— Поэтому могу заключить, что этот человек средних лет либо старше. Я исключил из своего списка людей молодых, недавно окончивших школу, и, конечно, всех женщин отряда. Далее, я проанализировал все провалы и круг лиц, знавших об операциях прямо или косвенно. Это несколько сужает круг поиска. Личный контакт дал мне большую пищу для размышления. Кстати, хочу Николая и двух бойцов, что были при обозе, подключить. Я заметил, они надёжные ребята.

— Эти да! — согласился Тишков, — не возражаю.

— Николая я давно знаю, — проговорил Пётр Аверьянович, — проверенный человек. Фамилия, кстати, у него необычная — Чертак. У него отец и дед хорошими людьми были. Дед перед самой войной умер, а отца за помощь нам расстреляли.

— А жена, дети? — спросил Берестов.

— У брата за Уралом, — ответил Руденко.

— А где ваша семья, Пётр Аверьянович?

— Надеюсь далеко, — секретарь райкома тяжело вздохнул, — я их лично на поезд посадил. И больше не видел, вестей от них не получал. Да и какие теперь могут быть вести, когда я здесь в лесу.

— Да, — Тишков встал, закурил, — семья…Я свою тоже с июля не видел. А у меня два сына, хорошие мальчишки. Оба на меня похожи.

Снаружи землянки явственно стало различаться какое-то движение, шум. В командирское убежище вбежал радист.

— Срочная радиограмма из центра, товарищ майор.

— Давай сюда.

Тишков прочитал быстро и нахмурился, желваки заходили на скулах.

— Всё, Серёжа, свободен, — Степан Иванович отпустил радиста.

— Плохи дела, — начал майор, когда радист вышел, — из центра сообщили, что через три, максимум четыре дня по наши души направится не менее полка немцев, усиленного полицаями. Видать у них намечается серьёзная кампания, раз решили для начала с нами разделаться.

Тишков закурил, заходил по землянке взад-вперёд. Потом достал карту района, разложил её на столе, предварительно убрав всё лишнее.

— Итак, — начал вслух рассуждать майор, — мы вот здесь. Позади нас болота, там такие топи, что и местные не решаются туда соваться. На западе — труднопроходимый лес. Остаётся восточная и южная часть леса, с этих сторон к нам можно при некотором знании подобраться. Нас собираются брать в кольцо. Блокаду, значит, хотят нам устроить. А потом будут методично стягивать петлю на нашей шее. Вот этого мы допустить не можем. Что думаете?

Тишков предпочитал сперва выслушивать идеи своих подчинённых или соратников, давая им возможность проявлять себя, инициативу, тем самым раскрепощая их. Если кто-то выдвигал стоящее предложение, майор никогда не присваивал себе авторство, наоборот, говорил прямо, кому принадлежит идея. За такое отношение к людям его ценили и уважали сослуживцы и партизаны.

Что Тишков, что Руденко не имели привычку подавлять или давить авторитетом. Вот и сейчас майор спросил и посмотрел на своих собеседников.

— Чтобы нас взять в кольцо, — начал первым Берестов, внимательно всматриваясь в карту, — им, вероятнее всего, придётся разделиться.

Старший лейтенант водил глазами по карте, его мысль напряжённо работала.

— Они скорее всего пойдут двумя колоннами, одна из этого гарнизона, другая отсюда, это чтобы нас взять в клещи и потом соединиться, — продолжил Алексей, отмечая карандашом точки на карте, — мы будем иметь два направления немцев, в сторону деревни Бражино и в Дугино. К ним ведут хорошие дороги. Я думаю, нам надо устроить засаду в районе деревни Дугино. Здесь мы окажемся раньше карателей и будет время хорошо подготовиться. Потом мы двинемся на Бражино. Да, расстояние большое придётся пройти в кратчайшие сроки. Но здесь нам понадобится помощь, прежде всего, отряда Мишина и остальных. Им придётся начать бой и дождаться нашего подхода для полного уничтожения карателей.

— Что думаешь, Пётр Аверьянович? — спросил командир отряда своего комиссара.

— Толково придумано, — ответил Руденко, — одной рукой узла не завязать. Достаточно будет даже покончить с немцами возле Дугино. Я хорошо знаю ту округу. И место у меня на примете есть, где лучше всего встретить немцев. Километров за пять до деревни деревья близко обступают дорогу, местность опять же там бугристая, нам в помощь. Пулемётчики оттуда всю дорогу будут хорошо простреливать. Если всё пойдёт по задуманному, немцы долго будут отходить от нашего маневра. А мы за это время уйдём в другое место. Им заново придётся нас искать. Это потеря времени с их стороны а, главное, сил.

