– Мой олень! – гордо сообщил Сашка, а потом будто что-то вспомнил: – Ну, то есть олень Вит, но она мне его вроде как подарила…

– Красивый какой! – Аня протянула руку. Животное фыркнуло и слегка кивнуло тяжёлой головой, но не отстранилось. – Как его зовут?

– Пока никак. Не придумал ещё.

Бархатистая на ощупь морда заканчивалась влажным кожаным носом. Видимо, учуяв запах сладостей, олень шершавым мокрым языком облизал пальцы девочки. От щекотки захотелось хихикать.

– А как мы поедем? – спросила Аня, пока Сашка в стойле пристраивал сумку на спину животному.

Никонов лишь покосился на неё как на дурочку и кивнул на спину оленя.

– Я не умею ездить верхом! – растерялась Аня.

– Ну и что? Я тоже не умел, – уверенно возразил Сашка, – но быстро научился. Не бойся, всё получится. Тем более что мы поедем на одном олене – я тебя удержу, если начнёшь падать.

Аня представила себе сцену из романтических сказок, где рыцарь сжимает в объятиях сидящую перед ним девушку. Уши и щёки тут же вспыхнули. Ну какой из Никонова рыцарь!

– А где я буду сидеть? – робко поинтересовалась она.

– За мной. Только держись крепко, – предупредил Сашка и, встав на перекладину загона, ловко взобрался на спину своему ездовому животному. – Теперь ты.

– Не получится, – испугалась Аня.

– Встань на перекладину, – терпеливо скомандовал Никонов. Аня встала. – Хватайся за попону. – На олене и правда висел перекинутый через его спину круглый цветастый коврик, на котором сейчас восседал Сашка. Аня ухватилась за ткань. – Теперь закинь правую ногу на спину оленю и подтянись на руках.

– Я попробую…

Когда девочка перекинула ногу и напрягла руки, она поняла, что дальше только на шпагат или вниз, но уж никак не верхом. Никонов схватил её почти что за шиворот и втянул на спину оленю.

– Ай! Ты чего?!

– Помог, – пожал плечами Сашка.

Животное недовольно мотнуло головой, но позволило себя оседлать и второму наезднику. Аня молча поправила сползающий капюшон накинутой на плечи куртки.

– Держись, – предупредил Никонов. – В первый раз я упал. – Он наклонился и шепнул что-то на ухо своему питомцу.

Олень напружинился – и прыгнул. Душа ухнула куда-то в пятки вместе с внутренностями. Если бы Аня не ухватилась крепко за Сашку, она бы обязательно свалилась. А так пострадала только пятая точка.

По длинному помещению с загонами олень двинулся трусцой. Другие животные поднимали морды, глядя ему вслед. Ворота оказались приоткрыты, и умное животное, поддев створку рогами и расширив проход, вышло на улицу, где практически сразу начинались девственные сугробы и лес. На заснеженных скалистых тёмных склонах возвышался замок Вит.

Аня обернулась. Казалось, будто на каменном фундаменте некогда разрушенного здания вырос ледяной дворец. Летящий, стрельчатый, странно мерцающий в сумерках окружающего безлюдья.

Бег оленя выровнялся. Похоже, он скакал не по снегу, а чуть над ним. Обжигая щёки лёгким морозцем, ветер трепал Ане волосы, выбивая из кос светлые пряди. Но холод совершенно не ощущался.

К магии, как и ко всему хорошему, быстро привыкаешь.

На какое-то время девочка даже задремала – олень, конечно, не автобус, но, перестав замечать некоторые неудобства, можно уснуть даже верхом.

Проснулась Аня от резкого страха. Она чуть не разжала руки во сне, опасно накренившись вправо.

Олень потянул носом воздух, замедлил бег, потом рванулся с места и запетлял.

– Что случилось?! – Аня старалась удержаться на испуганном животном.

– Учуял что-то… Если волки – свисток с ними справится. Хотя волков олени Вит не боятся… Медвар, что ли?

– Это… медведь типа?!

– Ага. Типа. Смотри по сторонам!

По коже пробежал мороз, хотя холода Аня так и не чувствовала. Она, напрягая зрение, вглядывалась в бело-синие сумерки, царящие в обступившем их лесу. Что это? Коряга, наверное… или всё-таки… В мелькании веток и хвои, проступающих из-под снега, было не разобрать. Тёмная глубина леса пугала. Кажется, там что-то движется! Или это бег оленя заставлял танцевать сосны и подлесок в диком зловещем хороводе?

