.

— Рейчел, — раздался в трубке обеспокоенный голос Дайяны Шварц из Москвы.

— Я слушаю.

— Количество родившихся мальчиков от отшмурдяченных женщин достигло почти нуля. Очень много девочек с перепонками между пальчиков. У некоторых ярковыраженные когти и острые зубы. И еще. Родилась первая хладнокровная рептилия с партеногенезом. Наконец-то. Родилась таки.

— Я поняла. Не знаю даже что сказать.

— Это точно злодейство Рейчел. Пора об этом как-то говорить общественности.

— Давай так, Дайяна, я как только решу свои проблемы, я этим займусь. Это так оставлять нельзя.

— Хорошо, буду сообщать тебе подробности. У меня есть все доказательства. Мы их прищучим.

Автофургон доктора Рейчел, тихо шумя шинами по пожухлой траве, приехал до точки назначения. Ганс остановился у старой ржавой решетки, которая стала лучшим местом для сидения и карканья ворон. Во всяком случае, когда в это глухое и Богом забытое место прибыли путешественники на своем автофургоне, с ржавой решетки с карканьем взлетело в воздух как минимум шесть ворон. Вороны, покружив и с помощью карканья рассказав путешественникам все, что они о них думают, улетели на ближайшие ветви дымчатых безлиственных деревьев. И там продолжили на своем вороньем языке рассказывать о своем отношении к путешественникам, вовсю используя свои вороньи нецензурные выражения.

У автофургона отъехала дверь и на пожухлую, практически черно-белую траву встал дорогой замшевый сапожок доктора Рейчел. Двое мужчин тоже вышли, и вздохнули чистый, весенний апрельский воздух.

— Значит так мальчики, — доктор Рейчел обратилась к своим верным мужчинам. — Стойте здесь и не отходите от автофургона. Я пошла к герцогу Маастрихту.

— Будьте осторожны, — сказал Дмитрий Янов. — Прошу вас Рейчел.

Рейчел подошла к Дмитрию и нежно взяла его за руку.

— Пока ты со мной, со мной ничего не случится Дмитрий, — сказала Рейчел, глядя ему в глаза.

Они примерно пять минут постояли и смотрели друг на друга. Дмитрий отпустил руку Рейчел. Но Рейчел опять взяла его руку.

— Дмитрий, — сказала Рейчел. — Я без тебя не смогу.

— Рейчел, я твой верный мужчина, — ответил Дмитрий Янов. — Предательство невозможно.

Рейчел взяла его за затылок, притянула к себе и поцеловала.

Рейчел подошла к закрытой решетке и осмотрела ее, решетка была старой, ржавой и во многом утратила некоторые фрагменты былой роскоши. Огромное количество пожухлой серой и невзрачной растительности осаждало ее. Рейчел, надев черные перчатки, отодвинула какую-то сухую растительность от старого устройства, напоминающего домофон.

Рядом с устройством висел колокольчик с полусгнившим язычком, Рейчел попробовала взять язычок, но он тут же отвалился. Тогда она еще больше убрала сухую растительность с домофона и нажала на ржавую кнопку. Раздалось скрежетание.

Рейчел еще раз нажала на ржавую старую кнопку и наконец, ей ответил дребезжащий тонкий голосок.

— Кто там? Это кто? — услышала Рейчел из старого устройства.

— Ваше сиятельство, уважаемый герцог Маастрихт, — вежливо сказала Рейчел. — Это Рейчел Толука Севилья, я прибыла по вашему приглашению, посмотреть вашу замечательную коллекцию. Я у ваших ворот.

— А! Вы Рейчел Толука Севилья? Наконец-то вы приехали Рейчел, я вас очень ждал, — ответил дребезжащий тонкий голос. — Сейчас я вам открою, ой… совсем старый стал… где мои тапочки. Рейчел я потерял тапочки. Не могу же я на босу ногу…

— Ничего страшного герцог.

— Я тогда надену мои башмаки. Я не могу найти тапочки, — продолжал говорить дребезжащий голос.

— Герцог, это совершенно не важно, — ответила Рейчел.

— Ну как это, не важно, ко мне приехала такая знатная известная дама, а я не могу найти тапочки. Придется мне на босу ногу надевать башмаки. А, кстати, где они? А где мои башмаки?

— Ваше сиятельство, — раздраженно сказала Рейчел. — Я не в курсе, где ваши башмаки. Пожалуйста, откройте мне ворота.

— Да да, сейчас открою, вот тут у меня рычажок. Вот… открылось?

