Тяжело вздыхая и не контролируя окружающий её скрежет, она получала удар за ударом. Боль заставляла кривить мелодию души, поддерживающую войдерум звука. Она испробовала множество техник, но тяжелее всего сражаться с глухим. Ему никогда не удастся не только нанести ущерб и манипулировать, но даже что-нибудь донести будет невозможным. Она перестала что-либо говорить – её голосовые связки повредились из-за неудачных звуковых техник. Женщина в прекрасных шелках из великого дома истекала кровью и пыталась уже не победить, а выжить любой ценой. Мариам Гибельный Резонанс. Она была на волоске от гибели! Не было времени даже придумать план, с каждой секундой приходилось обороняться от устрашающих техник Нопперабо. Он давил не только мощью, но и острым умом, выстраивая против неё многоходовки и устанавливая то тут, то там свои ловушки. Не смогла увернуться – получай серьёзный удар, затем ещё один, – и так до тотального сокрушения оставалось совсем немного. Всё окончилось бы смертью, если бы не её последний отчаянный ход! Мариам решила изменить не врага, а его окружение. Сделать его атаки недосягаемыми, разрушить само поле битвы! Она собрала последнюю энергию и направила мощный резонанс в пол, обрушив несущие стены. Всё помещение затряслось, балки трескались и падал потолок. Мариам падала вслед за этажами здания, ударяясь о летящие вниз обломки, её кости трескались и приносили невыносимую для женского тела боль. Лишь подбежавший к обрыву Бола глазами, полными ярости смотрел свысока на отчаяние противника. Он победил, и более нет смысла продолжать схватку. Он усмирил свой пыл и спокойно ушёл с глаз Мариам, оставив её под обломками.

Под тяжким весом балок она задыхалась, но не испустила последний вздох. Какая-то важная мысль не давала ей сдаться. Нечто заставляло её встать, невзирая на сломанные кости. Она раскрыла глаза прежде, чем задохнуться в поднятой пыли развалин. Приток адреналина, сердцебиение участилось, вдруг такая немощная женщина в разорванном одеянии из шёлка и бархата сумела поднять огромную балку, что давила ей ногу и не давала встать. С тяжелым дыханием и запутанными мыслями она обнаружила на берегу небольшую шхуну и направилась к ней, прихрамывая сломанной ногой. Через час она почувствует невыносимую боль, однако прямо сейчас она твёрдо решила воспользоваться шансом спастись с проклятого острова и никогда не возвращаться туда. Мариам из дома Лакшата выжила!

Бушующие воды близ проклятого острова Ан били о корму шхуны, внутри которой пьяные пираты, не успев сполна порадоваться награбленному из покоев главы секты Вива-Сиентум, под хриплые крики капитана направляли войдерумом потоки воздуха в паруса и разрезали высокие волны. Они возвращались в бухту с сундуками, полными драгоценностей. И где-то на палубе капитан корабля, держась за штурвал, раздавал команды своему экипажу и в равной степени ругал каждого, но только не одного лысого мальчика: этот юнга оказался среди свободных бандитов по собственной воле совсем недавно, однако в самом начале ему уже пришлось плыть вместе со всеми и отправиться в опасное путешествие, дабы разграбить остров-тюрьму Ан. Сама природа была против этих пиратов, но именно для таких случаев капитаны этой эры стали набирать войдеров ветра в свой экипаж. Одним из таких войдеров и стал молодой Дзин Пан. Его служба с самого начала давалась тягостно, и именно его капитан подгоняет чаще всех остальных.

– Дзин! Направляй поток на грот-марсель, да посильнее! Мы должны добраться на бухту быстрее, чем северный дозор нас учует!

– Я стараюсь, капитан! Уже несколько часов я контролирую ветер, это тяжело!

– А остальным не тяжело по-твоему? Соберись, юнга!

– Я не могу сильнее, капитан!

В это время старпом, наблюдающий за состоянием каждого члена экипажа, решил дать совет:

– Капитан, в трюме есть провизия для таких случаев. Пускай часть людей отдохнёт, хотя бы не больше дюжины.

– Морской чёрт с тобой, ЭЙ! РЕБЯТНЯ! Кто из вас – сосунков – не может и часа без поддержки обойтись?! Все те слабаки, идите в трюм, А ЗАТЕМ К РОДИЗОВОЙ МАТЕРИ И ОБРАТНО НА БОРТ!

