Автор:

Кочои С. М., доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН, заслуженный работник высшей школы РФ, почетный работник юстиции России.

[email protected]

© Кочои С. М., 2021

© ООО «Проспект», 2021

В 2021 г. российский ученый, доктор юридических наук, профессор, главный научный сотрудник НОЦ применения уголовного права МГЮА, академик РАЕН Самвел Мамадович Кочои отмечает 60-летний юбилей. Ученый хорошо известен научной и юридической общественности многочисленными работами по самому широкому кругу вопросов, среди которых преобладают вопросы ответственности за преступления против собственности и экстремистские (террористические) преступления.

Кандидатскую диссертацию по специальности 12.00.08 (уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право) С. М. Кочои защитил в 1987 г., докторскую (по этой же специальности) – в 1999 г. Обе – в диссертационном совете вуза, с которым, как он любит говорить, «связана вся моя сознательная жизнь». В МГЮА, тогда еще ВЮЗИ, он пришел 16-летним студентом (в 1978 г.), там же он стал аспирантом (1983 г.), а после защиты диссертации (в 1987 г.) по сегодняшний день единственным местом его работы значится родной для него «кутафинский» университет.

Из-под пера Самвела Мамадовича вышли почти две сотни работ, среди которых монографии, авторские учебники по уголовному праву (2010 г.) и комментарий к УК РФ (2011 г.), учебные и учебно-практические пособия, научные статьи, а также подготовленные в соавторстве учебники и комментарии к УК РФ. Он лауреат конкурса «Журналисты России против террора» (2008 г.) в номинации «Терроризм: история и современность» и Всероссийского конкурса на лучшую научную книгу (2010 г.) в номинации «Юриспруденция». Его работы опубликованы не только в России, но и в Казахстане, на Украине, в Белоруссии, Ираке. Под его руководством подготовлены и защищены диссертации аспирантами и соискателями из России и зарубежных государств. Самвел Мамадович является членом диссертационного и редакционно-издательского советов Университета имени О. Е. Кутафина. Будучи главным научным работником НОЦ применения уголовного права, готовит научно-консультативные заключения по сложным и резонансным уголовным делам.

Преданность работе, плодотворная научно-педагогическая и административная деятельность (Самвел Мамадович с 1993 по 2011 г.возглавлял Кировский институт МГЮА, который из учебно-консультативного пункта заочного образования превратился в одно из престижных высших учебных заведений Волго-Вятского региона) не остались не замеченными государственными органами России. Указом Президента Российской Федерации ему присуждено звание «Заслуженный работник высшей школы Российской Федерации», приказами двух федеральных министерств – юстиции и высшего образования – соответственно звания «Почетный работник юстиции России» и «Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации». С. М. Кочои награжден почетными грамотами Президиума Российской академии естественных наук (РАЕН) и Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН России), а также высшей наградой Кировской области – почетным знаком «За заслуги перед Кировской областью».

Синюков В. Н.,

проректор по научной работе МГЮА,доктор юридических наук, профессор,

заслуженный деятель науки РФ,

генерал-майор милиции в отставке

Российское право хотя и не относится к англо-саксонской (общей) семье права, однако правовые позиции, выработанные Верховным Судом РФ по отдельным категориям дел², оказывают серьезное влияние на всю судебно-следственную правоприменительную практику, не только корректируя, но и в отдельных случаях формируя ее. При этом очевидной является связь правовых позиций с уголовно-правовой доктриной. Такую связь можно называть двусторонней, поскольку не только уголовно-правовая доктрина оказывает влияние на формирование правовых позиций Верховного Суда РФ, но и позиции последнего по разным категориям уголовных дел базируются на достижениях доктрины.

1. Поскольку корыстные преступления против собственности преобладают не только среди регистрируемых правоохранительными органами преступлений³, но и среди рассматриваемых судами уголовных дел⁴, то показательной, но отнюдь не единственной можно считать взаимосвязь уголовно-правовой доктрины и правовых позиций, выработанных судами именно по этой категории дел.

