Они завтракали довольно рано. Катька собиралась на работу в Одинцово. Ещё в бытность Дениса дачником она поступила в ПТУ, чтобы выучиться на швею. Теперь работала по специальности в ателье.

– Дочь целыми днями одна? – спросил Денис, через силу жуя бутерброды с джемом.

Спросил просто чтобы не молчать. Агаша его, конечно, не интересовала.

– Одна, – равнодушно зевнула Катерина, – но я не каждый день работаю.

– Помню, как ты шила первые брюки для отца. Классно получилось! И джинсы шила. Вообще дефицит по тем временам!

– Теперь в ателье одежду почти не заказывают. Так ушить, подшить, укоротить да и всё.

– А мне не скучно, – сообщила Агаша. – Я рисую, играю, читаю. Ещё хожу к дяде Вольдемару. Вот!

– В Немчиновке совсем нет сверстников?

– Да есть, конечно, – сказала Катька, убирая посуду, – но они на Запрудную не выходят. Играют у себя на участках. Таких компаний, как наша, сейчас не встретишь.

Агаша выскочила из-за стола и побежала на улицу, где принялась то ли прыгать, то ли танцевать, и ничто в ней не напоминало ту девочку со странным рассеянным взглядом, которую Денис видел ночью в окне первого этажа. Обычный ребёнок, радующийся солнцу и утренней свежести. Ребёнок, предвкушающий новый беззаботный день, наполненный играми, чтением, рисованием, а вовсе не скучными уроками и злыми училками. Может, и ночная Агаша ему тоже померещилась? По спине его пробежали мурашки.

– Слушай, – сказал Денис, пользуясь отсутствием ребёнка, – я ведь не спросил вчера про Нику. Думал, раз ты не упомянула, значит, она больше сюда не ездит. Но всё-таки: с ней-то что?

Катерина молчала долго, но так как вечно отмалчиваться невозможно, она в конце концов напряглась и произнесла:

– А Ники нет. Утонула наша Ника. Такие дела…

Денис ошеломлённо смотрел на клеёнку в мелкий цветочек. По ней полз крохотный жучок, нелепо выглядевший среди нарисованных растений. Хрупкое живое существо против грубой имитации природы. Денис сглотнул и потёр ладони.

– Как утонула?

– Не утонула. Неправильно я сказала. Не утонула, а утопилась. Повесила какую-то фигню на шею, залезла на тарзанку, раскачалась и бухнулась.

Денис помнил: Ника совсем не умела плавать. Он-то в два счёта переплывал Немчиновский пруд, да и другие ребята уверенно держались на воде. Но Ника всегда бултыхалась на самом мелководье, никогда не заходя туда, где ноги не доставали до глинистого вязкого дна.

– Когда?

– На следующий год после твоего последнего лета.

– Н-да-а-а… – протянул Денис, – ужас, конечно. Это из-за Игоря? Она оставила объяснение?

– Вроде дома нашли какую-то записку. Что-то стандартное типа «прошу никого не винить»… собственно и всё. Игорь там не упоминался.

С этими словами Катька ушла одеваться на работу, а Денис сидел и вспоминал виденную им ночью у обелиска девушку. Он испугался ещё больше, чем ночью. Кто она такая? Или лучше: что она такое? А ещё эта книга… "Домби и сын". О ней ведь знал только Денис. Если галлюцинация, то почему именно у той части пруда, где погибла Ника? В голову постучалась страшная мысль: что, если и Агаша, и Катька, и её слова тоже ему мерещатся?!

«Я ни за что не пойду к врачу, не пойду!» Но если не ходить, то что с ним будет?!

Денис предложил отправиться на станцию через 2ую Запрудную.

– Охота посмотреть, что там да как.

На самом деле он хотел пройти мимо заброшенного участка ещё раз и проверить, торчит ли там по-прежнему старая телефонная кабинка.

– Давай, – согласилась Катька.

Они направились вверх по 3ьей Запрудной. Поравнявшись с тем участком, где находился Никин дом, Денис скосил глаза.

– Они дачу продали, – предвосхитила его вопрос Катька. – Новые хозяева разрушили все старые постройки.