— Я тоже так думаю, — довольно проговорил майор, поглаживая усы, — когда трое глядят в одну сторону получается большая сила, мысли правильные. Однако, решаю так: навалимся всеми силами нашего отряда на карателей под Дугино, а затем, объединёнными силами покончим с ними под Бражино. После Дугино надо идти прямо по шоссе, впереди разведку на конях пустим. За три часа мы будем под Бражино. Шумейко пусть готовит лошадей.

— Раненых придётся доставить в отряд, — добавил Руденко, — поэтому часть подвод должна быть выделена под них.

— Верно, — согласился майор и, глядя на Берестова, сказал, — найди агента, Алексей Николаевич. Сам понимаешь, теперь, когда нам предстоит дать бой и сменить место базирования, он должен быть обезврежен.

— За этим я здесь, Степан Иванович.

— Ну, хорошо, — Тишков продолжил, — теперь, лагерь без нашего разрешения никто покидать не должен. Посты придётся усилить. Остаётся выверить все маршруты и согласовать время операции с Мишиным и остальными. Сегодня у нас девятнадцатое, выходить будем двадцать первого, не позже. Разведка и подполье обещали снабдить нас точной датой немецкого выступления. И последнее, о цели и времени операции никто кроме нас знать не должен.

— Я пойду с ними, — вдруг решительно заявил Руденко.

Тишков и Берестов посмотрели на комиссара.

— Я не могу иначе, — объяснил Пётр Аверьянович, — со многими я начинал, верю им, как они мне.

— Тогда принимай командование на себя. С тобой пойдут три роты, усиленные автоматчиками. Бери и два трофейных миномёта. Для координации с Мишиным возьмёшь рацию. Пока всё.

Тишков вызвал ординарца и велел тому собирать командиров рот. Когда они пришли, Берестов пошёл в свою типографию. Там полным ходом кипела работа над следующим выпуском. Долговязый в очках Демьян Лобов, учитель математики и физики в сельской школе, разбирал материалы. Когда вошёл Алексей, тот взглянул на него поверх очков своими уставшими и умными глазами, с улыбкой кивнул головой в сторону сидевших в углу двух партизан, усердно спорящих между собой. То были молодые ребята, недавно окончившие школу. Михаил был крепким и спортивным, а Андрей, не имея таких физических данных, отличался общей подвижностью своей фигуры. А вот внешне они выглядели как братья. У обоих прямые чёрные коротко стриженные волосы, немного изогнутые брови, прямые носы, а вот подбородки имели различие, глаза, как зеркало души, тоже у каждого свои. У Михаила они более спокойные, и сам он более расслаблен. У Андрея они постоянно что-то ищут, постоянно напряжены, в такт им были и его движения, порывистые, стремительные. Руденко даже удивлялся по поводу их схожести: «Надо же, — говорил он, — не родственники, а словно из одной семьи, правда, характеры у них совсем разные!»

— О чём спор, орлы? — спросил Берестов, подойдя к ним вплотную.

— Разногласия у нас, товарищ Хо́мич. Хотим сами разобраться, — ответил один из них, Михаил «Мишка» Тувимцев, — устраним противоречия, доложим.

— Тогда хорошо, мешать не буду.

Убедившись, что он здесь пока не нужен, Алексей вышел на свежий воздух. «Да, поворот — думал старший лейтенант, — ох, как не вовремя. Или так было задумано изначально. Загнать в угол, а потом уничтожить отряд. А если здесь несколько человек, есть главный и исполнители, один или два. Что они могут сейчас предпринять? Устранить Тишкова, Руденко. Возможно. Тогда действовать должны скоро. Отряд без головы разбить легче. Ещё рация. Тишков осторожен, секретарь открыт. Беспечно, но он такой человек. Хорошо, что майора прислали к нему. Итак, ещё раз — полк карателей и крот, один или два, не думаю, что больше. Действовать будет непременно. Крот наверняка указал немцам приблизительное местоположение лагеря, и должен, по идее, провести их тайной дорогой сюда. Значит, будет искать возможность связаться со своими. Надо бы поговорить с Николаем и ребятами. Устроим засаду».