Катькин звонок застал его за просмотром вечерних новостей. Изредка она звонила посоветоваться о каких-нибудь делах, связанных с немчиновским хозяйством, а вот на дружеские посиделки они давно не собирались. Неожиданно Катька сказала:

– Представляешь, тут Денис приезжал!

– Хм-м-м? Не понял…

– Ну, Дениска – наш бывший дачник. Забыл?

– А, да, конечно!

Сашка немедленно вспомнил такую сцену – дико закатывая глаза, он пересказывает маленькому Денису «Вия»: «в страхе очертил он вокруг себя круг… ещё страшнее была она, чем в первый раз… труп опять поднялся из гроба синий, позеленевший…» От ужаса Денискины глаза становятся огромными, взгляд – затравленным, а Сашка, упиваясь собственным красноречием, злорадно шепчет: «Перед сном начерти вокруг кровати круг мелом… обязательно…» – «Да, да, да», – захлёбывается Дениска. Тут в Немчиновке такое может водиться! Дениска ведь боялся даже глупой безобидной караморы. После Сашкиных рассказов долго ходил и выпрашивал у девчонок мел.

– Может, нам всем встретиться, поболтать… столько времени не собирались… – продолжала между тем Катька.

– Я – за, – Сашка тут же прикинул, какую пользу он может из этого извлечь. – Одна только просьба: позови Игорька. Никак не могу его выцепить, а у меня к нему дельце… очень серьёзное…

Катька нервно вздохнула.

– Не уверена, что он согласится.

– А ты попробуй!

– Позвони ему сам.

– Он меня избегает… кажется.

– Ну, ладно, может и попробую, – Катька подумала о чём-то своём, недоступном, несбыточном. Несбыточное, но… вдруг эта общая встреча сделает его хоть капельку реальным.

Предстоящему событию Сашка обрадовался (всё-таки разнообразие, не единой же обнажённой натурой жив человек) и поручил секретарше заказать пару бутылок французского вина дабы отправиться в Немчиновку не с пустыми руками.

***

Алексей и Анна Рубцовы – Лёшка и Анька – ужинали дома на небогатой, но уютной кухне. Анька не столько ела, сколько смотрела, как маленький Владик балуется с куриной котлетой. Куда прикольнее вилкой вырезать из котлеты звезду, нежели отправлять её в рот и жевать!

– Влад, ну сколько можно?! – притворно рассердилась Анька. – Перестань в еде ковыряться!

– Ань, не надо опять, прошу, – страдальчески пробормотал Лёшка.

Анька зыркнула на него недобро.

– Оставь свои замечания при себе! Это мой сын!

– Анечка…

На измученный взгляд мужа Анька внимания не обращала. Ребёнок поглощал её полностью. С нежностью разглядывала она слегка вьющиеся волосы Владика, его курносый нос, чуть заметные веснушки на скулах, маленькие ручки, неумело держащие детскую вилочку. Когда-то она равнодушно относилась к собственной учёбе, но теперь строила планы для сына: в какие кружки будет ходить Владик, какой он будет умный, талантливый и красивый, как другие родители будут ей завидовать.

У Лёшки зазвонил лежавший в прихожей телефон, и он поднялся ответить.

– Лёш, не надо, перезвони после ужина.

Аньке хотелось, чтобы они ужинали семьей.

Лёшка лишь с досадой отмахнулся:

– Ань, отстань!

Анька, прикрыв на секунду глаза, вздохнула. Отобрала у Владика вилку и принялась раздражённо кромсать котлету на маленькие кусочки, насаживать их на острие и настойчиво запихивать сыну в рот.

Из коридора доносились Лёшкины удивлённые возгласы. Разговор длился около пятнадцати минут, а по возвращении Анька заметила на лице мужа беззаботное и немного детское выражение. Она уже и не помнила, что когда-то Лёшка часто бывал таким. Анька удивилась.

– Представляешь, – возбуждённо сказал Лёшка, забывая, что и сам ещё не доел котлеты. – Это Катька Клёнова! Когда же я говорил с ней в последний раз?

– Год назад мы встретили её на Запрудной, и она задолбала тебя проблемами с электричеством.

– Ну да, ну да, – согласился Лёшка. – Так вот она приглашает в гости на эти выходные. Хочет позвать Сашку, возможно Игоря, и ещё Дениса – маленького дачника. Помнишь его?

– Ого!

