Куда идти? Где, и, главное, как искать Веронику, если все, что я вижу – это довольно смутные очертания рядов стеллажей и проходов между ними?

Внезапно вспомнилось, как меня, тогда еще шестилетнего пацана, родители взяли с собой на Привоз в Одессе. Надо сказать, они предупреждали, чтобы я все время держался рядом, объясняли, что могу потеряться. Но кто бы слушал этих занудных взрослых! Зато потом, когда понял, что потерялся – как же я испугался! Бегал между рядов, кричал, звал то маму, то папу, пока кто-то из взрослых не взял меня за руку и не отвел к будке возле администрации рынка, где сидел человек, делающий объявления. Там-то меня родители и отыскали…

Но сейчас я не шестилетний пацан! Бегать по рядам с криками «Ника! Ника!» точно не стану! Нет причин для паники. Я не потеряюсь. Дорогу и к кассам, и к машине способен найти самостоятельно. Вероника тоже взрослая женщина, разберется, куда идти.

Умом я все это понимал, но руки сами собой вцепились в ручку тележки, дыхание сбилось, сердце подскочило и заколотилось где-то в горле.

– Мужчина, вам тут медом намазано? Дайте подойти к прилавку! Я уже пять минут жду, когда вы с места сдвинетесь! – какая-то женщина совсем невежливо попыталась оттереть меня от ящиков с бананами.

– Да… простите.

Я заставил себя отодрать от пола ноги, которые будто вросли в каменное покрытие. Толкнул тележку, не заметив стоящего впереди мужчину. Тот обернулся, рыкнул недовольно:

– Смотри куда прешь!

– Простите. – Я напряг плечи, будто готовясь к драке, и заставил себя говорить таким же рычащим и недовольным голосом, давая понять, что грубости и наездов не потерплю.

Твою мать! Переться в гипермаркет в час пик было не лучшей идеей! Один я бы выбрался. С тележкой шансов не нарваться на очередное столкновение у меня почти не было. Бросить ее, что ли, и отправиться на парковку? В конце концов, должно же Веронике хватить ума поискать меня там?

– Эд! Вот ты где! Я тебя потеряла… – на мои судорожно стиснутые пальцы легла холодная женская ладонь.

Ника мигом развернула тележку, толкнула вперед. Я позволил девчонке рулить, а сам зашагал рядом, глубоко дыша и пытаясь расцепить сжавшиеся до скрипа зубы. Как же унизительно чувствовать себя беспомощным и зависимым! Как отвратительно понимать, что не можешь справиться с элементарной задачей – пройтись по рядам и выбрать нужные тебе продукты!

– С этого дня покупки полностью на тебе, – процедил сквозь зубы, стараясь скрыть и недовольство, и облегчение.

– Да-да. Наверное, так будет удобней, – поспешно согласилась Вероника. – Я должна была сообразить, что не стоит оставлять тебя…

Вот именно. Оставлять – не стоит. Плохо, что сам не сообразил, не предупредил. Казалось бы, уже привык к ограничениям, отчасти даже смирился с ними – и вот новое открытие, показывающее, как мало я теперь могу.

«Не раскисать! Держаться!» – приказал себе мысленно.

Захотелось напиться. Вдрызг, в зюзю. Так, чтобы хоть ненадолго забыть о том, в какую глубокую и темную задницу превращается моя жизнь. Но алкоголь мне строго запретили. Он мог ускорить процесс разрушения каких-то там клеток в глазах, резко ухудшить и без того паршивое зрение.

– В овощном нам больше ничего не надо? – я искоса глянул на Нику.

Ее присутствие рядом было для меня сейчас гарантом того, что я попаду домой без новых унизительных приключений.

– Нет. Идем за мясом. Ты не против, если я сделаю свиные отбивные? Это быстро.

– Пусть будут отбивные.

Мне было уже безразлично, что приготовит моя домработница. Найдется, чего в желудок закинуть – и ладно. Лишь бы поскорее выбраться отсюда, из этой толпы, в которой никто ни на кого не смотрит, никто ни с кем не считается.

Ника сжала мои пальцы, которые так и не отпустила, чуть крепче. Я понял, что это – молчаливое выражение поддержки и сочувствия. Похоже, девчонка верно угадала мое настроение. Больше она не отходила от меня ни на шаг. Сама толкала тележку, а я шагал рядом, держась за локоть девчонки, чтобы не отстать.

