал – так и сделала. Очень странно, что такая послушная.  Новая прическа ей идет. Сейчас она похожа на опытную стерву с этой стрижкой и красной помадой.

Роза хороша, не спорю.  Но!

Есть огромное жирное «НО», которое не позволяет мне просто любоваться этой девчонкой и потом хорошенько оттрахать ее. Она дочь моего врага. А значит, недостойная. Грязная.

Но пиздец, какая сексуальная и красивая! Я сжимаю челюсть и внимательно слежу за ее танцем, в попытке уловить хоть какой -то внешний недостаток, который бы отвращал. Нет, не могу. Она только притягивает.

Влечет даже тем, что не смотрит в зал. Словно танцует для себя. Уединилась, а мы бессовестно подглядываем. Такая доступная и недоступная одновременно.

– Если бы захотел, я бы сделал. Ты знаешь, – отвечаю Паше и заглушаю чувство неудовлетворенности, которое царапает внутренности.

– Знаю.

Он выпивает остатки виски, ставит звучно на стол стакан и заявляет: