«Глупый вопрос!»

«Так чего же ты хочешь, Дженна?»

Дженна обвела округу взглядом.

– Я хочу… – вслух повторила она сказанное когда-то. – Я хочу защищать мир от всего страшного и неправильного…

Ярость маленькой Василисы вспыхнула с новой силой. Ярость Леи и Джиа разогнала кровь и прояснила разум, на время отогнав сон. Дженна отчётливо вспомнила, кто она и к чему стремилась. Ярость вытеснила отчаянье и возродила желание.

Оглядевшись, Дженна увидела в нескольких шагах от себя останки некого строения. Из каменных глыб торчали металлические прутья.

– …Войдя в замок, королева обнаружила накрытый стол с дивными яствами и прекрасные покои с мягчайшей периной, – прорвался сквозь сон живой детский голосок. – Почувствовав голод, королева взяла понемногу из каждого блюда и выпила немного вина из бокала. Наевшись, она забралась на кровать и крепко уснула…

Между сном и жизнью Дженна выбрала смерть. И возрождение. Превозмогая бессилие, золотая соколица вновь встала на крыло, чтобы продолжить свой путь. Чародейка не знала, куда приведёт эта дорога, однако надежда вновь затеплилась в её душе. Дженна не могла умереть, но что если это свойство было общим для всех хранителей? Что если и Сайрон жив?..

Девушка не парила в облаках и не плыла, но кувыркалась, несомая жестокими водами междумирий. Стихия немилостиво то бросала её в ослепительный свет, то топила во мраке. И всё, что могла сделать чародейка, – это надеяться. И звать на помощь.

Она стонала, выла и рычала. Она собрала все оставшиеся силы, чтобы раз за разом кричать в пустоту одно-единственное слово, самое важное имя: Сайрон!

И однажды она услышала ответ…

– Пока королева отдыхала, на двор замка опустился белый журавль и обратился в юношу. Это был принц. Войдя в замок, он сильно удивился, ведь ни один гость не мог проникнуть сквозь зачарованную стену! «Кто ел из моей тарелки? Кто пил моё вино? И кто спит на моей кровати? – спросил хозяин. Войдя в спальню, он удивлённо воскликнул: – Кто же ты, странница?»

…Она вспомнила! Она звала Сайрона и услышала ответ. Кто-то помог ей пройти врата сферы и выжить. Но что это был за мир? Где она? Где тот, кто откликнулся на призыв? Странник ли хранитель, её возлюбленный или… враг?

Глубоко вздохнув, Дженна распахнула глаза. Она лежала на боку, подогнув затёкшие ноги, на кроватке, явно не подходящей ей по размеру. Сайрона не было, – впрочем, как и врага. У очага, облокотившись о тюфяк, сидел мальчик. Рядом с ним в кресле-качалке устроился его слушатель. За оконцами небольшой с низким потолком комнатушки было темно.

– Королева приглянулась принцу. Юноша сказал, что она может остаться гостить, и поведал о своём проклятье. Вот уже многие годы он не мог покинуть своего замка, кроме как в виде птицы. И волшебная стена отделяла его от остального мира. Королева-ведьма догадалась, как помочь юноше. Чтобы он вновь стал человеком, она должна была сшить ему двенадцать мужских рубах, не проронив при этом ни слезинки. Но сшить их нужно было из жгучей крапивы…

Мальчик умолк, будто почувствовав, что на него смотрят, и обернулся.

– …Чем же закончилась твоя сказка? – с трудом произнесла Дженна, пытаясь рассмотреть в полумраке своего доброго хозяина.

Боль на время отступила, но перед глазами всё расплывалось. Новые слова давались Дженне непросто. Или же она попросту забыла, как издавать любые звуки кроме крика?

– Все сказки заканчиваются хорошо, – уверенно ответил рассказчик, склонив голову чуть набок и с любопытством рассматривая гостью.

Отдалённо язык, на котором они разговаривали, напоминал отийский. Этот язык северных эльфов онемел, однако учёный тролль Гвирдр Драйгр порой бранился на нём. Некоторые слова явно уходили корнями в элибирскую семью. Сердце Дженны ёкнуло: неужели она всё-таки вернулась в Сию?

– Я Дженна, – представилась она, с трудом приподнявшись и сев. – А как тебя зовут?

