Пришлось на ходу переформатироваться и искать другие варианты. Единственное, что в голову с ходу пришло — попытаться усыпить бдительность противника в разговорном жанре. И в принципе заставить его говорить.

— Слышишь, чучело огородное, ты угомонись и монтировку положи, — кто сказал, что я собираюсь с ним церемониться?

Ни разу не собирался.

Да и просто «чувак, уймись» мажорчик бы слушать не стал. А вот «чучело огородное» заставило его реагировать. К моему совету он прислушался, остановился, вперил в меня свой взгляд, дышит тяжело, слюни в стороны летят. Тут еще вот что важно, у парня хоть чердак и потёк, но оно как бывает — когда человек во время драки за какое-то оружие хватается, далеко не всегда дело дальше угроз доходит. Мало у кого хватает душку или НЕ хватает мозгов (что в данном случае одно и тоже) пускать оружие в ход. И взявшись за него, люди малость не понимают, что делать дальше. Вот и сейчас мажор монтировку вытащить вытащил, но проблема нарисовалась — я то при виде монтировки в бега не ударился… Что делать дальше он теперь не понимал. А дальше ведь придётся либо монтировкой по голове бить, либо ей же по своей голове получать, когда соперник её себе заберёт.

Дилемма.

— Ты кто такой будешь, козёл? — прошипел мажор. Взгляд на Ленку перевёл. — Это твой новый любовничек вместо Ануфриева?

В словах такая вселенская обида чувствовалась, что мне на миг стало парня жалко, в смысле настолько он жалким выглядел. Но на миг. Попустило сразу.

— Он вообще никакого отношения ко мне не имеет! — пошла оправдываться Ленка. — Иван Сергеевич наш физрук в «Колоске», он ребят футболу тренирует, чтобы на соревнованиях выступать.

Мажор снова вперил в меня взгляд, прищурился. Я думал после того, как Пупс меня ему «представит», то этот товарищ поймет кто перед ним и возможно передумает мне голову монтировкой проламывать. Логично ведь предположить, что человек заходивший по долгу своей работы на стадион, должен знать в лицо лучшего нападающего «Спартака» последних лет. Но видимо в случае с мажорчиком — логично, но не совсем. Меня он не узнал. С другой стороны, может рожа в новом теле у меня не особо выделяющаяся. Опять же — все кто ходил на стадион эту рожу очень хорошо помнили. Мне вспомнились слова видного журналиста на стадионе, который поделился со мной, что «папонькин сынок» отбывает номер… Вот и хахаль Пупса смотрел на меня вылупленными остекленевшими глазами, да никак не узнавал.

Тем лучше, когда ему придется заявление на меня писать, то имени моего он не вспомнит. Хотя Ленка тоже молодец… взяла да и сказала, что я физрук в «Колоске».

— У вас что-то друг с другом есть? — спросил он.

Причем не столько спрашивал, сколько утверждал, для него наша близость казалось очевидной и не вызывало сомнения.

Ленка, которая явно боялась своего горе-избранника, уже полную грудь воздуха набрала — ответить хотела. Я даже знал, что она скажет — ничего у нас с Иваном Сергеевичем нет! Но я взял инициативу в свои руки и Елену Анатольевну на полшажка опередил.

— Тебе какое дело, что с кем у меня есть? — грубо спросил я.

— Ты её трахаешь? Просто признайся, что вы спите! — снова зашипел он, как подколодная змея.

— А если и спим, какие у тебя могут быть вопросы? Ты вообще кто?

Я прекрасно знал, что такими ответами и последующими вопросами, я спровоцирую этого товарища на дальнейшую агрессию. По-хорошему, следовало попытаться конфликт завязать, но делать этого я не хотел совершенно сознательно. С чего бы вдруг конфликт завязывать, если этот козёл при мне чуть женщину не избил?

— Я ее жених!

— Елена Анатольевна это так? — я обернулся к Пупсу.

Та промолчала. Я видел, что она собирается ответить, готовится к этому, но снова ее опередил, чтобы Ленка меня в неловкое положение не поставила, если вдруг вздумает подтвердить слова.

— Понял, ты ей никто, женик! Так что вали, пока возможность есть.

Он двинулся на меня, занёс монтировку, уже хотел меня железякой огреть. Понимая все возможные последствия, я не стал рисковать. Новое тело еще не настолько мне знакомо, чтобы вот так бросаться в драку. Поэтому лихачить и ставить над самим собой эксперименты, я не стал. Как бы напомню на секундочку, что противник вооружен, а у меня пустые руки.

