– Я покупаю вашу дочь. Цена? – стальной голос, обернутый в бархатную хрипотцу, раскалывает мое сознание пополам.

– Та как вы себе позволяете? – вскакиваю со стула. – Вы гость в этом доме! Это ваша благодарность за нашу помощь и гостеприимство?! Думаете, если у вас есть деньги, то вам позволено предлагать такие низости!

От ярости меня трясет. Еле сдерживаю желание подбежать и вцепиться в его наглую физиономию.

– Мишель, а ну, быстро угомонилась! – перевожу взгляд на отца. Он тоже поднялся со стула. В глазах появился блеск. Или мне кажется, или у него даже уши шевелятся. – Не обращайте внимания на мою дочь, увы, она слишком несдержанна. Но в целом девочка покладистая, работящая, быстро учится. И вы сами видите, красавицей выросла, если ей добавить городского лоска, то она фору даст вашим столичным девам.

Он расхваливает меня, как кобылу на ярмарке! И это мой отец! Я сплю? Вижу кошмар? Не верю! В принципе тяжело поверить в происходящее. Я все еще надеюсь, что это какое-то недоразумение.

– Мама! – ищу поддержки у самого близкого человека.

– Доченька, не стоит влезать в мужской разговор. Послушай отца, – мама опускает взгляд на свои натруженные руки. Седые пряди, выбившиеся из пучка на затылке, падают на лицо.

– Семейное нытье закончено? – его голос – непроглядная мерзлота. Кажется, одним дыханием он способен превратить в лед все вокруг себя. – Я спешу. Быстро решаем вопрос. Ваша цена? – он повелевает. Власть. Сила. Смотрит на нас как на букашек. Ничуть не сомневается – одно его слово и мы с благоговением будем ползать у его ног.

– Для каких целей вам понадобилась моя дочь? Вы ее хотите забрать на  время… или как? – смотрю на отца, кажется, у него вместо головы калькулятор, который подсчитывает возможную выгоду. – Я не совсем понимаю ваше предложение…

– Мои цели вас не касаются. Я плачу сумму – вы забываете, что у вас есть дочь, – переводит взгляд на меня, во рту моментально пересыхает. Темно-синие глаза, блестят словно сапфиры, нет гораздо ярче.

Это какой-то вид гипноза. Невозможно первой отвести взгляд. Кто сказал, что ад – это пламя и жар? Мой ад начался в то мгновение, когда я встретилась взглядом с глазами полуночного неба, окутанных кромкой льда. Мой ад – это опаляющий холод. И тогда я даже не представляла, как они умеют выжигать под собой все. Насколько синее пламя может быть жестоким. Как оно умеет ломать судьбы, жизни, как адский пепел превратит в тлен мою жизнь.

Он слишком высок. Практически упирается головой в наш потолок. Черные блестящие волосы отливают синевой. Он весь соткан из обжигающего льда, словно окутан синей завораживающей аурой. Сейчас я еще не знаю, что если долго смотреть в ад, то он непременно затянет тебя. Опутает синими холодными языками пламени, и лед станет жарче любого огня.

– Я совершеннолетняя. Мне двадцать лет. И родители не могут мной распоряжаться! Я свободный человек! Убирайтесь прочь из этого дома! – кричу в бешенстве. Чувствую, что земля подо мной проваливается, еще немного и я полечу в пропасть.

Хватаю с тумбочки вазу и запускаю в него. Ловит ее на лету. Ставит на пол. Каждое движение пропитано каким-то величием, грацией. Смертоносный хищник. И этим он завораживает. Пресекает любые попытки сопротивления. Нет. Я все равно намерена бороться.

– Могу забрать ее просто так. Никто из вас мне не помешает, – смотрит в упор на моего отца. Под его взглядом папа уменьшается в размерах. Съеживается. Становится таким маленьким и жалким. Мне стыдно за него. – У вас ребенок инвалид. Вам нужны деньги. Я их вам даю. Что ждет вашу дочь? Отдадите ее замуж за какого-то мужлана? Превратится в жирную натруженную корову? Со мной она получит в разы больше, – широкая улыбка обнажает ряд белоснежных зубов.