Вскоре они завернули за угол. Никакой советской телефонной будки там не было. «Да что ж за фигня такая?» Зато чёрные качели оказались на месте. Похоже, их даже периодически подкрашивали, но краска почему-то быстро сходила, и они всё равно стояли облезлыми. На другой стороне дороги выстроили большой каменный дом. Несмотря на размер, он утопал в могучей растительности.

– Дом такой солидный, – позавидовала Катька, – а хозяин – алкаш. Ему тут дети всё обустроили. Постоянно навещают, за всем следят.

Оставшуюся часть пути Катька с Денисом почти всё время молчали, чувствуя, что момент расставания приближается, а, значит, нет необходимости подыскивать фразы и думать, о чём бы ещё повспоминать. Оба просто ждали логичной развязки их случайной встречи. Перед выходом на платформу обменялись телефонами.

– Ты… в общем… это… не пропадай… звони, – вполне искренне сказала Катька, – и в гости приезжай, когда время будет.

– Ага… да… как-нибудь заеду, – бормотал Денис дежурные фразы, понимая, что вряд ли он ещё осмелиться заваливаться к Катерине. В конце концов он – кто? Просто бывший дачник. Да ещё и это… то, что он видел, непонятное, пугающее. Он лелеял надежду, что в Москве наваждения исчезнут, как ночной туман над прудом.

Поезд на Москву бодро свистнул, подлетая к платформе Немчиновка.

– Счастливо! – крикнул Денис, заскакивая в набитый вагон.

Он хотел чмокнуть Катьку на прощание в щёку, но вдруг застеснялся и не чмокнул.

***

Александр Клюев – Сашка – с удовольствием ехал на работу в строительную компанию. Основатель и глава фирмы, он мог приходить в офис, когда угодно, но старался делать это не слишком поздно ради сохранения дисциплины сотрудников. Дела в порядке, погода дивная, самочувствие на уровне, чего ещё желать.

– Ох ты ж мать твою! – он затормозил на светофоре.

Перед ним переходила улицу большая толпа, из которой Сашка выделял лишь женщин.

«Сисястая, задастая, кривоногая, короткошеяя, а эта самое то!» – провожая их глазами, мысленно он раздевал эту толпу, подчиняясь возникшей ещё в подростковом возрасте привычке. Сильная сексуальная озабоченность с годами не пропадала, и теперь он почти вынужденно таращился на "голых" женщин всех мастей и комплекций: от тонких длинноногих девчонок до разъевшихся матрон с кошёлками. На работе он занимался примерно тем же. Некоторых сотрудниц ему удавалось действительно затащить в постель; с другими он регулярно совокуплялся мысленно в своём прекрасном мире, населённым голыми женщинами.

Женат Сашка никогда не был. Не то чтобы принципиально, просто лишь однажды в институте у него получилось серьёзно увлечься одной единственной голой женщиной, но та не ответила взаимностью, и он вынужденно переключился на других.

Склонность к порногрёзам успешно сочеталась в Сашке с добротной деловой хваткой. Он окончил Плехановский институт, поработал в паре строительных фирм и, приобретя некоторый опыт, открыл свою. Умея быть обаятельным, смог привлечь клиентов и партнёров, а также ангажировать на работу предприимчивых сотрудников, поэтому за несколько лет Сашкина фирма выросла и здорово окрепла. Занимались они строительством коттеджей в Подмосковье. Сама фирма возвышалась над столицей, словно большое жирное растение, разбрасывающее вокруг Москвы семена, прораставшие новыми цветами – богатыми домами самых разных архитектурных стилей. Сашка старался угождать любым запросам новых богачей: хотите средневековый замок – пожалуйста; русский терем – без проблем, восточный дворец с минаретами – да нам это раз плюнуть!

Дачу в Немчиновке Сашка любил. Его похожая на крольчиху бабушка умерла, когда Сашка ещё учился в институте, но родители сохраняли участок, хотя и не могли поддерживать его в идеальном порядке. Разбогатев, Сашка снёс все старые постройки и возвёл на их месте внушительный довольно мрачный дом из тёмно-красного кирпича, плотную кирпичную ограду и ещё пару строений поменьше из того же материала. Выглядело это так, будто владелец показывал всем проходящим мимо: во сколько у меня кирпича! да я просто кирпичный король! В Немчиновку Сашка наведывался не то, чтобы еженедельно (за домом следили специальные люди), но три-четыре раза в месяц обязательно туда выбирался.