Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Кунгуров и Сомов переглянулись, но промолчали. Михаил Данилович пригладил рукой в медицинской перчатке волосы надо лбом.

– У вас, Алёша, сотрясение, а это, знаете ли, чревато… – Соловец поправил очки на носу, – спутанностью сознания, правда, коллега? – обратился он за подтверждением к Сомову. Тот неопределённо покачал головой, то ли соглашаясь, то ли удивляясь такому предположению. – Ну, вот, доктор со мной согласен. Пришлось доложить, что вызов был…ошибочным. Сейчас начальство понаедет…

Соловец обратился к Кунгурову:

– Владислав, уж не обессудьте, что распоряжаюсь, но мне кажется, что машину с санитарами можно отпустить. Это раз. Мальчику раненому в больницу бы желательно попасть, да и кинолог вроде тоже больше не нужен, может быть Сашу попросить, чтобы он их развёз? Как вы считаете? Я ни в коем случае не командую. Просто добрый совет.

Влад Кунгуров стянул с рук перчатки, несколько раз сжал и разжал ладони. Он поймал выразительный взгляд криминалиста и ответил:

– Михал Данилыч, я ведь старший только в отсутствие следователя, а Белозёрова здесь, то есть не прямо здесь, а там, но всё же здесь… – запутавшись, Влад скомкал перчатки и махнул рукой. – Ладно, семь бед…Короче, так и сделаем. Санёк, – обратился он к воителю, – доедешь до школы, заберёшь Степанова, скажешь, что я велел ему стажёра к врачу сопроводить, ну, подождёте пять минут, пока он там объяснения переписывает. Потом Лару в отдел доставь, оттуда прямо в госпиталь. Потом с Степановым остаётесь в отделе. Ларочка, если дежурный спросит, скажи, что мы ещё работаем.

– А если Димон меня пошлёт куда подальше? – поинтересовался Блинов.

– Не пошлёт. Скажешь, что я ему голову откручу.

– Если дежурный спросит, сказать, что тело не обнаружено? Что ошибся стажёр? – уточнила Лариса.

– Ага, – кивнул Кунгуров, – именно так и скажи. Пока вы едете, я ему позвоню, предупрежу. Сергей Михайлович, – обратился оперативник к Сомову, – ты останешься или уедешь?

Судмедэксперт задумчиво выпятил и без того пухлые губы. Он размышлял. С одной стороны, если уже сказано, что тело не обнаружено, то ему делать здесь абсолютно нечего, но в действительности-то всё иначе. Они столкнулись не просто с загадкой, произошло что-то совершенно непостижимое. Уехать, значит, ничего не узнать. Прикоснувшись к тайне, Сомов не мог не попытаться узнать, как будут развиваться события дальше. И что произошло на самом деле. Хотя бы с точки зрения судебной медицины.

– Труповозку я отпущу, – ответил он, – но сам останусь, и мальчика-стажёра, может быть, тоже отправлять пока никуда не надо?

– Давайте, друзья мои, не будем спорить, – твёрдо сказал Соловец. – Я сообщил Николаю Васильевичу, что на месте останутся только те, кто видел. Поэтому уехать должны все, кроме нас троих. Это не обсуждается.

Кунгуров покачал головой.

– Как потом мне оправдываться – не представляю.

– Ты пока об этом не думай. Ты о том, что в сарае думай. А руководство уже в пути, Николай Васильевич обещал, что будет в течение часа. Идите, коллеги, отправляйте всех отсюда. Ты уж постарайся, Влад, чтобы не в меру энергичный Дмитрий и госпожа следователь уехали. Будем ждать начальство.

Глава 4

Начальство в лице Колыванова Николая Васильевича, неделю назад вступившего в должность начальника Главного Управления МВД, и областного прокурора Санджиева Захара Хонгоровича действительно уже было в пути.

Вечер у Колыванова начался прекрасно. Сегодня была годовщина свадьбы, день рождения семьи, как говорила его жена Татьяна. Она традиционно пекла пирог с черникой и покупала портвейн, называемый в народе «Три семёрки». Популярное когда-то за свою дешевизну и вполне приличный вкус вино их молодости. Сегодня можно позволить себе какой угодно алкоголь из любой страны мира, но дело ведь не в напитке, а в сложившейся семейной традиции и памяти о юности. Тогда, больше тридцати лет назад, свадьба пришлась на самый пик антиалкогольной компании, поэтому выпивки на столах было мало, а домашней выпечки много. С тех пор каждый год, если получалось, они устраивали уютные вечерние посиделки с пирогами и бутылкой дешевенького винца для души.