У него очень чувственные губы. Большие. Яркие. Идеально очерчены, словно кто-то специально выводил кистью совершенные линии. Но при этом улыбка лишь добавляет ему жесткости. Чувство опасности растет. Я понимаю, что попадаю в смертельный капкан. Меня волокут туда. И как бы я ни сопротивлялась, он захлопнется на моей шее.

– Как я понимаю… вы не совсем… ммм… человек? – в разговор вступает мама. Она боится нашего гостя. Не смотрит ему в глаза. Я ощущаю ее суеверный ужас перед чудовищем.

– Я оборотень. Это имеет какое-то значение? – достает сигару, закуривает, затягивается дымом и выпускает ровное колечко в сторону мамы.

– Я переживаю за дочь, – говорит, словно извиняется.

– О благородстве оборотней слагают легенды! – папа захлебывается в грубой лести. Лебезит перед чудовищем. Наступает на горло своим принципам. И это тот человек, который всегда говорил мне, что оборотни низшие твари.

– Я не психотерапевт, чтобы лечить ваши тревоги. Это обычная сделка у меня деньги, у вас товар. И не занимайте мое время, – достает портмоне, кидает пачку денег на стол.

У родителей округляются глаза. Руки отца дрожат. Он больше не смотрит ни на кого, все внимание заняли презренные купюры.

– Это… мы… мы… можем… забрать? – папа не удержался и потрогал стопку банкнот.

– Задаток. Остальное после вашего согласия.

– Я не вещь! Мы не на базаре! Забирайте свои бумажки! Проваливайте! – из последних сил сдерживаю слезы. Впервые в жизни ощущаю себя безвольной. – Нельзя вот так просто покупать людей!

– Ты поедешь со мной, – поворачивается ко мне, и лед из глаз сочится в меня, опутывает колючими острыми иголками. Переводит взгляд на отца. – Я все равно ее заберу. И вам решать, разойдемся ли мы мирно, с выгодой для вас. Или останетесь с разбитым корытом. Хотя вам не привыкать.

И тут сквозь морок страха, пробивается светлый лучик надежды. Ведь у него ничего не выйдет. Этот хищник так подавил мою волю. Так ошарашил своим предложением, что я упустила самое главное!

– А это все равно невозможно! – выпаливаю, даже не пытаясь скрыть довольную улыбку. – У вас ничего не выйдет. С вашими презренными деньгами, или без них. Есть то, что делает невозможными любые сделки!

– Заткниись! – отец орет как сумасшедший. Подбегает ко мне и затыкает рот. С такой силой, что мне нечем дышать. – Не слушайте ее. Девочка не в себе. Но она отойдет. Просто… сами понимаете… ваше предложение необычное. Но она привыкнет. И больше не будет вас гневить, – продолжает растекаться лужицей перед бездушным чудовищем.

– Простите, мистер Ди Торрес, – мама дрожит, заикается, комкает в руках край фартука, – Но кроме денег, нам нужна лучшая клиника для сына.

Я-то думала, мама меня защитит, будет переживать, куда и зачем меня везут. А она… устроила торги. Со злостью отталкиваю отца, который все еще зажимает мне рот потной ладонью.

Волк смотрит на мать, как на таракана. Презрительно выгибает бровь, холодная усмешка добавляет ему пугающего шарма. Убийственная красота, она отнимает волю, порабощает, несет хаос и ужас. Арктический лед в глазах – врата в сапфировую бездну. Вместе с ужасом ощущаю дикое притяжение, желание узнать, каковы прикосновения холодного пламени.

Один взгляд в мою сторону, и все слова погибают, так и не сорвавшись с губ. На какое-то время теряю ощущение реальности. Позволяю холоду окутать меня.

– Понимаете, больница в райцентре, мы там думали делать операцию, но я сомневаюсь в квалификации врачей. А вы с вашими связями ведь можете договориться, найти лучших специалистов, – мама продолжает лепетать.

Он, кажется, даже не замечает ее, вонзается в меня взглядом, словно разрезает острым ножом. Пытаюсь отвести взгляд, перекрыть ему дорогу в мой мозг, избавиться от порабощающего холода, и не в силах прервать зрительный контакт.

– Моя супруга права, у нас очень мало времени, – отец бросает на меня гневный взгляд. И заискивающе улыбается оборотню. – Любое промедление может стать фатальным для сына.