А. А. Молчанов выделил три основных подхода к соотношению правосубъектности с правоспособностью и дееспособностью⁷⁹.

Согласно первому из них, правосубъектность является обобщающим понятием, объединяющим в себе и правоспособность и дееспособность⁸⁰. «Для правосубъектности – пишет О. С. Иоффе, – необходимо обладание и правоспособностью, и дееспособностью»⁸¹. В. С. Ем отмечает, что предпосылками и составными частями правосубъектности являются правоспособность и дееспособность⁸². Среди представителей первого подхода можно выделить тех, кто помимо право- и дееспособности в состав правосубъектности включает и иные элементы. Так, В. С. Якушев, признавая, что правосубъектность проявляется в правоспособности и дееспособности, тем не менее, считал, что «свойство лица быть субъектом права – нечто иное и большее, чем обладать правоспособностью и дееспособностью»⁸³. «К категории правосубъектности, – пишет ученый, – следует отнести общий правовой статус, отраслевую право(дее)способность и систему юридических гарантий»⁸⁴.

Другими авторами отстаивается позиция, согласно которой правосубъектность есть то же самое, что и правоспособность⁸⁵.

Представители третьего подхода вообще считают понятие правосубъектности излишним и лишь вносящим путаницу в терминологию юридической науки.⁸⁶

В рамках настоящего исследования представляется целесообразным согласиться с тем, что правосубъектность, как предусмотренная нормами права способность (возможность) лица быть субъектом (участником) правоотношений, включает в себя и правоспособность, и дееспособность. При этом для юридических лиц выделение в составе правосубъектности правоспособности и дееспособности не имеет большого практического и теоретического значения⁸⁷.

В отечественной юридической науке устоялся подход, согласно которому правосубъектность разделяют на виды в зависимости от того, способность быть субъектом правоотношения какой отрасли права она выражает (отраслевая правосубъектность). Так, выделяют гражданскую, административную, трудовую, семейную и др. правосубъектности. Также выделяют специальную правосубъектность, т.е. «способность лица быть субъектом лишь определенного круга правоотношений в рамках данной отрасли права»⁸⁸. Как указывалось в предыдущем параграфе, под первичным (подлинным) инвестиционным правоотношением мы понимаем некоторую совокупность гражданских правоотношений, удовлетворяющих определенным признакам. Сообразно этому подходу представляется возможным обозначить способность лица быть субъектом инвестиционного правоотношения через термин «инвестиционная правосубъектность»⁸⁹.

Законодательство не оперирует понятием «субъект инвестиционного правоотношения», «субъект инвестиционного права» или «инвестиционная правосубъектность». В юридической литературе, в свою очередь, не проводится четкого разграничения между субъектами инвестиционной деятельности и субъектами инвестиционного правоотношения.

Не указывают на различия субъектов инвестиционной деятельности и инвестиционного правоотношения С. П. Мороз⁹⁰, Г. Д. Отнюкова⁹¹. В. Н. Лисица⁹² отмечает, что субъектом инвестиционной деятельности является лишь инвестор, тогда как в инвестиционном правоотношении есть и иной субъект, субъектом инвестиционной деятельности не являющийся. И. Ю. Целовальникова пишет: «по общему правилу участники инвестиционных правоотношений представляют группу субъектов, наделенных определенной правосубъектностью»⁹³. В числе последних автор называет государство, юридических и физических лиц. Наиболее спорна позиция автора в отношении государства как субъекта инвестиционного правоотношения и инвестиционной деятельности. Эта позиция отчетливо выражена в следующих тезисах. «…В инвестиционных правоотношениях государство может участвовать как непосредственно (через уполномоченные органы государственной власти), так и опосредованно (как учредитель государственных предприятий и учреждений). Однако специфика рассматриваемых нами отношений заключается в том, что государство, являясь субъектом инвестиционной деятельности, может выступать как в качестве субъекта, обладающего правами юридического лица, так и как орган власти, публично-правовое образование (Российская Федерация, субъекты РФ, муниципальные образования), конечно же, в лице соответствующих уполномоченных на то органов власти»⁹⁴. Свои выводы автор объясняет существованием горизонтальных (частноправовых) и вертикальных (отношений власти-подчинения) инвестиционных правоотношений.

