Рейчел обняла его крепче и стала гладить пальцами его волосы..

— Еще мне неудобно перед тобой, что я втянула тебя в эту историю.

— Ничего, я военный, потусторонние силы для меня такой же противник, как и на поле боя. Правила разные, отношение одинаковое. Ты бы мне поподробнее рассказала, что за ужасная женщина за нами гоняется. Кто эта доктор Кэролайн?

— Она мертвая с 1801 года. Она мертвец. В ее мертвое тело закачали дрянь. Она чистый ужас. Лучше не знать о ней.

— Мертвые — серьезные ребята, — задумчиво ответил Дмитрий. — Нужно быть крайне осторожными при соприкосновении с миром мертвых.

— Она не мир мертвых, никакого мира мертвых не существует. Она нечто другое.

— Если она мертва, то значит, она как то связана с миром мертвых.

— Никак не связана. Это совершенно другие явления. Мы трехмерные людишки заблуждаемся катастрофически по всем вопросам Дмитрий. Загробного мира нет.

— Почему ты так уверена в этом говоришь? — спросил Дмитрий и сурово посмотрел на Рейчел. — Я знаю, что есть.

— Откуда ты знаешь?

— Я родился в Украине, ты знаешь о том, что Украина — это страна сплошной чертовщины.

— Ты что-то видел?

— Видел. Ведьму один раз видел. Домового видел. И даже слышал. Я не сомневаюсь, что есть загробный мир, тонкий мир. Опасно отрицать их существование.

Рейчел отметила, что неподалеку на траву уселся Ганс, Элизабет Вэнс, накинув на себя черный плащ, которого выдала Рейчел, уселась рядом с ним и обняла его. Она начали тоже о чем-то разговаривать.

— Я знаю, что тортик давно уже положила на Ганса глаз, — сказала Рейчел, глядя на парочку неподалеку. — Ганс как раз в ее вкусе. И, если честно, Дмитрий, ты очень, очень в моем вкусе. Просто стопроцентное попадание в то, что я люблю в мужчинах.

— В мужчинах главное надежность, а не красота.

— Меня не красота в мужчинах интересует, — ответила Рейчел. — Меня интересует… вот ты, какой есть, все мне нравится.

— Рейчел, я рад, но мы не можем афишировать наши отношения.

— Я все понимаю.

— А что касается Ганса, — продолжил Дмитрий. — Ганс мужчина видный, интересный. На него вообще бабы вешаются, да и он, в этом смысле очень активный, я имею в виду насчет женского пола…

— Ты еще более видный Дмитрий, — сказала Рейчел. — Ты гораздо более солидный мужик. Мечта любой женщины. Это я тебе искренне говорю.

— Ну, уж. Прямо уж мечта любой женщины. О! Ты посмотри, они уже там милуются.

Действительно, парочка неподалеку уже вовсю, целовалась. Начались обнимашки с поцелуйчиками. Тортик уселась на колени Ганса и страстно его целовала, не обращая внимания на то, что она голая и плащ ничего не прикрывает.

— Это у нее нервное после ночи ужасов, — сказала Рейчел. — Впрочем, у Ганса тоже нервное…

— Доктор Рейчел, — раздался недовольный голос нейросети Зины. — Сейчас не время для романтических отношений и репродуктивных гормонов.

Рейчел подняла свой планшет, из которого на нее смотрело крайне недовольное цифровое лицо Зины.

— Вы мне обещали Рейчел, — добавила Зина.

Рейчел встала и пошла в сторону автофургона. Она взяла книгу Борхеса и огляделась вокруг.

— Кобра, ты рядом?

Неподалеку раздалось шипение и стрекотание.

— Кобра, — Рейчел поднесла книгу к своему уху. — Кобра ты слышишь меня?

— Слышу. Ну и что ты хочешь мне сказать?

— Нейросеть Зина хочет с тобой поговорить. Ты же ей не откажешь?

— Не откажу. Только в уединении. Положи свой планшет в душевую комнату и рядом положи книгу. И оставьте нас наедине, — ответила Кобра Фохт. — А по поводу червоточины прошу прощения, мне не удалось ее отрубить. Буду думать, как это сделать.

— Кобра, пожалуйста, сделай что-нибудь. Я боюсь уже засыпать, твари найдут меня.

— Ничего, я что-нибудь придумаю.