– Ань, давай съездим. Ты развеешься, вспомним хорошие старые годы.

– А Владик? – заметалась Анька.

Лёшка поморщился, крутанул шеей.

– Я договорюсь с мамой, она посидит.

Не желая расставаться с сыном, Анька артачилась, но в конце концов вдруг подумала, что встреча с друзьями детства поможет воскресить в Лёшке переродившиеся во что-то вялое и аморфное чувства, бывшие раньше живыми и восторженными. После того чудесного лета, когда Лёшка признался ей в любви недалеко от калитки дома, где обитал очень злой рыжий чау-чау, восхищавший всех синим языком, их отношения не прервались, как это часто случается с летними подростковыми романами. Они продолжали встречаться в Москве, и Анька, хотя и не влюблённая в Лёшку столь пылко, как он в неё, невероятно гордилась тем, что у неё есть парень. Поженились они, когда им исполнилось по двадцать лет. Так сбылось проведённое в Немчиновке гадание. Девчонки брали чьё-нибудь обручальное кольцо (Анька стащила на время мамино), подвешивали на нитке и держали его над стаканом с водой. Через некоторое время кольцо начинало раскачиваться (по уверениям гадающих – само по себе) и ударяться о стенки стакана. Сколько раз кольцо звякнет, во столько лет и выйдешь замуж. Аньке тогда выпало двадцать.

Замужеством она тоже гордилась. Ещё бы! Многие подружки до сих пор без официальных ухажёров, а она под руку с мужем проплывает по двору на зависть молодым соседкам и бабкозаврам у подъезда. Учиться Анька не хотела, закончила из-под палки курсы делопроизводства и на этом успокоилась. Родители её, сами люди простые, считали это нормальным, а вот Лёшка нервничал. Сын вузовских преподавателей, он, по мнению Аньки, преувеличивал роль образования. Лёшка поступил на истфак, пропадал в библиотеке и постоянно готовился к каким-то загадочным коллоквиумам («Вот так идиотское словечко», – думала Анька и коверкала его на все лады: «кулёквиум», «каляквиум»). Пока она, щёлкая семечки, поглядывала одним глазом в телевизор, Лёшка закончил аспирантуру, а Анька не читала даже дамских романов. «Всё враньё в книжках-то этих», – говорила она, словно старая неграмотная бабка.

Была в их жизни одна беда: у Аньки никак не получалось забеременеть. Шли годы, и она нервничала всё сильнее. Лёшка вроде смирился с бездетностью, а Анька не могла оторвать взгляда от женщин с колясками, часами бродила по отделам детской одежды и игрушек, разыскивала в Интернете советы по воспитанию, заговаривала с детьми на улицах, пугая порой их мамаш.

Она уже бросила ходить по врачам, как вдруг долгожданное событие наступило. Причём Анька восприняла это совершенно естественно, а вот Лёшка был потрясен. С появлением сына что-то в нём надломилось. Он сделался каким-то жалким. Наверное, как многие мужья почувствовал себя заброшенным, менее любимым. Сначала Аньке не было до этого дела – Владик занимал всё её существо – но со временем, заметив перемену в Лёшке, она огорчилась. Ей хотелось, чтобы семья выглядела идеальной хотя бы со стороны. Так вдруг встреча со старыми друзьями подействует благотворно? А ещё…

– Значит, Игорёк будет? – спросила она внезапно.

Лёшка поморщился.

– Тут загвоздка. Катька считает: он откажется, если просить будет она. Может, ты ему позвонишь? Или я?

– О! – воскликнула Анька, отрываясь от Владика, – да, я позвоню, обязательно позвоню, сейчас только посуду вымою.

***

Игорь Лапин – бывший Душа Общества – закончил юридический факультет и женился на дочке бывшего дипломата, отдавшегося ныне бизнесу. Это был взаимовыгодный брак по расчёту и по человеческой симпатии. Супруги жили в гармонии, то проводя время вместе, то занимаясь каждым своим делом. Детей заводить не собирались.

В Немчиновке они отстроили приличный особняк, но наведывались в него нечасто, хотя Игоря в Немчиновку тянуло, поэтому он здорово обрадовался неожиданному звонку Аньки. Ух ты! Конечно, он с удовольствием встретится со старыми друзьями и особенно с тобой, Анечка. И Денис будет? Ну, ничего себе! Нет, жена совсем не возражает.