Между тем быть субъектом инвестиционной деятельности, означает эту деятельность осуществлять, т. е. осуществлять систематическое вложение инвестиций, о чем было указано ранее. Аналогичный подход высказывается В. С. Белых при определении субъекта предпринимательской деятельности⁹⁵. Поэтому государство может быть субъектом инвестиционной деятельности только систематически выступая в качестве инвестора. Осуществление публично-правовыми образованиями публичных функций к инвестиционной деятельности отношения не имеет. Так, например, не является инвестиционным правоотношение по получению лицензии на осуществление отдельных видов деятельности.

Таким образом, принимая за основу концепцию инвестиционного правоотношения как гражданского, субъект инвестиционной деятельности всегда является субъектом инвестиционного правоотношения, тогда как субъект инвестиционного правоотношения субъектом инвестиционной деятельности может и не являться⁹⁶.

По общему правилу любое лицо, обладающее гражданской правосубъектностью, вправе вступить в инвестиционное правоотношение, быть его субъектом. В этом смысле инвестиционная правосубъектность является неотъемлемым элементом общей (универсальной) гражданской правосубъектности. Между тем, анализ законодательства показывает, что осуществление инвестиционной деятельности, вступление в инвестиционные правоотношения определенного вида, в ряде случаев обусловлено наличием специального разрешения (лицензии).Например, заключение договора банковского вклада или пенсионного договора предполагает наличие у организатора инвестирования соответствующей лицензии, без которой заключение такой сделки невозможно. Для институциональных инвесторов наличие лицензии является одним из необходимых условий возникновения их инвестиционной правосубъектности, отзыв или аннулирование лицензии влечет прекращение правосубъектности институционального инвестора⁹⁷. Их инвестиционная правосубъектность является специальной.

Как уже указывалось ранее, инвестиционное правоотношение по отраслевой принадлежности является гражданским. Гражданские правоотношения в зависимости от субъектного состава принято делить на абсолютные и относительные⁹⁸. Инвестиционное правоотношение, на наш взгляд, всегда относительно. Инвестирование, без исключений, предполагает наличие субъекта, который противостоит инвестору и на которого возложена обязанность по осуществлению деятельности, направленной на получение дохода для инвестора. Существование абсолютного инвестиционного отношения невозможно, поскольку ни одно из существующих абсолютных правоотношений не удовлетворяет признакам инвестиционного правоотношения, приведенным в первом параграфе настоящей главы. Итак, инвестиционное правоотношение является обязательственным правоотношением. Субъектами обязательственного отношения являются его стороны: кредитор и должник (ст. 307 ГК РФ). Инвестирование, осуществляющееся в различных правовых формах, может представлять собой как одностороннее, так и двустороннее обязательство. Наиболее распространены двусторонние обязательственные правоотношения, когда каждая из сторон правоотношения является и кредитором, и должником.

Исследователи единодушны в определении одной из сторон инвестиционного правоотношения инвестора. Известно понятие инвестора и нормам международного и национального права. Общим для подавляющего большинства определений инвестора является то, что инвестором является лицо (физическое или юридическое), осуществляющее вложение собственных, заемных или привлеченных средств с целью получения дохода⁹⁹. Как справедливо отмечает К. Ю. Баранов «расхождения начинаются, лишь только речь заходит о том, кем и каким образом может быть получен доход от использования вложенных средств, какова степень участия инвестора и должен ли (вправе ли) он вообще участвовать в этом процессе»¹⁰⁰. Поддерживая, в общем, концепцию инвестирования, изложенную А. В. Майфатом, мы поддерживаем и позицию о том, что инвестор не вправе лично принимать участие в создании будущего дохода. «Инвестирующий средства субъект может и должен рассчитывать на дополнительную защиту только в том случае, если он не имеет возможности участвовать в процессе создания возможного, будущего дохода»¹⁰¹. В противном случае смысл выделения и специального регулирования инвестиционных правоотношений теряется.