— Нет, герцог, у меня ничего не открылось, — терпеливо ответила Рейчел, продолжая стоять у ржавых ворот.

— Придется на босу ногу надевать башмаки, — опять раздался дребезжащий голос. — Это ужасно некультурно.

— Герцог, я все понимаю, — громко сказала Рейчел в домофон. — Пожалуйста, не надо смущаться. Все в порядке.

Рейчел через ржавые ворота увидела заросший пруд, рядом с прудом лежало куча валежника, Рейчел внимательно посмотрела на тропинку, которая уходила к возвышающемуся старому замку, который больше был похож не на замок, а на руины. Везде царило полное запустение. Дымчатые безлиственные деревья и пожухлая трава добавляли впечатление полной безысходности и потерянности этого Богом забытого места. От этой весенней дымки даже захотелось выкурить папироску, что Рейчел и сделала. Она достала из внутреннего кармана своей темно-коричневой замшевой курточки дорогую папироску на мундштуке и закурила.

— Вот сейчас, — опять услышала Рейчел тонкий дребезжащий голосок. — Сейчас открою. Вот, должно открыться.

В ржавых воротах что-то щелкнуло, и Рейчел открыла ворота, которые ответили жалобным скрипом.

— Спасибо, ваше сиятельство, я вошла, — ответила Рейчел в старый домофон, и закрыла за собой ворота. Вороны, что сидели на ветках весенних деревьев, видимо, имели свое мнение о происходящем, и на своем вороньем языке обложили матом доктора Рейчел и в очередной раз высказали свое нецензурное воронье мнение обо всем, что они думают. Рейчел им ответила вежливой улыбкой.

Она пошла к замку семейства Маастрихтов по тропинке и осматривалась вокруг, везде царило полное запустение. Пожухлая трава, какие-то пять сломанных будок, похожих на скворечники стояли справа, чуть дальше лежали проржавевшие железнодорожные рельсы, на ветке дерева, висела старая задубевшая куртка, которая, судя по всему, висит тут уже лет сорок. Куча серого валежника преграждала путь по тропинке, Рейчел обошла все эти кучи, и наконец-то добралась до деревянной обшарпанной двери, из которой уже выглядывал щуплый герцог Маастрихт. Герцог оказался маленьким щуплым старикашкой, в огромной черной старой шляпе, длинным носом и с огромной седой бородой. На носу у герцога сидели огромные роговые очки времен этак шестидесятых. Он сидел на инвалидном кресле и на его руки были надеты черные перчатки. Такие же старые и поношенные, как и все вокруг него.

— Ох, какая вы красивая стали, — дребезжащим тонким голосом сказал герцог. — Я вас помню совсем маленькой. Мы с вами гуляли по саду, когда вам было три годика.

— Я этого не помню ваше сиятельство, — ответила Рейчел, встав перед герцогом.

— Рейчел Толука Севилья, собственной персоной приехала ко мне, несчастному старику, которого все забыли. А я, между прочим, в свое время был любимцем прекрасных дам. Я был такой пылкий горячий мужчина, в свое время, когда был молод.

Герцог зашелся кашлем.

— Ваше сиятельство, я ни в коей мере не сомневаюсь в ваших словах, — вежливо ответила Рейчел.

— Я был красивым статным мужчиной, когда мне было тридцать два. Как сейчас помню. Вальсы, приемы, будуары. Мной восхищались женщины, причем какие! Самые изысканные женщины. Из высшего общества. Я писал им стихи. Я писал прекрасные стихи, и потом, когда…

— Ваше сиятельство, это прекрасно, но я к вам по делу…

— Как я люблю женщин, мисс Толука, как же я люблю женщин. Эх, вернуть бы мне молодость, уж я бы приударил за вами. И вы бы поняли, какой я страстный мужчина. Вы бы упали бы в мои объятья сразу же. Сразу же, как только я сказал бы… я вас хочу и уложу в постель! А после этого мы бы с вами предались страсти.

— Я не сомневаюсь, что так и есть ваше сиятельство, — спокойно ответила Рейчел. — Но, хотелось бы осмотреть вашу коллекцию. И вы мне обещали показать Брабадианский манускрипт. Я для этого и приехала.

— Ах да, это жемчужина моей коллекции… жемчужина, истинная. Ни у одного другого коллекционера нет такой роскоши как у меня мисс Толука. Ни у кого, уверяю вас. Моя коллекция манускриптов легендарна. Прошу вас, пройдемте за мной.