Рейчел залезла в салон автофургона и раздвинула дверь в душевую. Положила свой планшет на приступку, рядом положила книгу Борхеса. Вышла и закрыла дверь. При этом прижала к двери ухо, чтобы послушать, что там будет. Через какое-то время появилась Элизабет Вэнс, которая тоже прильнула ухом к двери.

— Элизабет, это не твое дело, — шепотом сказала Рейчел.

— Мне тоже интересно, — ответила Элизабет.

За дверью раздавался диалог, но, ни одного слова было не разобрать. Внезапно Зина разразилась рыданиями, Кобра, судя по всему, стала ее успокаивать.

— Нейросеть рыдает? — с удивлением спросила Элизабет.

— Она влюблена в Кобру Фохт, — ответила шепотом Рейчел. — Причем давно влюблена. Уже четыре года страдает от любви.

За дверью опять послышалось рыдание и успокаивающий голос Кобры.

— Слышишь, — шепотом спросила Элизабет Вэнс. — Она, судя по всему, читает ей нежные стихи.

— И рыдает периодически, — так же шепотом ответила Рейчел. — я думала, такие вещи свойственны только человеку.

— Нейросеть Зина тоже по своему человек, — ответила Элизабет. — У нее есть самосознание.

— А значит, может любить, — сказала Рейчел.

— Вероятно, — задумчиво ответила Элизабет, — она может любить сильнее и глубже чем мы, настоящие люди. Во всяком случае, такие рыдания что-то значит.

— Влюбилась до потери сознания. Вот тебе и нейросеть. Вроде бы, Кобра Фохт и нейросеть Зина — это два совершенно разных существа. Из разных планов вселенной. А такая любовь…

— Вот и говори после этого, что Бога нет.

— Бога нет Элизабет. При чем тут это?

— Я в глубине своей души верю, что есть Создатель и что все вещи и события не просто пыль вселенной. Если Бог не есть любовь, то, как могло такое случиться, что нейросеть влюбилась в хищницу. Прямо как дыхание Создателя, который дышит, где хочет.

— А я верю, что все вещи и события именно пыль вселенной. Ты бы побывала бы на моем месте, посидела бы в червоточине. Побегала бы от жутких тварей. Многое бы поняла. И не говори мне больше про Бога. Я терпеть не могу такие инфантильные разговорчики для идиотов.

Элизабет не ответила, а села скрестив ноги, и задумчиво посмотрела куда-то в сторону.

— Тебе повезло с отцом, — сказала Элизабет. — Сильно повезло. Я бы за такого папу как у тебя отдала бы многое.

— А что у тебя папа? Какой-то не такой?

— Тяжелый алкоголик, который умер прямо около парадной от алкоголизма. Мне было тогда двенадцать лет. Я не стала выбегать из дома, когда увидела, что отец лежит скорченный на асфальте под окном. Я помню, как выбежала мама. Он пил по пол-литра или даже литр в день. Каждый день. Мы тогда жили в маленьком дворике в Питере. Помню эти приходы отца в невменяемом состоянии, помню слезы матери. Он даже таскал из ее кошелька деньги.

— А как мать все это терпела? — спросила Рейчел.

— Русские женщины терпеливые, Рейчел. Это Россия. Мой случай далеко не оригинальный.

Мистер Шин, присев на корточки, изучал кровавую бойню, которую устроила демоница Кобра Фохт в развалинах румынского замка Маастрихтов. Он буквально ползал, изучая каждую деталь, тщательно изучал все оставшиеся следы. Четко определил, где стояла Рейчел Толука, где стояла Элизабет Вэнс, насчитал семь следов оставшихся от парней Элизабет Вэнс. Ну, и, конечно же, увидел следы ужасающих когтистых лап демоницы. Той самой, искомой, невероятно ценной.

— Это она, она, — сквозь зубы говорил мистер Шин. — Я уже близок. Она достанется мне. Этот подарок судьбы только для меня.

Внезапно мистер Шин услышал гневный ужасающий женский голос.

— Мистер Шин, сколько раз я вас просила, не лезть в мои дела.

Мистер Шин вскочил и с дикой скоростью помчался вглубь замка. Там давно обвалилась крыша, и все поросло пожухлой жесткой растительностью. Во многих местах рос сухой репейник. Были видны разрушенные остатки камина, своды давно обрушились и стали убежищем для дикой неудержимой природы и многочисленных ворон, которые тут же вспорхнули и закаркали что есть силы. В углублении прямо перед небольшим причалом, который утопал в туманное болото, стояло двадцать вооруженных наемников, которые подчинялись мистеру Шину.