– Это ваши родители, решать в конечном итоге вам.

Красильников прав, он вообще не обязан париться насчет моих отца и матери. Тем более, они всегда его недолюбливали, в отличие от моего муженька.

– Макс сказал, у тебя есть идея… – говорю уже не так бойко.

Мирон смотрит на мои пальцы, теребящие кнопку его куртки. Кажется, говорит мягче.

– Да, выход имеется. Давайте сядем за стол.

У Красильникова есть опыт переговоров. Он поднимается из кресла, я скидываю куртку, и мы идем вглубь комнаты. Здесь уютно разместилась обеденная зона. Все столы в этом доме круглые, а цвет их традиционно белый. Интересно, Мирон участвовал в выборе интерьера?

Пока думаю о глупостях, к нам присоединяется брат – он отлучался в санузел. Рассаживаемся на некотором расстоянии друг от друга, Марина разливает чай. Не знаю, как у мужчин, у меня нет ни грамма аппетита.

– Вам виднее, как и когда сообщить родителям новости, – повторяется Мирон, – со своей стороны могу гарантировать – от Ивана они ничего не узнают. Так что пока, Лада, можешь делать вид, что всё по-старому.

Вот как…

– Я так бы и сделала, пока ситуация не устаканится.

Говорю и сама до конца не понимаю, что имею в виду. Иван раскается, и мы помиримся? Нет, я физически не смогу его больше принять. Мирон передумает и вообще пошлет меня? Вообще он похож на человека твердого слова, но я до конца его не знаю.

– А если мама наберет ему, например, когда не дозвонится до Лады? – подает голос Макс. – И тот растреплет.

Мирон реагирует мгновенно.

– Нет, он будет молчать.

Красильников даже не сомневается, что Иван его послушает. Больше к своим словам он ничего не добавляет. Я задумываюсь о папе, глядя в чашку с благородным напитком. Мой брат со своим чаем решает расправиться по прямому назначению и перекусывает печеньем. Ему еще тащиться в свой новострой на выселках.

Молчание нарушает мой телефон. Мама вернулась из папиного дома отдыха и перезвонила мне. Но скажу я ей совсем не то, что собиралась утром.

– Мам, как там папа? – интересуюсь прежде всего.

Та сразу тараторит.

– Нормально, нормально! Выглядит совсем здоровым.

Замечаю в ее голосе нарочно радостные нотки. Еле слышно перевожу дух, чтобы не выдать свое настроение. Мы обманываем друг друга, чтобы уберечь.

– Отлично… Мам, я хотела предупредить – Иван сейчас берется за очень важный проект на работе и попросил, чтобы дома было спокойно. Его график теперь будет ненормированным. Может отсыпаться с утра, потом до поздней ночи быть на встречах или совещаниях по интернету. В общем, дома пока лучше без гостей.

Я знаю, мама не обидится на драгоценного зятя.

– Поняла! Пусть Ванечка делает карьеру. А ты сама к нам приезжай, скоро папа вернется – будем помогать с Матюшкой.

Да, хорошая идея.

– Именно так, мам. Будем приезжать к вам сами.

Кидаю взгляд на Мирона. Надеюсь, он не запрёт нас в особняке. Но Красильников молча кивает.

– Ладик, я тогда побежала в душ! Созвонимся. Тебе там поди мужа ужином надо кормить. Пока-пока!

– Пока, мама.

Ну вот, кажется, я решила вопрос с родителями. А заодно сделала выбор… Мы остаемся у Мирона. Пока осознаю, в гостиной снова появляется Марина.

– Максим, вам, может быть, ужин положить? У нас сегодня запеченное бедро индейки с капустой и кабачком. Еще картофельное пюре для Лады делала, но его не много.

Брат сглатывает, Мирон тут же кивает домработнице.

– Да, мы поедим. Зря ты эти печенюшки поставила.

– Ой, да не сообразила!

Помощница убегает, а я встаю из-за стола.

– Мне нужно глянуть, как там малыш. Пока, Макс.

– Если что звони, Лад.

Он явно чувствует себя неловко. Но это и не тот человек, который помог бы мне в этой абсурдной ситуации. Предупредил насчет отца, и на том спасибо.

– А ты не хочешь поесть, Лада, – уже мне в спину раздается голос Мирона, – кормящей матери не нужна голодовка.

