– Это случилось на позавчерашнем фуршете. Я даже не знаю, как это получилось. Я все-то выпила бокал шампанского, – затем она тяжело вздохнула. – Правда, в дополнение к четырем другим, – горько добавила она, полностью осознавая свою вину.

– Софья, вспомните, пожалуйста, кто давал вам шампанское? Особенно последний бокал?

– Этот мужчина, – бесцветным голосом произнесла она.

– А он дал его вам уже там, где все случилось или раньше, в зале? – острожено уточнял Кирилл.

– Да, – выдохнула она, ненавидя сейчас себя, – уже там.

– А кто он? У Вас есть хоть предположения? – задал самый он важный вопрос. Уже задавая его, он понял, что ему будет больно услышать ответ, но Кира должен был знать это, чтобы спасти и оградить ее.

– Я не знаю, – в ужасе от самой себя, прошептала Соня. – Он был в маске, – почти простонала она. А я вела себя как последняя шлюха! – слово сначала словно застряло у нее в горле, а потом она с ненавистью выдавила его из себя, словно наслаждаясь своим падением, а затем из нее вырвались рыдания.

У Киры сердце кровью обливалось, видеть ее страдания. Но он не мог показать то, что чувствовал сейчас. Для ее же блага.

«Я должен защитить ее», – думал он в отчаянии, еле сдерживаясь от того, чтобы обнять и прижать к себе, – «любым способом!»

–Я все сделаю, и Виктор ничего не узнает, – вслух произнес он, пытаясь уверенным голосом убедить ее, что еще не все потеряно. – Я помогу вам, – тихо сказал Кира, сев на корточки рядом с ней. – Я же ваш телохранитель, – с трудом скрывая нежность, сказал он, но Соне показалось, что тот хотел сказать что-то другое, возможно, что-то более надежное и нежное.

Она сквозь пелену слез посмотрела на этого неприметного некрасивого мужчину, который уже стал частью ее жизни, и почему то без сомнений поверила ему. Что-то в его взгляде говорило Соне, что он тот, кто действительно поможет. И тогда она, сама того не осознавая, благодарно выдохнула, грустно улыбнувшись одними губами, все равно боясь поверить.

– Я даю слово, – почти клятвенно прошептал он, глядя в любимые глаза, а у Сони опять возникло ощущение, что он хочет и пытается сказать ей другое.

– Я верю тебе, – уже со слезами надежды прошептала она в ответ.

– Виктор ничего не узнает, – еще раз заверил он ее, затем молча встал, держа злополучное письмо, и ушел с террасы.

Соня была раздавлена этим посланием. Тем цинизмом и грязью, которые словно коснулись ее. Она ни в коем разе не оправдывала себя, но сделав это от отчаяния, оказалась заложницей шантажа.

«Я чувствую себя, как бабочка, попавшая в паутину обстоятельств и случайностей, и я ничего не могу изменить, чтобы не погибнуть!», – все время думала она обреченно, а слезы опять ручьем текли из ее глаз. Но в какой-то момент воспоминание от спокойствия и уверенности, которые она почувствовала, когда Кира давал слово, и вера, что он сможет помочь ей, растекалось по телу.

Но вместе с тем, как осознание того, что натворила, даже без этого ужасного письма, грызло ее изнутри, она с ужасом ждала возвращение Виктора, всеми силами пытаясь сделать вид, что ничего не случилось.

Прошло три дня. Соня не находила себе места, тем более приближался день, когда она либо должна передать деньги, либо навсегда попрощаться со своей жизнью, как привыкла, а главное, с мужем, который никогда не простит измену. Она была уверена в этом. А самое главное, что Кира тоже ничего не говорил. Но дело было в том, что таких денег у нее не было. У Сони вообще не было своих денег, кроме тех, которые Виктор ежемесячно перечислял ей на карточку для ведения дома. Если она хотела что-то купить себе, то должна была попросить Виктора, даже, скорее доказать, что ей это нужно. Была, конечно, небольшая сумма, которую она в начале их брака уговорила мужа ей пересылать на то, чтобы хорошо выглядеть. Это для него было разумно, и он согласился.

«Но это копейки, сущие копейки» – думала Соня в отчаянии. – «ни о каком миллионе даже речи быть не может! Мне в жизни не получить такие деньги!» – в ужасе думала она, все сильнее погружаясь в пучину ужаса и безысходности.