– Какая красивая пара. Наверное, давно вместе, – услышал женский голос откуда-то сбоку. Понял, что это о нас с Никой.

Ника тоже расслышала, смутилась, наклонила голову и немного ссутулила плечи. На душу накатила горечь: нет у меня пары, и не будет! Я не позволю себе стать обузой! Не стану ломать чью-то жизнь. Хватит того, что моя сломана.

Но Веронику нужно было подбодрить. Мне не нравилось видеть ее такой зажатой и поникшей.

– Эй! Выше голову. Улыбайся! – я обнял девчонку за талию. – Пусть завидуют! Может, я не настолько хорош, чтобы ты гордилась, что меня приняли за твоего мужчину…

– Ты лучше, чем… это я рядом с тобой… – сбивчиво забормотала Ника.

– А то, что тебя приняли за мою женщину, мне очень приятно! – договорил я.

– Правда?

– Истинная правда, – я не смог удержаться от улыбки.

Ника так трогательно прижималась к моему боку, словно искала у меня защиты… и ведь я мог бы дать ей эту защиту! Даже сейчас, даже вот такой, полуслепой – все равно мог бы!

Но – не должен. Пусть родит мне ребенка, а потом я позабочусь о ней. Обеспечу так, что она до конца жизни ни в чем не будет нуждаться. Захочет – выйдет замуж. Захочет – отправится путешествовать, заводить новых друзей, новые знакомства, искать себе дело по вкусу. Вряд ли работа помощницы по хозяйству – верх ее стремлений…

Вскоре тележка оказалась нагружена чуть не вровень с краями. Мы без приключений добрались до кассы, отстояли очередь, рассчитались и покатили к парковке.

Перегрузив пакеты с покупками в багажник, я с облегчением уселся на пассажирское сиденье. Снова закрыл глаза. Ника включила радиолу, поймала FM канал, на котором крутили что-то джазовое.

– Завтра я посмотрю, что у тебя есть из бытовой химии, возможно, придется докупить чистящих средств, – обратилась ко мне. В ее голосе слышался намек на какой-то вопрос.

Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, какой это был вопрос.

– Я сделаю дубликат своей банковской карты. Ты сможешь покупать все, что посчитаешь нужным.

– Ты всегда вот так сходу доверяешь совершенно незнакомым людям? – Ника пристегнулась, завела двигатель и плавно тронулась с места.

– А что тебя смущает? – открывать глаза я не стал.

От напряжения разболелась голова. Раньше я головными болями не страдал, и пока не мог привыкнуть к этому странному состоянию, когда думать и разговаривать приходится через боль.

– Ну… вдруг я попытаюсь потратить больше, чем необходимо. Или сниму сразу все деньги и уеду куда-нибудь.

– Ты ведь не настолько глупа, Ника, чтобы творить такие безумства? СМС-банкинг будет оповещать меня о каждом совершенном тобой платеже. Но это не значит, что ты не можешь купить себе какие-то женские мелочи вроде колготок. И продукты выбирай не только под мои вкусы, но и под свои. Ты не обязана под меня подстраиваться.

Мне стало смешно. Вот где, в какой глуши она жила, эта двадцативосьмилетняя женщина, что сумела остаться такой наивной? Ясно же, что при малейшей попытке обобрать меня она даже до вокзала не успеет добраться, как ее отловят и поволокут в обезьянник.

– Спасибо… – голос девчонки дрогнул, сломался.

Она что – реветь вздумала? Опять?!

– Ты что – реветь вздумала? Опять?! – Эдуард Евдокимович приблизил ко мне лицо, глядя, по ощущениям, куда-то на подбородок.

– Нет. Все в порядке. – Я притормозила на выезде со стоянки, пропуская пару встречных машин.

Рука моего … нанимателя? хозяина?.. поднялась, прикоснулась к щеке. Теплые сильные пальцы скользнули по ресницам и тут же исчезли.

– Не ври. Вон, глаза на мокром месте.

– Ты отвлекаешь меня. Я за рулем. – Другого способа остановить нежелательные расспросы придумать не удалось. Но и этот сработал, как надо: Эд откинулся обратно на сиденье, замкнулся, закрыл глаза.