Три дня до полнолуния Соул много спала, много ела и почти не видела хозяев дома.
Уайты либо были чертовски важными занятыми птицами, либо же просто избегали ее общества, что вполне вероятнее. И если Коул хотя бы к вечеру приходил и даже с высоты своего царского полета перекидывался с ней словечком, то Рема она не видела вообще.
Разве что однажды…
Возможно, она слишком много думала о происходящем, но на вторую ночь ее присутствия в доме ей показалось, что шаги эти затихли у ее двери. Как будто он шел мимо, но зачем-то остановился. Соул увидела тень под дверью и сердце ее начало колотиться с невероятной скоростью. Ей стало страшно.
Она натянула на себя одеяло – прямо до самого подбородка – а потом решила… Нечего ей бояться. Как там ее назвали? Гостьей? Верно. И если она так нужна им для спасения брата, то вряд ли кто-то станет на нее нападать.
А вот стоять и подслушивать под дверью она не позволит.
Соул встала и на цыпочках прокралась к двери. По пути она захватила вазу со стола – откуда она тут только взялась? Как будто кто-то ставил бы здесь цветы – в комнате, где никто никогда не появляется.
Мысленно она сосчитала до трех, а потом дернула дверь на себя, и комнату залило ярким светом.
Комната Соул находилась на втором этаже, ступеньки были крутые, а перила – невысокие.
Рем стоял, подпирая их пятой точкой, и взгляд его не предвещал ничего хорошего.
Появление Соул в дверях с вазой наперевес вряд ли его удивило. Соул вспомнила – ах, да, точно. Оборотни, отличный слух, все эти фишки.
– Почему ты шарахаешься под моей дверью? – спросила она, вцепившись в свое «оружие».
Рем свел брови.
– Это моя дверь. И мой дом. Где хочу, там и шарахаюсь.
Он был каким-то бледным, с испариной на лбу. Соул подумала, что этому парню не помешало бы выспаться. И перестать быть хамлом.
– Я не чувствую себя в безопасности, когда ты… Что ты делаешь?
Он подошел ближе. И еще ближе. Пока их тела не оказались на расстоянии всего в один сантиметр. Прищурился, повел носом.
– Хочу кое-что проверить.
– Тебе в детстве не рассказывали, что нюхать других людей – нехорошо?
– Нет. Мне в детстве говорили, что запах – лучший источник знаний о человеке, – его горячее дыхание обожгло шею. Соул сама не поняла, почему покрылась мурашками. Еще секунда, и ее начнет колотить… – Ты боишься.
– Ты путаешь страх и злость…
– Нет, ты меня боишься, – губы его сжались. Соул показалось, что он сейчас оскалит клыки, и она отвернулась, борясь с желанием забежать в комнату, хлопнуть дверью и подпереть ее кроватью. – Почему?
– Может быть, потому что вы с братом поймали меня, связали и несколько часов держали в душном кабинете без возможности сходить в туалет или выпить стакан воды?
– Нет, – радужка его глаз сверкнула красным, а потом снова приняла человеческий, темно-коричневый цвет. – Не поэтому. Ты боишься того, что с тобой делает мое присутствие. Ведь вам, людям, это нравится, верно?
Соул посмотрела на него.
– Что нравится?
– Трахалась когда-нибудь с волком?
От возмущения она не сразу смогла ответить.
Она так разозлилась! На него, на себя за то, что вообще стояла и разговаривала с ним. И на саму ситуацию, и на то, где она оказалась.
– Пошел ты! – Соул толкнула его, но он не сдвинулся с точки. Продолжил стоять на том же месте, как каменная скала.
– Ну же, давай! Ты явно мечтала об этом с подружками за бокалом вина, рассуждала о том, как это – отдаться оборотню? У нас тут любят таких, как ты, – Соул мотала головой, не в силах поверить в происходящее, а он все говорил и говорил. И теперь его лицо было так близко, губы почти касались ее кожи… – Вы же такие покорные. На все согласны ради острых ощущений. Готовы с одним, с двумя, с тремя. Абсолютно бесплатно, до синяков и сломанных кроватей… Вас не пугает, что мы можем сорваться и причинить боль. Вам это нравится.
– Заткнись! – закричала она.