В связи с развитием и использованием цифровых технологий значительную актуальность как в доктрине, так и в правоприменительной практике приобрел вопрос о новых предметах корыстных преступлений против собственности. Так, из-за растущей потребности в трансплантации органов и нехватки донорских органов технологии регенеративной медицины в эпоху четвертой промышленной революции считаются наиболее перспективными во всем мире. К ним относят генную и клеточную терапию и инжиниринг тканей. В последнее время бурное развитие получило еще одно направление регенеративной медицины – 3D-биопринтинг, который может быть использован для точного позиционирования клеток и материалов, нагруженных клетками, для создания контролируемой архитектуры тканей. Для создания биопринтных органов и тканей используются индуцированные стволовые клетки пациента (аутологические) или донора (аутогенные), которые можно сделать из костного мозга, пульпы зуба или жировой ткани пациента. Важно заметить, что относительно правового режима человеческих органов и тканей до сих пор в цивилистической доктрине не существует единообразного подхода⁵. Кроме того, на законодательном уровне они не отнесены к числу объектов гражданских прав. Вместе с тем следует признать, что отсутствие единообразного подхода относительно правового режима человеческих органов и тканей в гражданском праве не препятствует их признанию в качестве признаков составов ряда преступлений в уголовном праве. Данный вывод подтверждается, прежде всего, самим законом и его доктринальным толкованием. В частности, в УК РФ «использование органов или тканей потерпевшего» признается признаком субъективной стороны (целью):

– убийства (п. «м» ч. 2 ст. 105);

– умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (п. «ж» ч. 2 ст. 111).

Таким же субъективным признаком (целью) признается «изъятие у потерпевшего органов или тканей» при совершении купли-продажи человека, иных сделок в отношении человека, а равно его вербовки, перевозки, передачи, укрывательства или получения (ст. 127¹ УК РФ).

Фактически о субъективном признаке идет речь и в ч. 1 ст. 120 УК РФ, предусматривающей ответственность за «принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации, совершенное с применением насилия либо с угрозой его применения». Используемое здесь слово «для» не оставляет сомнений, что трансплантация выступает той целью, ради достижения которой потерпевший принуждается к изъятию органов или тканей.

Таким образом, если по статьям 105 и 111 УК РФ наказуемы деяния, преследующие цель использования органов или тканей потерпевшего, а по ст. 127¹ УК РФ – цель их изъятия (причем во всех этих статьях не только для трансплантации), то по ст. 120 УК РФ наказуемо принуждение к изъятию органов или тканей человека только для трансплантации.

Согласно Закону РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека», «объектами трансплантации могут быть сердце, легкое, почка, печень, костный мозг» и другие органы и (или) ткани, перечень которых определен Министерством здравоохранения РФ и РАН⁶. При этом действие упомянутого Закона РФ «не распространяется на органы, их части и ткани, имеющие отношение к процессу воспроизводства человека, включающие в себя репродуктивные ткани (яйцеклетку, сперму, яичники, яички или эмбрионы), а также на кровь и ее компоненты». Стало быть, в преступлениях, предусмотренных статьями 105, 111 и 127¹ УК РФ, предметом могут быть любые органы и ткани (включая органы, их части и ткани, имеющие отношение к процессу воспроизводства человека, включающие в себя репродуктивные ткани (яйцеклетку, сперму, яичники, яички или эмбрионы), а также кровь и ее компоненты), а в ст. 120 УК РФ – только органы и ткани, подпадающие под определение объекта трансплантации в соответствии с Законом РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека». Полагаем, что в ст. 120 УК РФ ограничение предмета преступления только объектами трансплантации не имеет под собой веских оснований – ни практических, ни теоретических. Соответственно, общественно опасным должно признаваться любое принуждение к изъятию органов и (или) тканей человека безотносительно к целям такого принуждения – для трансплантации или не для трансплантации. В связи с этим представляются лишними в названии статьи 120 УК РФ и диспозиции ее части 1 слова «для трансплантации».