М. Конечно. Ковентри был важным промышленным центром, а в Амстердаме пострадало очень немного людей. Город был объявлен крепостью, и внутри него все время шли бои, а наибольший ущерб от огня был причинен, когда загорелось строение, полное запасов горючего. С другой стороны, ваши воздушные силы уничтожили около миллиона немецких мирных жителей, а ведь Дрезден[20] был совершенно незащищенный город, там не было ни заводов, ни других сколько-нибудь значимых военных объектов, когда вы и ваши друзья-британцы сожгли его дотла. Вы поджарили около четверти миллиона человек, включая и какое-то число ваших собственных военнопленных, без учета самых разных памятников, церквей и произведений искусства. Конечно, мы не можем сказать, что это действительно была вина Америки. Вы просто выручали ваших друзей-британцев. И вы в самом деле помогли им, не так ли? Британцы только подпалили город, а ваши услужливые летчики налетели на следующий день на беженцев в парках на своих «ябо»[21] с тысячами пулеметов. Это не считая нескольких потопленных плавучих госпиталей на реке, с хорошо видными знаками Красного Креста. Я ощутил настоящее потрясение, узнав, что они были полны раненых союзных военнопленных. Будем продолжать дальше про террористические нападения?

С. Здесь не место для этого. И в Дрездене погибли только тридцать тысяч. Официальный отчет Военно-воздушных сил США…

М. Ложь! В моих архивах имеется рапорт начальника полиции Дрездена. Четверть миллиона беженцев, стариков, женщин, детей и так далее. Абсолютное массовое избиение, которое должно было привести в восторг Чингисхана. Никогда больше не пытайтесь обсуждать со мной эти вещи, вы меня поняли? Я не хочу портить наши деловые отношения, а подобные вопросы неизбежно приведут к этому.

С. Понимаю, но я только руководствуюсь нашим отчетом. Вы можете дать мне копии этого рапорта, чтобы уладить наши с вами дела? И можете ли вы заверить этот документ?

М. Да, вы можете получить ее. И я могу это заверить. Теперь давайте вернемся к нашим насущным темам. Мне кажется, мы обсуждали советских шпионов в Америке.

С. И в Англии.

M. Этот список выглядит, как телефонный справочник Берлина!

С. Как скоро мы сможем увидеть его?

М. Как только мы закончим наши дела.

С. Могли бы вы охарактеризовать Уоллеса как настоящего коммуниста? Я имею в виду, есть ли доказательства тому, что он передавал Советам секретные материалы?

М. Я не хочу вводить ваших людей в заблуждение, но, по моему мнению, Уоллес не является и никогда не был профессиональным коммунистическим агентом, не более чем мистер Гопкинс. Уоллес – человек, который верит в неоспоримое благо определенных политических систем, преимущественно социалистических, и будь его власть, он хотел бы создать прекрасный, социалистический мир, где все танцуют от радости на улицах и все молодые женщины – девственницы. О да, мне известно все о таких простодушных и заблуждающихся людях, так же как, уверяю вас, известно об этом Советам. Уоллес – человек с поэтической душой и болтливым языком. Он не был шпионом. Вот Гопкинс делал свое дело за деньги. Это все, к чему стремится человек. Деньги и власть. Он и коммунистом тоже не был, но он… как бы это сказать… оказывал Сталину большое содействие своими советами, которые он давал Рузвельту.

С. Это нам известно. Вы должны помнить, что президент выгнал Уоллеса из своего кабинета в 1946 году. Президент считал Уоллеса коммунистом, но общее мнение о нем в Вашингтоне сводилось к тому, что Уоллес психически неуравновешен.

М. Похоже на бедного Гесса.

С. Но Гесс не был опасен.

М. Нет, он просто был со странностями. Гесс и Уоллес, оба живут в каких-то других мирах. Удивительно, как такие странные люди вроде них попадают на высокие должности. Однажды я видел донесение, что премьер-министр Канады тоже был сумасшедший.

С. Любил поговорить со своей покойной матушкой.

М. А она ему отвечала?

С. Кто знает и кого это должно интересовать?

М. Вас, если бы он приказал своим людям отравить вашу водопроводную систему бациллами сибирской язвы, потому что так ему велела мама. Ваш Рузвельт собирался всыпать в наш водопровод антракс и другую дрянь.[22] Вам об этом известно? И использовать ядовитый газ против немецкой армии в Италии, потому что не было никакой другой возможности заставить ее покинуть горы.

С. Где вы услышали о сибирской язве?

М. Мамочка канадского премьер-министра нашептала мне во сне. Нет ничего тайного, что не стало бы явным, мой юный друг. В разведке на высшем уровне нет места для идеалистов.

Помимо множества других документов, представляющих большой исторический интерес, в архивах Мюллера имеется также подборка расшифровок личных телефонных переговоров между президентом США Франклином Д. Рузвельтом и премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем, перехваченных немцами во время войны.

В 1937 году американская компания AT&T (American Telephone & Telegraph Company) ввела в употребление шифрующее устройство, названное А—3. Данное устройство, шифрующее телефонный разговор на входе и дешифрующее его на выходе, эффективно предохраняло его от перехвата по пути. Система А—3, которую использовали Рузвельт и Черчилль, размещалась в охраняемом здании службы AT&T в Нью-Йорке на Уокер-стрит, 47, а парное к ней британское устройство – в Лондоне.

Немцы знали о том, что Рузвельт пользуется данным устройством, и в 1939 году начальник почтовой службы рейха, д-р Онезорге, поручил специалисту по связи, Курту Веттерляйну, найти способ расшифровывать переговоры президента. К концу 1940 года Веттерляйну и его группе удалось взломать систему безопасности Рузвельта. В дальнейшем по приказу Онезорге в небольшом прибрежном городке к северу от Гааги была сооружена специальная станция перехвата, занимавшаяся круглосуточным прослушиванием и расшифровкой всех трансатлантических радиотелефонных переговоров. Эксперты анализировали все переговоры с точки зрения их значимости для разведки, после чего весь важный материал переводился в оригинальный английский текст и его отправляли с курьером в военную ставку Гитлера или в Берлин к Генриху Гиммлеру. Гиммлер, в свою очередь, получал немецкие копии и рассылал их по своей организации. Мюллер в качестве начальника государственной службы контршпионажа тоже получал расшифровки некоторых перехватов.

Подавляющее большинство перехваченных транс-атлантических радиотелефонных переговоров между Рузвельтом и Черчиллем носит относительно тривиальный характер. Возможно, приведенный здесь разговор, состоявшийся 29 июля 1943 года, является одним из наиболее исторически значимых.

Июль 1943 года был богат событиями: 43-я и 37-я дивизии США высадились в Мунде в Нью-Джорджии, лидер польского правительства в изгнании, генерал Владислав Сикорский, погиб в авиакатастрофе на британской базе в Гибралтаре, немцы начали наступление на Курской дуге, на Сицилию был сброшен союзнический десант, британские королевские военно-воздушные силы разбомбили Гамбург, уничтожив десятки тысяч мирных жителей, а 25-го числа итальянский диктатор Бенито Муссолини был отстранен от власти в результате дворцового переворота и взят под арест агентами короля Италии.

Теперь, когда один из лидеров оси лишился власти, Рузвельт и Черчилль постановили, что Италия должна выйти из войны и перейти на их сторону. Состоялся интенсивный обмен телеграммами и курьерскими посланиями, и в дополнение к этому состоялась серия личных переговоров между главами союзных держав. Здесь приводится расшифровка первого из таких переговоров, состоявшегося 29 июля.