Большая часть людей продолжила работать в том же темпе, а издевки капитана их только взбодрили. Однако Дзин немного опечалился, и не осталось ничего кроме того, чтобы согласиться с капитаном и пойти отдохнуть, ибо силы уже на исходе. Палубу заливает остатками волн дикого моря, сопровождая их раскатами ночного грома. До ниточки промокший мальчик открывает люк в сырой и тёмный трюм. Внезапно его охватила дрожь и холод – это подстегнуло его поторопиться в поиске свечи: он всё думал о том, как тепло будет от его огня. Небольшая искра спички – на наконечнике из серы вспыхнул малый огонёк и поделился теплом со свечой в небольшом ржавом стаканчике, из которого недавно пили ром. Слабый свет свечи наконец дал видимость окружения: сверху капала вода на сырые дощечки шхуны и сундуки, которые один за другим открывал Дзин, не торопясь и особо не думая о проблемах и заботах юнги. Он просто знал, что после отдыха снова будет не работа, а помощь общему дому – маленькой, юркой шхуне. Когда Дзин, наконец, нашел в одном из сундуков успокаивающие травы, то заметил на полу обрывок синего шелка. Всё бы ничего: шелк и шелк. Мало ли что смогли урвать из проклятого острова? Но покой ушёл, когда Дзин поднял лоскут и увидел на нём пятна крови. Обеспокоенный юноша медленно двигался к дальней стене со свечой и клоком в руках, пока в самом краю за большим, потрескавшимся сундуком он не обнаружил сидящую в изнеможении женщину. Он поднёс к ней кусок шелка и неуверенно спросил:

– Это ваше?

– Нет… Я не имею к этому никакого дела…

– Но ведь у вас одежда точно такая же, и… Кровь! Вам нужна помощь!

– Прости, я не должна… Кха!

В попытке что-либо сказать она кашлянула кровью и стала ещё сильнее задыхаться. После битвы с Болой её основной источник звука был на грани уничтожения. Но, увидев что-то важное в мальчике, ей стало ужасно стыдно. Появилась странная жалость к нему и желание извиниться. Но за что?

– Не двигайся, я сейчас вернусь за лекарем!

– Постой… Кха! Не надо!

Когда мальчик отошёл, в голове прояснилась одна фраза, заставляющая ноги задвигаться, а дыхание играть в одном ритме, создавая простую мелодию такта для движения: шаг – стук о пол ногой – шаг – вдох – выдох, и по новой. Мариам перестала хромать, кровь наполнялась энергией войдерума и стала медленнее течь. Фраза, которая смогла поднять Мариам с колен, была до дурости простой, но настолько тяжёлой, насколько и глупой: «Мне нельзя здесь оставаться.» Несмотря на шторм и кромешную тьму, Мариам была уверена в том, что идея свалить отсюда – совершенно адекватная. Ничего не предвещает беды, – по крайней мере, она так считала. Осталось только пройти незаметно к шлюпкам и уплыть на одной из них. Она не хотела получать какой-либо помощи. Просто потому что не заслужила. Так она думала. Осознав, к чему привело её следование за Иоанном, та поняла свою ошибку. Сейчас ранена только она, однако мог сильно пострадать мир, который так любит. Вспоминая лицо Иоанна, в памяти всплывали слова властной матери, от которой Мариам бежала всю жизнь. Уму непостижимо то, что она ввязалась в помощь человеку, чьи идеи и мировоззрение были схожи с мотивами матери Мариам – правителя дома Лакшата из Ламмеры. «Властная сука, тебе действительно нужно лишить всех вокруг свободы, чтобы двигаться дальше?» Походка стала твёрже и увереннее, только раны не давали забыть о себе: раскрываясь от движений, они продолжали кровоточить и приносить боль. Но, невзирая на увечья, Мариам смогла выйти на палубу, где царил гром, волны, крики и работа. Из-за такой шумихи она смогла медленно и незаметно пройти к вельботу – он был крепко завязан к корме и крепился тросами для удобного спуска. Не было ничего, чтобы разрезать толстые корабельные канаты, держащие шлюпку. А её то и дело шатало из стороны в сторону из-за волн. Мариам решилась воспользоваться войдерумом звука, чтобы ослабить путы и спокойно их развязать. Благодаря шумному окружению, не пришлось использовать голос, и канаты действительно стали слабее держать шлюп. Однако физических сил не хватило на то, чтобы просто-напросто удержать равновесие на палубе в шторм. Тонкая туфля проскользнула по мокрым дощечкам, а корабль накренился в противоположную от Мариам сторону, из-за чего та ударилась спиной о твёрдые, сырые доски. И только в неудачных попытках встать её заметил экипаж и крикнул: «Посторонний на борту! Она не из наших!» Здесь спокойствие Мариам совсем пропало. Экипаж продолжал работу, но в сторону женщины, стуча толстыми, как у жокея, кожаными сапогами двигалась статная фигура с седой бородой и треуголкой. Тот достал саблю и поднёс её к подбородку Мариам, как бы говоря: «Не скажешь правду, отправишься на дно.»