Кира был рядом все это время, наблюдая ее страдания, и не мог помочь, успокоить, потому что ждал информацию. У него болело сердце, когда он видел, как она мечется, не в силах хотя бы словами успокоить, не знаю все точно. И вдруг он насторожился. Соня вошла в гостиную с мертвым лицом и дрожащими руками, держа бумагу. Сегодня она получила еще одно письмо, в котором говорилось, что передача денег должна произойти послезавтра в сквере на Кропоткинской. Соня удивилась выбранным шантажистом местом, так как это был ее любимый сквер.

«Я любила гулять там с моей первой любовью, еще в десятом классе», – вспомнила она с легкой грустью. – «Как сейчас помню, его звали Игорь…», – с печалью вспоминала Соня, хоть как-то пытаясь отвлечься от ужасающей реальности в воспоминаниях. Тогда она была влюблена, но это было платоническое чувство, а Игорь явно хотел большего и постоянно намекал на интим. И именно по этой причине, по сути, они и расстались тогда, хотя повод был совершенно смехотворный, вроде «не так посмотрела» или что-то похожее. Соня вздохнула и попыталась разыскать глазами Киру, чтобы рассказать о новых вводных, видев, что он отошел на телефонный разговор. Как только женщина нашла его и показала ему письмо, Кирилл внимательно посмотрел на него и кивнул, показывая, что еще разговаривает. Она не знала, что он уже все понял и звонил именно по этому вопросу.

– Да, я понял, – говорил он в трубку, – Хорошо. Я все объясню.

Когда он закончил разговор, то сосредоточенно посмотрел на Соню, а женщина поймала себя на мысли, что в его присутствии ей всегда спокойно. Даже сейчас она чувствовала себя в безопасности. Только взглянув в его спокойные и уверенные глаза, Соня невольно успокаивалась и теперь просто стала ждать, что же он скажет.

– Софья, вы должны пойти на встречу. На вас будет микрофон, вас будут вести и писать. Как назначено, передадите ему деньги с переписанными купюрами. Деньги для вас подготовят. А как только факт передачи денег произойдет, его возьмут специально обученные люди, – он позволил себе на секунду взять ее руку. – Как думаете, справитесь?

Соня тяжело вздохнула. Любой из возможных вариантов был губителен для нее в той или иной степени.

– А у меня есть выбор? – грустно заметила Соня. – Я сама виновата в том, что случилось, – при этом она пожала плечами, смиряясь с судьбой и полностью признавая свою вину перед мужем. А теперь отдавая себя и свою судьбу в надежные, как она надеялась, руки Киры.

– Софья, я знаю точно, что вы сами не могли! – вдруг выдохнул в порыве телохранитель.

Вдруг он как-то словно замешкался и уже тише добавил.

– Возможно, все было так, как вы говорите, но судя по оперативности письма с требованием, все это продуманная и отработанная схема, – высказал он свое предположение. – Думаю, это профессиональные шантажисты и вполне вероятно, что в последний бокал было подсыпано возбуждающее или наркотическое средство.

– Спасибо, что хочешь успокоить меня, – печально произнесла Соня, – Это так трогательно, что ты сейчас хочешь показать мне, что я не шлюха, а вполне добропорядочная жена, но все напрасно, – почти срывающимся голосом от презрения к себе произнесла она.

Кира аж вздрогнул от слова, которое она использовала в отношении себя. Он кипел возмущением, как она унижала себя, но что мог поделать?

– Вы не виноваты! – уверенно произнес он, все же не удержавшись.

Соня смутилась и вздохнула.

– Хотелось бы и мне так думать, – грустно и безнадежно произнесла женщина.

– Я уверен в этом абсолютно, – тихо произнес он, еле сдерживая, чтобы не обнять, чтобы не иссушить поцелуями ее горе.

С того дня, когда ему пришлось притвориться Виктором, Кира ловил себя на том, что ему все сложнее держать себя холодно и профессионально рядом с ней. Он любил ее, и знал теперь ее любовь, пусть и к другому, и это преследовало его во снах и наяву. Особенно, когда он был на работе, охраняя ее. Кирилл уже всерьез думал уволиться, но оставить ее одну в лапах этого бездушного лживого монстра, ее мужа, а ко всему еще и шантажиста, который мучил Соню, он никак не мог. Поэтому Кира только вздохнул сейчас, сжав кулаки в бессилии от невозможности коснуться ее так, как хотел, а потому отошел подальше. И тогда он просто поспешно попрощался, говоря, что пошел организовывать передачу денег.