К числу зарубежных ученых, в сферу научных интересов которых входит исследование различных аспектов постпенитенциарного контроля, относятся М. Ансель (M. Ancel), И. Анттила (I. Anttila), О. Барнетт (O. Barnett), У. Бундесон (U. Bondeson), Р. Бринкерхофф (R. Brinkerhoff), Г. Кайзер (G. Kaiser), Э. Латесса (E. Latessa), М. Лиз (M. Lees), Р. Мартинсон (R. Martinson), К. Миллер-Перрин (C. Miller-Perrin), Г. Папп (G. Papp), Р. Перрин (R. D. Perrin), М. Приткин (M. Pritkin), Э. Соломон (A. Solomon), Ф. Тэксмэн (F. Taxman), Р. Тьюксбери (R. Tewksbury), Д. Фэрэби (D. Farabee) и другие. Среди работ современных зарубежных авторов представляет особенный интерес работа Ф. Тэксмэн «Надзор: исследование показателей эффективности» (2002), в которой анализируется природа уголовного надзора, оцениваются результативность программ коррекции и уровень рецидива. Исследованию эффективности контроля на постпенитенциарной стадии также посвящена фундаментальная монография Д. Фэрэби «Переосмысление реабилитации: Почему мы не можем исправить наших преступников?» (2005). Необходимо отметить, что вопросы постпенитенциарного контроля в зарубежной науке рассматриваются преимущественно специалистами по пенитенциарной психологии и социологии.

Не умаляя теоретической значимости исследований сферы постпенитенциарного контроля, проведенных российскими и зарубежными авторами, нужно отметить, что в литературе понятие мер постпенитенциарного контроля, его социально-правовая обусловленность и вопросы типологии рассматривались фрагментарно и зачастую в связи с освещением иных проблем (условно-досрочное освобождение, обоснование структуры постпенитенциарного воздействия, исследование стадий ресоциализации, мер безопасности, проблем социальной адаптации осужденных). Зарубежная практика постпенитенциарного контроля широко исследовалась в трудах дореволюционных авторов, в современной литературе даются преимущественно обзоры правового регулирования данного института в странах бывшего СССР, тогда как с практической точки зрения модели построения контроля за освобожденными от отбывания наказания в европейской и американской правовых системах представляют большой интерес. Компоненты постпенитенциарного контроля, его типология, индивидуализация и дифференциация оснований и содержания контроля до настоящего времени не нашли своего отражения на страницах юридической литературы.

В завершение я благодарю всех помогавших мне российских и зарубежных друзей. Я особенно благодарю Заслуженного деятеля науки Российской Федерации профессора И. Я. Козаченко. При его огромной и каждодневной поддержке я получил возможность работать над темой постпенитенциарного контроля, общение с ним подпитывало исследование новыми идеями, также он с чрезвычайным терпением разъяснял все мои вопросы и помог в поиске редких источников. Я также благодарю профессора А. П. Деткова за помощь в организации сбора эмпирического материала и проведении долговременных исследований. Профессор В. И. Селиверстов и профессор Р. А. Сабитов прочитали работу и высказали о ней свои критические суждения, поддержали словом и делом. Благодарю за чтение рукописи, ценные советы и замечания профессоров З. А. Незнамову и Г. П. Новоселова, доцентов А. В. Башкова и Ю. В. Радостеву, а также редакторов текста Л. А. Савельеву и Т. С. Эйхе.

Социальный контроль сопровождает человеческое общество на всем протяжении его истории и выступает в качестве важнейшего средства управления. Само понятие «социальный контроль» было введено в научный оборот Габриэлем Тардом, отмечавшим, что социальный контроль заключается в подчинении индивида социуму для целей обеспечения общественного согласия¹. Любой акт антиобщественного поведения тесно связан с механизмом социального контроля, наличие системы социального контроля позволяет, с одной стороны, квалифицировать поведение индивида как отклоняющееся от социальной нормы, с другой – применить к такому члену общества специфический инструментарий реакции. В этом смысле уголовная ответственность представляет собой пример наиболее развитой и институционализированной формы проявления социального контроля в современном обществе. В криминологической науке были попытки рассмотрения всего спектра законодательных и общественных норм, а также практики их применения, совокупности научных знаний об уголовной ответственности через призму контроля. Например, Г. Кайзер предлагал использовать как равнозначные понятия «уголовно-правовой социальный контроль» и «контроль над преступностью»². Действительно, контроль образует социальную сущность уголовно-правового регулирования и определяет его содержательный аспект. Именно по этой причине уголовное и уголовно-исполнительное законодательство предусматривают множество видов контроля: контроль за поведением условно осужденных (ст. 73–74 УК РФ), контроль за условно-досрочно освобожденными (ст. 79 УК РФ), контроль за поведением осужденного, в отношении которого отбывание наказания отсрочено (ст. 82–82.1 УК РФ), контроль специализированного органа за поведением несовершеннолетних (ст. 91 УК РФ), контроль за применением принудительных мер медицинского характера (ст. 102 УК РФ), контроль за деятельностью учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания (ст. 19–25 УИК РФ), контроль за осужденными, отбывающими наказания, не связанные с изоляцией от общества, контроль за осужденными, отбывающими наказание в виде лишения свободы, административный надзор за освобожденными из мест лишения свободы (ст. 173.1 УИК РФ) и т. д.

