— Ясно.

Алексей вышел от Тишкова и пошёл искать Руденко. От комиссара он хотел, чтобы тот, готовя морально людей к предстоящим операциям, упомянул о приближении возмездия, что остаётся всего несколько дней, когда земля под ногами фашистов запылает по-настоящему. Берестов знал, что Юрий Валентинович, обладая способностью выуживать информацию, сумеет докопаться до главного, и чтобы теперь «облегчить» ему работу подослал Чертака.

— Здравствуйте, Юрий Валентинович, — поздоровался Николай, придя к Артюхову во второй раз, — нашли мне что-нибудь?

— Здравствуй-здравствуй, Коля! Нашёл. Сейчас дам, — и достал старые, но вполне себе ещё приличные сапоги, — вот, примерь. А я смотрю, цыган тебе твои подправил.

— Подправил…, — недовольно пробурчал Чертак, — мне теперь с ним не расплатиться.

И стал пробовать предложенные сапоги. Они оказались по ноге Николаю. Он постучал ими по земляному полу, осмотрел сверху и остался доволен.

— Хорошие сапоги, Юрий Валентинович. Вот спасибо вам за них. Цыган хоть и подлатал мои, не долго они при моей ходьбе не продержаться. А с этими я спокоен. Тем более выходить скоро.

— Петра Аверьяновича будешь охранять?

— Да пока не знаю. До девятого должны решить, как я понял. Надо ведь еще до вечера до Сосновки добраться.

— А не там ли располагалось правление колхоза «Красный пахарь»?

— Точно, мы туда с Петром Аверьяновичем часто ездили. Глушь такая! Всё мечтал я там поохотиться. Да не вышло.

— Наши желания совпадают. Я, конечно, не охотник, но, когда магазин там открывал, места приметил. По грибочки, по ягодки хотел сходить. По лесу побродить. Местные говорили, у них там просто рай. Кстати, а что с тебя цыган сторговал?

— Носки тёплые

— Всего-то? — удивился Артюхов.

— У меня-то их нет. Вот думаю теперь, как расплатиться.

— И думать нечего! Твоё затруднение и гроша ломанного не стоит. Ну-ка, подожди, — завхоз встал и удалился. Через пару минут вернулся и в руках нёс шерстяные носки, — вот, бери!

— Ну, Юрий Валентинович, — удивился Николай, — вы поистине всемогущий джин!

— Что ты, Николай, я лишь скромный служитель, который заботиться о других.

Чертак поблагодарил Артюхова и вышел от него. «Чертовщина какая-то, — подумал Николай, — может, Алексей ошибается. Не похоже, чтобы такой человек, как Юрий Валентинович, врагом оказался».

…Настало время напряжённого ожидания. Кажется, ничего не происходило. Берестов закурил возле типографии. Взглянул на небо, и увидел там много-много звёзд, что мерцали и светили, словно ожидая, когда же на них обратят внимание с земли. Они манили своими далями, космическими просторами, предлагая человеку хоть на миг отрешиться от своих дел и устремить свой взор за другие горизонты.

«Какая ясная ночь», — подумал Алексей.

А в это время на чердаке у Цеплакова Миша Тувимцев дежурил с Андреем Моховым, а Лобов спал.

— Глянь, Андрей, — позвал друга Михаил, — уж не Генка ли это там крадётся?

— Где? Не вижу, — Мохов силился разглядеть того, про которого говорил Тувимцев.

— Да вон же, возле дома с коньком.

— Похоже, что он. Буди Демьяна.

Михаил быстро растолкал Лобова и всё ему рассказал. Втроём они наблюдали, как подросток Генка четырнадцати лет аккуратно пробирался к дому Михалыча. Демьян «пулей» метнулся наперерез, наказав друзьям ждать его наверху и быть готовым к действиям. Он схватил паренька за шиворот и дёрнул на себя в тот момент, когда Генка собирался уже стучать в окно. Прикрыл ему рот рукой. Подросток сначала дёрнулся, но, увидев Демьяна, успокоился. Лобов затащил паренька в дом Цеплакова.

— Ты что здесь делаешь? — строго спросил Демьян.

— За самогоном иду, — ответил удивлённый и немного ошарашенный Генка.

— Тебе-то он зачем? Ну, говори, — видя нерешительность подростка, повысил голос сельский учитель, — правду говори. Разве не знаешь, что майор Тишков строго-настрого запретил ходить за ним?