Мне хочется втянуть голову в плечи. Красильников уже задумывается, что нужно его сыну. И вот он не привык держаться в стороне.

– Я ела час назад. У меня немного другой график, – говорю, не поворачиваясь.

– Хорошо.

Поднимаюсь к Матюшке. Сын вот-вот проснется, а пока я ложусь на кровать и пялюсь в потолок. Хм, странно, но я совсем не тоскую по комнате в нашей с Иваном квартире.

Мне плохо и тошно от того, что я узнала. Но нет щемящей грусти по дому, семье. Или это послеродовая усталость, или в суете я не замечала, что вокруг давно нет ничего хорошего.

– Иди сюда, малыш.

Сынок проснулся, беру его на руки. Снова пытаюсь разглядеть черты Мирона. Надо бы посмотреть документы по ДНК. Или вообще как-то сделать независимый тест… Найти материал Красильникова в доме – не проблема. Вот только как смотаться в лабораторию незаметно?

Вот по чему я скучаю, так это по своей свободе. Родители всегда меня баловали, мало что запрещали. Пусть мои приключения были безобидными, а подружки хорошими, но мы часто куда-то ездили, гуляли, мотались на шопинг. Иван, правда, изначально ворчал, что надо бы экономить. Но пока мы просто встречались, я над его занудством только хихикала.

Потом был брак, болезнь отца – первые ограничения. Беременность вообще многое изменила, тогда я лишилась львиной доли подруг. А появление малыша забрало остатки свободы. И я не подозревала, что может быть хуже!

Теперь я вообще не знаю – возможно, Красильников будет отслеживать все мои передвижения.

Пока кормлю Матюшку, стараюсь не думать о плохом. Но как только вытираю его ротик и кладу малыша на кровать, снова не могу усидеть на месте. Да и если я хочу посмотреть на бумаги сегодня, нужно успеть до ночи.

Ребенка беру с собой, а то он в последнее время часто один. С ним на руках спускаюсь вниз, там тихо. Мой брат явно поел и ушел. Марина тоже умчалась домой к мужу. А где хозяин? Вряд ли после ужина он в своей качалке.

А кроме тренажерного я помещений не знаю. Вот еще перемена – я живу совершенно в незнакомом доме! Ух, стараюсь собраться и спокойно поискать Мирона. Иду в тот же дальний коридор.

Набираюсь смелости, громко стучу в одну из дверей сбоку. А когда дергаю ее, она оказывается заперта. Облом! Остается еще одна, на другой стороне. Дверь одинока среди длинной стены – наверно, там большая комната.

– Да!

Теперь в ответ на мой стук раздается громкий голос. Это Мирон. Медленно открываю дверь.

– Извини, надо поговорить, – сообщаю решительно.

Переступаю через порог, не поднимая глаз. Вроде из-за безопасности или чтобы настроиться. А когда поднимаю голову, замираю от удивления.

Помещение и правда большое, а обстановка не такая, как я ожидала. Здесь и кровать, низкая и просторная, и подобие кабинета со столом и парой деревянных шкафов. В углу притулился манекен, на таких боксеры отрабатывают удар. А на стене сбоку огромный телевизор и несколько полок с книгами. В общем, тут есть всё.

Оглядываюсь и только потом замечаю, что хозяин этой миниквартиры смотрит на нас. Вернее, его внимание приковано к Матвею. Мужчина стоит по струнке прямо, на нем уже спортивные домашние вещи. На кровати, кажется, валяется полотенце. Но он не выглядит расслабленным после душа. Губы сжаты, пальцы плотно сцеплены.

– Я могу положить его на кровать?.. – говорю о сыне. – Он в подгузнике.

Рот Мирона отпускает напряжение, и на нем даже проскакивает улыбка.

– Конечно.

– Мирон, – взмахиваю уже свободными руками, – покажи мне тест на отцовство.

Мужчина, не задумываясь, в согласии машет головой.

– Сейчас.

Достает из стола и прозрачного конверта бумаги. Да, там более-менее понятно всё написано. На 99,9 и так далее процентов Мирон – отец Матюшки. Что же, хотя бы это был не блеф.

– Ты до сих пор не веришь?

Кажется, Красильников хочет поговорить.

– Конечно, ведь это не независимая экспертиза. Я уже когда-то поверила Ивану, что донор анонимный.