Утром Татьяна решительно объявила, что пригласила чету Санджиевых, тем более, что юбилей общий – в один день женились. Вот так перед фактом поставила, что хочешь теперь, то и делай с этим фактом. Сожми себя в кулак и принимай гостей. Так подумал Николай Васильевич в первую минуту и рассердился.

«Не знаю, какая кошка пробежала между вами, но нам теперь тут жить, и со старыми друзьями ссориться – последнее дело, – сказала Татьяна. – Поэтому, хочешь ты или нет, а они со вчерашнего дня у нас на даче. Я Лиле неделю назад рассказала, как мы обычно отмечаем. Предупредила, что будем только мы вчетвером. Она так обрадовалась, обещала, что Захар барашка привезёт, кюр приготовит, а его сутки запекать надо, поэтому я ей ключи от дачи ещё третьего дня отдала. Будь добр, не задерживайся на службе, мы тебя ждём не позже шести».

«Не было никакой ссоры», – буркнул Николай Васильевич для порядка, а на душе полегчало, будто камень величиной со слона, что давил много лет и так врос, что ощущаться перестал, свалился, наконец.

Николай Васильевич по приезду в родной город Захару Хонгоровичу позвонил, конечно. Но Санджиев разговор прервал словами: «Извини, занят», и не перезвонил. Что ж неясного?

Две недели назад Колыванов устроил фуршет, что называется «обмыл» должность и «влился» в коллектив руководства области в неформальной обстановке. Было бы странно, если бы областной прокурор проигнорировал приглашение нового начальника Главка МВД. Но чествовать виновника торжества Санджиев своему заму поручил, а сам сидел с непроницаемым отрешённым лицом, пил минералку, к еде не притронулся и очень быстро покинул высокое собрание. Колыванов отметил это и с горечью подумал: «Глядите, какие мы принципиальные! В доме врага не едим, спасибо, что хоть воду пьём. Тоже мне, Эдмон Данес !» Хотя никакие они не враги, и это не дом, а вовсе даже ресторан, а вот поди ж ты.

На даче всё сложилось по-другому. Аромат готовящегося мяса распространился, кажется, на весь посёлок. Во всяком случае, Колыванову показалось, что оглушительный мясной дух ворвался в открытые окна его машины уже на подъезде к дачному кооперативу. А возле калитки родного участка благоухало так, что у голодного Николая Васильевича живот подвело, и слюна разве что через губу не потекла. Он увидел, как Татьяна с Лилей весело суетятся под навесом у накрытого на улице стола.

Чуть в стороне от них Захар – босой, в расстёгнутой рубашке с засученными до локтей рукавами и подвёрнутых до колен потёртых джинсах – сидит на корточках у костра и неторопливо помешивает что-то в висящем на треноге котелке. Легкомысленная соломенная шляпа с лохматыми широкими полями шалашом прикрывала ему лицо. Ни за что не догадаешься, что это прокурор области просто варит суп – словно шаман готовит булькающее зелье.

При мысли о «шамане» сжалось сердце. Ох, не к добру вспомнилось. Колыванов внутренне напрягся и подобрался, как пловец перед прыжком в воду, вышел из джипа, махнул рукой: «Всем привет!» – распахнул калитку и вернулся в машину, чтобы въехать во двор.

Увидев, что хозяин дачи открывает ворота, Санджиев аккуратно положил ложку на блюдце, стоящее тут же прямо на траве, поднялся, сдвинул на затылок смешную шляпу и тоже приветственно махнул в ответ, но не подошёл, а опять опустился на корточки около костра и снова погрузился в процесс помешивания.

Он не изменился вовсе, будто не было тридцати лет. Остался, каким его помнил Колыванов со времён их общей армейской молодости, когда никому в голову не приходило называть их по отчеству. Был тогда просто Захарка – отличный парень и лучший друг, почти брат: высокий, плотный, слегка кривоногий, неторопливый, с малоподвижным лицом.

Давешний слон, что свалился с Колывановской души, привычно поставил ногу на прежнее пригретое годами место. Душа вздрогнула и замерла.

11
{"b":"855325","o":1}