В вертикальной позиции чародейке наконец удалось сфокусировать взгляд. Собеседник не был человеком. Его кругленькая курносая мордашка и нагой торс в свете пламени отливали тёмной зеленью. Остроконечные уши под шапкой каштановых кудрей были гораздо крупнее эльфьих и заканчивались кисточками, словно у бельчонка. Навскидку мальчику можно было дать лет семь.

– Я Йон из семьи Йонов – Йон-Йон. Это мой дедушка, – он кивнул на сидящего в кресле, – Лювер-Йон.

– Приятно познакомиться, – ответила чародейка, остановив взгляд на дедушке.

Тот повернул к ней голову, дружелюбно скалясь. Дублёная складчатая кожа обтягивала его череп. На дне впалых глаз светилось фиолетовое пламя.

– Не беспокойся, дедушка – хороший драугр, – заверил мальчик, уловив перемену в лице гостьи.

В это время его тюфяк внезапно ожил, пошевелил рогатой головой и вставил в разговор своё веское «беэ-э».

– Тихо, Оун, – обратился к нему Йон-Йон. – Ты же знаешь, мамка не разрешает пускать тебя в дом, и Дубабушка будет браниться…

Дженна всхлипнула, сгорбилась и зажмурилась в новом приступе. Боль пронзила грудь, словно бы не Сайрон, а она получила удар в спину. «За что же это, Сол? Ну за что?»

– Потерпи-потерпи, – раздался заботливый голос мальчика. – Как когда-то говорил мой дедушка: на живом всё заживёт…

Подойдя к гостье, Йон-Йон подал девушке кружку с водой и заботливо укутал её в покрывала.

– …Твой дедушка – драугр? – прошептала чародейка, сделав несколько глотков. – Мертвец?

– Это не мертвец, а неумерший или аптганг – «ходящий», – важно пояснил хозяин, уперев руки в широкий пояс, который поддерживал на его худеньком теле несоразмерно широкие шаровары.

– Почему ты рассказываешь сказки неумершему?

На этот раз вопрос Дженны привёл мальчика в полнейшее замешательство. Его круглое личико сморщилось в разочарованную мину.

– Что тут непонятного? Когда дедушка был жив, он рассказывал сказки мне. А теперь – я ему. Понимаешь, не все драугры плохие…

– Не понимаю. Что за глупую игру ты затеял на верещатнике?

Дженна нахмурилась, придав лицу строгое выражение, но это только развеселило Йон-Йона. Его брови взметнулись вверх, а в больших тёмных глазах блеснул озорной огонёк.

– Сердишься, – усмехнулся мальчик. – А уж видела бы ты, как мамка моя сердилась! Но вы обе правы, конечно. Я благодарен тебе за помощь. Те неумершие и впрямь опасны. Дедушка иногда уходит к ним, там же его друзья остались. А я скучаю, ну и… – он не договорил, закончив речь многозначительным горестным вздохом.

– В конце концов, я не сильно-то помогла, – тяжело проговорила Дженна, сощурив глаза и ловя расплывающийся силуэт мальчика. – Я должна поблагодарить тебя за то, что вытащил меня с того поля…

Йон-Йон улыбнулся:

– Спасибо моему старшему братцу Тал-Йону! Он пригнал нашу отару. Уж овцы-то знают, как управляться с неумершими.

– Впервые встречаю таких овец, – призналась девушка.

– Правда, что ли? – с интересом взглянул на неё мальчик. – А откуда ты?

– …Издалека, – уклончиво ответила Дженна.

Её собеседник фыркнул:

– Видно, очень уж ты издалека… Наши боевые овцы известны во всём мире! Это не какие-то верховые кабаны лаутла, лоси или волки тёмных эльфов. Наши овцы – самостоятельные боевые единицы. Никто и никогда не сможет сломить их гордый нрав и приучить к седлу. Только гоблины мири научились управлять ими. Мы – повелители овец!

– Охотно верю, – чародейка скривила губы в подобии улыбки, припомнив удары рогов, которые она ощутила на собственной шкуре, когда была связана с неумершими.

– Может быть, ты путешествовала по Дальним островам, где обитают гномы? – Йон-Йон уселся рядом с гостьей, пристально изучая её косу. – Я потрогаю волосы?

– Пожалуйста… – пожала плечами девушка.

Невольно прикоснувшиеся к её плечу тёплые ладони волшебным образом отогнали боль. Дженна готова была расплакаться от счастья, но отодвинулась подальше. Кто знает, не повредит ли ребёнку мёртвая вода, заполнившая её тело?

– Похоже, твои локоны выковали лучшие мастера гномов… – со знанием дела заявил Йон-Йон.