Поэтому, не долго думая, сделал самое разумное, что можно на данную минуту предпринять. Подпустил мажорчика к себе поближе и ударил ногой ему между ног. Крепко так, прежний Иванов обладал хорошим мощным ударом, а я этот навык в нужное русло направил.

Занесённая монтировка, готова уже опуститься для удара, упала на землю из разжатой руки. Мажор схватился обеими руками за пах, взвыл, потом закрякал. Мне вот уже второй раз подряд стало на мгновение жалко бедолагу. Я отчетливо представил, какие красочные ощущения он сейчас испытывает. Удар то явно посильнее, чем Пчелкину пришелся и носик кеда это далеко не мяч.

Он сложился пополам, пошатываясь из стороны в сторону. У меня на руках имелись все шансы, чтобы добить его и поставить в конфликте точку, но делать этого я не стал. Что стал, так это взял его крепко за ухо и потянул, начал отводить к машине незадачливого горе-любовника.

— Слушай меня чувырла, у тебя есть ровно пять секунд для того чтобы сесть в свою консервную банку и уехать отсюда подальше.

Я открыл дверцу со стороны водителя и запихнул мажора туда.

— Четыре секунды осталось, — сказал я, вытирая руки друг о друга ладонями.

Пыл у моего визави сразу поубавился, да и все о чем он сейчас думал, наверняка был звон в ушах после пропущенного удара по причинному месту. Предположу, что именно поэтому мажор не стал пытаться вылезти из девятки, дабы продолжить драку. Не решился. Боялся, что я еще раз ему мужские причиндалы помну. Правильно делал, за мной не заржавеет, с такими как он надо разговаривать на языке грубой физической силы. Ну а насчет удара в пах — когда человек перестает определенные правила приличия соблюдать, тогда и с ним не стоит церемониться. Со скотиной надобно по скотски обращаться, что я и делал.

Вместо того чтобы продолжить рыпаться, чувырла, оказавшись внутри салона, спешно заблокировал дверцу, изнутри заперся. Не дай бог, чтобы я не пытался дверцу открыть. Следом завёл карбюратор, а эта девятка ещё была первой версии с карбюраторным двигателем. Но чего было не отнять, так это того, что все его манипуляции сопровождались руганью и угрозами в мой адрес.

— Ну ты попал козёл, я тебя запомню, ты хоть знаешь кто я⁈ — рычал он в такт тарахтящему карбюратору.

Я на такие «ты попал», «я тебя запомню» и «ты хоть знаешь кто я» велся в последний раз, когда мне шестнадцать было. А сейчас знал, что серьезные люди, которые имели хоть какой-то вес, не станут сотрясать воздух. Поэтому ответил на угрозы мажорчика весьма жестко.

— Ты чмо, которое руку на женщину поднимает. И когда соберешься кому-то жаловаться, ты об этом не забудь упомянуть.

— Ты за меня не беспокойся, за себя беспокойся. А я упомяну, не переживай, ты еще не знаешь с кем связался.

— К папочке своему побежишь жаловаться? — не выдержал я и не удержался от подколки.

— Посмотрим, будет ли это так радостно говорить завтра, — процедил он, еще больше заводясь от того, что я не ведусь на его дешевые манипуляци…

— Ну где меня найти ты знаешь, если от слов к делу соберешься переходить, я никуда убегать не собираюсь, — твердо сказал я.

С этими словами я резко подался вперёд, как обычно делают, когда имитируют удар. Вот такая имитация заставила мажочрика засунуть язык в одно место. Поскольку разговор оказался исчерпан, он дал по газам и девятка, выстрелив клубом дыма, уехала.

Я проводил автомобиль взглядом, пока он не скрылся за поворотом через несколько секунд. Господи, сколько вот таких вот дураков за свою жизнь гонять пришлось… ещё вот один умник нарисовался — папами и мамами угрожает, нет бы сам из себя хоть что-нибудь дельное представлял.

Мы остались вдвоем с Ленкой у ворот «Колоска». Я обернулся к ней, полагая, что теперь она наконец сможет нормально и искренне меня отблагодарить за спасение. Рядом то больше нет раздражителя и подбирать слова не надо, возможность говорить все, что думаешь появилась.