– Саш! А что мы будем делать, если встретимся с этим медведем?

– Я ж теперь маг, забыла?

Олень вылетел на прогалину и помчался вдоль гранитного обрыва. Внизу, не замёрзшая даже в холода, шумела порожистая река, стиснутая узкими высокими берегами. На образованном каменной крошкой пригорке темнела стена молодого ельника, переходящего в лес. А чуть впереди, между тонких сосенок и разлапистых елей, висело что-то белое и тощее. Это можно было бы принять за снежный нанос, но виднелись худющие руки ниже колен и белый кокон вместо головы. За ней развевалось что-то вроде узорчатой шали, а может, седые космы.

Сашка чертыхнулся, олень затрубил и прыгнул с обрыва. Когда сердце вернулось из пяток, Аня осознала, что теперь они летят над самой водой и иногда холодные брызги даже долетают до лица.

– Что… это было?! – крикнула она, пытаясь перекрыть шум воды и гремящее в висках сердце.

– Студёная! Они вроде местных упырей. С ними я не справлюсь!

– Она ничего нам не сделает?! – Липкий холод внутри подсказывал, что ответ Ане совсем не понравится. И ведь не ошибся.

– Если поймает – выпьет всё тепло! Ну и конец! Я через зеркало видел, как она медвара сожрала! Жуть! Зато эти твари боятся света! Пока солнце, они в норах сидят, а ночью типа на охоту выходят!

– И ты не предупредил?!

– Да прорвёмся! За границу Нордлига они не выходят – слишком тепло!

Аня оглянулась – и похолодела: три студёные без видимых усилий скользили следом. Лохмотья, а может, волосы развевались сзади погребальным саваном.

«Скорее, пожалуйста, милый олень!»

Аня вжалась в горячую Сашкину спину. Страх победил робость и впитанный с детства стыд.

Когда впереди масса воды с грохотом ухнула в пропасть, вливаясь в гигантский водопад, олень прянул вправо и оказался над невысоким каменистым берегом. Лес здесь стоял почти вплотную к воде, и животному пришлось продраться сквозь кусты, чтобы вновь лететь над лесными тропами, огибая деревья. Снега поубавилось, и тощие белые силуэты позади рассмотреть было несложно, хотя вокруг стояла уже совсем непроглядная ночь. Они почему-то не спешили, но и не отставали.

– Почему они не догоняют?! – крикнула Аня Сашке.

– Не знаю! Но это, кажется, хорошо.

Только тревога, стоящая комом у самого горла, не давала расслабиться: они ведь всё ещё в смертельной опасности.

Какое-то время бешеная скачка через хлещущие ветви, ночную темень и страх неизвестности, казалось, уводила их от охотящихся тварей. Но неожиданно олень ухнул с обрывистого пригорка в небольшой распадок и замедлился, увязнув в ноздреватом снегу.

Навстречу беглецам из-за большого валуна и поваленного дерева появились ещё две студёные. Они без особой спешки скользили к испуганно храпящему животному, отчаянно пытающемуся выбраться из сугроба.

Сашка выругался – так, что в обычное время у Ани бы уши завяли, но сейчас она была готова согласиться. Резкий прилив адреналина заставил сердце колотиться у самого горла. Ясный разум чётко сознавал опасность, пытаясь придумать путь к спасению.

Олень чудом вывернулся из-под когтистой лапы, а Никонов швырнул в преследователей кусок льда, который сотворил магией у себя в руке. Аня, за неимением оружия, просто крепко зажмурилась и судорожно вцепилась в одноклассника.

Дальше они продирались через заросли а потом неслись так, что стволы деревьев мелькали, как в поезде, пока уставший олень, споткнувшись о согнутое до самой земли деревце, не уронил седоков. Олень прокатился по земле, но сумел вскочить и умчался в чащу. Аня приземлилась очень удачно – в рыхлый сугроб в низинке. Рядом лицом вниз упал Никонов, и накрывший его сверху короткий плащ сделал Сашку неотличимым от сугроба.

– Носом вниз, и лежи тихо! – прошипел он.

Аня хотела было обидеться, но вспомнив, что она тоже вся в белом, накинула капюшон и легла, как приказал Никонов. Вокруг разлилась тишина. Только где-то недалеко трещало и похрустывало. Тревога звенела в ушах, заглушая прочие звуки. Но вот что-то хрустнуло ближе.