И одновременно с ней спокойный и размеренный голос произнес откуда-то сбоку.
– Рем, хватит.
Голос брата будто отрезвил альфу. Взгляд опустел, в нем больше не было безумия и этого непередаваемого отвращения, с которым он смотрел на нее, с которым говорил все эти мерзости.
Он отступил на шаг.
– Просто желал нашей гостье спокойной ночи.
Он ушел, не обернувшись, не сказав больше ни слова. Коул бросил на Соул беглый взгляд и последовал за братом.
Она продолжила стоять там, держась за края одеяла, вся горящая от стыда и униженная.
Глава 6
– Ты с ума сошел? Решил ее спугнуть?
Коул не умел читать нотации, поэтому даже осуждение в его голосе сквозило любопытством.
Рем проигнорировал его. У него все кости сводило невыносимой болью – так сильно волк рвался наружу. Он редко позволял себе обращаться не в полнолуние. В отличие от Коула, у которого день не задался, если он не побегал по лесу в волчьем обличие, Рем приучил себя не выпускать зверя наружу. Для проявления власти хватало простого рыка, вспыхивающих красным глаз и чувства уверенности в собственном статусе.
– Не игнорируй меня, – брат дернул его за руку, поворачивая к себе.
– Это сложно, – отмахнулся Рем, снимая с себя футболку. Кожа горела огнем.
– Это все связь, да? Я понимаю…
– Нет, ты не понимаешь! – он зарычал, и Коул отступил на шаг. Инстинкты заставляли его слушаться альфу и держать дистанцию. – Не понимаешь. Такие как она… Я не хочу никакой связи с ней. Одно дело твои ночные забеги к Шайле и ее шлюхам, а другое…
Он вцепился в край стола, и дерево пошло трещиной.
– Мы можем поискать другой путь, чтобы спасти Дэвида.
– Нет никакого другого пути.
– Есть еще сутки. До полнолуния есть еще сутки, мы что-нибудь придумаем. Если не укрепить вашу связь в полнолуние, то она исчезнет сама.
Рем повернулся к брату. Горький, рычащий смех вырвался из его рта.
– Меня словно подожгли изнутри, Коул, – он сел на пол, рядом с кроватью, тело начинало трястись, словно он жутко замерз, только вот волки не мерзнут. – И там все сгорает. Мне противно смотреть на нее, слышать ее, меня воротит от ее запаха, но волк, он… Не слушается. Он хочет ее… Почему? Мой волк всегда, с самого рождения слушался меня!
Он поднял на Коула взгляд. Тот смотрел так, словно хотел пожалеть Рема, но в их семье жалость никогда не была в чести.
– Теперь все изменится, да?
Рем кивнул.
– Да. И для вас с Дэвидом тоже. Если бы он мог выбирать, как думаешь, он бы на такое согласился?
– Ради того, чтобы спасти кого-то из нас – да. Определенно.
– Тогда мы должны это сделать ради него.
Соул снились горячие, как угли из камина, руки на ее теле. Они скользили по плечам и шее, трогали грудь, сжимая ее, раздвигали ее ноги…
И ей было противно.
Соул никогда не интересовал секс. Особенность, которую она открыла в себе еще будучи подростком. Когда все ее друзья развлекались на вечеринках и снимали дешевые номера в мотелях, чтобы утолить жажду, Соул любила парней издалека. Любила их сильно, уверенно, любила без похоти и дикого желания раздеться.
Она не считала это отклонением, в этом не было ничего омерзительного. Просто ей не нужен был секс, чтобы любить.
Поэтому теперь она чувствовала себя такой грязной.
Альфа сказал ей слова, к которым она не имела никакого отношения.
Сон прервался, когда она проснулась с застрявшим в горле криком. С ее телом что-то происходило, но она не понимала, что именно.
Ей хотелось пойти в туалет и затолкать себе пальцы в горло, чтобы ее стошнило от этого мерзкого чувства – чувства, будто она грязная.
Но, с другой стороны, между ног у нее стало вязко и влажно, и она опустила руку, чтобы коснуться себя там… Коснуться впервые в жизни.
* * *
Что такое волчьи способности? Это когда ты слышишь каждый звук, что она издает. И даже через три ряда прочных стен можешь чуять запах ее возбуждения.