Контроль в отношении отбывавших лишение свободы (постпенитенциарный контроль) – одна из разновидностей уголовно-правового социального контроля. Понятие «постпенитенциарный контроль» в отечественной юридической науке стало использоваться только с начала 1990-х гг., вследствие чего его содержание до настоящего времени определяется неоднозначно и во многом зависит от авторского понимания семантического объема термина. Так, О. В. Филимонов для обозначения данного вида контроля использовал понятие «постпенитенциарный надзор», сужая его смысл до полицейского надзора³. С. А. Клипов ограничивает постпенитенциарный контроль только одной из его форм – наблюдением за поведением лиц, освободившихся из мест лишения свободы, с целью их исправления, предупреждения с их стороны новых преступлений и оказания на них необходимого воспитательного воздействия⁴. А. И. Абатуров под постпенитенциарным контролем понимает исключительно административный надзор за освобожденными из мест лишения свободы, определяя его как систему осуществляемых органами внутренних дел мер надзора и контроля за поведением лиц определенной категории, освобожденных из мест лишения свободы, применяемых в интересах общей и частной превенции преступлений⁵. Отождествление понятий «постпенитенциарный контроль» и «административный (полицейский) надзор за освобожденными из мест лишения свободы» представляется нам не соответствующим назначению и природе этого вида социального контроля, а также значению слова «постпенитенциарный».

Автором термина «постпенитенциарный» является юрист и общественный деятель Роулифф Бринкерхофф, написавший в 1883 г. книгу «Постпенитенциарное обращение с преступниками»⁶. В английском языке понятие «post penitentiary» не нашло широкого употребления и со временем было заменено более удобной формулировкой «post prison», то есть «послетюремный»⁷. В российской юридической литературе к термину «постпенитенциарный» одним из первых обратился В. И. Горобцов, уравнивавший понятия «постпенитенциарный» и «постисправительный»⁸. Такой подход представляется нам не совсем корректным, ведь исправление провозглашается целью каждого уголовного наказания, а не только лишения свободы. Кроме того, слово «постисправительный» вряд ли применимо к характеристике случаев досрочного освобождения от отбывания наказания, поскольку полное достижение цели исправления при данном виде освобождения предполагается в течение не отбытой части наказания, как это предусмотрено, например, ч. 4 ст. 82 УК РФ. Хотя стремление русифицировать понятие «постпенитенциарный» вполне понятно, тем не менее, думается, что в русском языке не следует искать емкого синонима для слова «постпенитенциарный», поскольку именно оно наиболее адекватно отражает в содержательном аспекте связь со всеми категориями осужденных, отбывавших наказания в исправительных учреждениях всех типов. Ю. М. Ткачевский критикует использование термина «пенитенциарный» в качестве родового названия для всех мест лишения свободы (тюрем, исправительных и воспитательных колоний, лечебно-исправительных учреждений), объясняя это тем, что «пенитенциарии» – особые исправительные учреждения, существовавшие в США и не свойственные российской системе исполнения наказаний⁹. Н. А. Стручков, напротив, справедливо полагал, что слово «пенитенциарный» вследствие исторической трансформации его смысла стало полным аналогом русского слова «исправительный», таким образом, наименования «исправительное учреждение» и «пенитенциарное учреждение» равнозначны¹⁰. Нельзя не отметить и то обстоятельство, что употребление понятия «пенитенциарный», как и производное от него – «постпенитенциарный», вполне соответствует российской правовой традиции¹¹. Слово «постпенитенциарный», таким образом, буквально должно пониматься как «после освобождения из исправительного учреждения», следовательно, в объем понятия «постпенитенциарный контроль» входят все случаи установления контроля после освобождения из мест лишения свободы.