— Да ведь попросили, сказали для наших нужд. Скоро вон какая операция предстоит, фельдшеру анестезия будет нужна.

— Какая анестезия? — не понял сначала Лобов, — ты мне лучше скажи, кто тебя попросил самогон принести.

— Юрий Валентинович.

— А почему он с такой просьбой к командиру не пошёл?

— Сказал, что не надо по пустякам командира беспокоить, — старательно объяснял Генка, — у нас будет заваруха, а тут раз — лекарство. Ещё благодарить стали бы за предусмотрительность.

— Дурная твоя голова, — рассердился Демьян, а потом спросил, — а ты что же даром самогон пришёл брать?

— Почему даром?! — удивился и немного обиделся Генка, — и вовсе у меня не дурная голова. Вот, Юрий Валентинович, дали обменять.

Подросток достал из штанов портсигар и передал его Демьяну. Лобов включил фонарик и стал рассматривать вещь, покрутил её в руках, тщательно осмотрел, открыл. Там были сигареты. Взял одну, потом другую. Проверял Демьян их все без исключения, пока в одной из них не обнаружил свёрнутую бумажку. Он развернул её, на очень тонкой бумаге был рукописный текст «9.XII.Сосновка. Встреча командиров. Мальца убрать».

Демьян прочитал записку. Ещё раз обозвал Генку дурнем, отчего тот обиделся. Лобов с Генкой поднялись на чердак.

— Миша, — обратился Демьян к молодому партизану, — возьми портсигар и отнеси его Алексею, покажи ему вот эту сигарету, он разберётся. Расскажи про Генку, его послал Артюхов за самогоном. Парень останется с нами здесь. Не надо, чтобы Артюхов увидел тебя с ним. Иначе поймёт, что пошло не по его плану. А нужно, чтобы он оставался в полной уверенности. Будь осторожен. Обязательно выполни поручение. Мы пока последим за домом Михалыча, ничего предпринимать не будем. Дождёмся распоряжений от Алексея. Всё понял?

— Понял, Демьян, не маленький. Всё сделаю.

— Тогда поспеши, Алексей очень ждёт и не только он.

Тувимцев покинул деревню и быстрым шагом направился в лагерь. Он понимал, какое важное поручение ему доверили и был полон решимости доставить важную информацию до адресата.

Миша шёл по тропе известной только партизанам. Недавний бывший школьник, ещё не до конца решивший какую профессию выбрать, шагал с винтовкой на плече. Война внезапно ворвалась и в родной дом, и в молодую душу, оставив везде свой неизгладимый разрушительный след. Весельчак Мишка стал серьёзным, быстро повзрослевшим человеком, перешагнувшим в своей внутренней эволюции сразу несколько ступеней. От беззаботности, мечтательности, прекрасных порывов его оторвала война и ввергла в море человеческих трагедий, смертей, несправедливостей. Но несмотря ни на что, Тувимцев оставался искренним, любознательным, с большим открытым сердцем молодым человеком.

— Halt! — вдруг услышал Мишка и увидел, как его со всех сторон обступают немцы в белых маскхалатах. Он успел даже разглядеть их лица.

— У-у, гады, — выкрикнул Тувимцев и быстро лёг на землю. Достал из кармана гранату и, видя, что неприятель готов его уже схватить, просто швырнул её в окружавших врагов. Те залегли на землю, ожидая взрыва. Воспользовавшись замешательством немцев, Мишка стал стрелять из винтовки. Недаром ему дали значок «Ворошиловский стрелок». Первым же выстрелом он убил наповал ближайшего немца, вторым ранил. В ответ тоже раздалась стрельба. Что-то сильно ударило в руку, острая боль пронзила тело. Мишка вскрикнул, выронил винтовку. Здоровой рукой вытащил последнюю гранату, зубами выдернул чеку и швырнул её, что было сил, в немцев. Прогремел взрыв. Тувимцев подтащил к себе оружие и хотел было уже выстрелить в набегавшего фрица, как снова почувствовал новую острую боль. Пуля попала ему в плечо, потом ещё одна в грудь.

«Наверное, это всё!» — подумал Мишка. Он лежал и видел, как немцы столпились над ним, смотрели на него и переговаривались. Вдруг снова прозвучали выстрелы. Их было много. Один за другим стали падать, словно подкошенные, фрицы. Затем завязался рукопашный бой.

— Кончай их всех, к чёртовой матери, — услышал Тувимцев над собой чью-то громкую команду. А потом, — ты живой, парень?