Л глянул на Дэниела. Было видно, как он борется с самим собой, и Л боялся, что Дэниел останется в меньшинстве. И тогда он, возможно, никогда не оправится от всего этого.

Когда собрание закончилось, Л направился за Джимом в сторону оранжерейного отсека. Когда они достаточно удалились от других, Л тихо спросил:

— Джим, ты следишь за состоянием Дэниела? Он выглядит, мягко говоря, не очень хорошо.

— Дэниел держится, — ответил Коллинз и, сощурив глаза, пристально посмотрел на Л. — Честно говоря, меня больше волнует твое состояние.

— Мое? — удивился Л.

Джим кивнул.

— Возможно, это прозвучит резко, но ты первый, кому удалось неоднократно обманывать бдительность ЦПК. Я не знаю, как ты это делал, но уверен, что это может терзать тебя сейчас. Я не прав?

Несколько секунд Л смотрел на него, прежде чем ответил:

— Я не знаю, кто я, Джим. Что я за существо. И я лечу на Землю, чтобы узнать это. Если мы развернемся… — Он запустил руку в волосы. — Земля — это моя цель. Но чем дальше мы от Меты, тем, как ни странно, я сильнее хочу вернуться. Невозможно осмыслить то, что твой огромный дом сейчас всего лишь точка в небе, которую не увидишь даже в хороший телескоп.

— Мы все боимся неизвестности, Л, — вздохнул Джим. — Но я уверен, что мы достигнем вскоре Земли. Земля — наш будущий дом. Постарайся понять для себя, что ты — и мы все — летим сейчас домой.

* * *

И вновь те же самые расчеты, бесконечные проверки показателей, очередные вычисления… Он застрял, застрял здесь в ловушке, и очень не скоро он сможет вырваться на свободу.

Но свобода ли его ожидает?..

Они настолько отчуждены, отдалены от жизни вакуумом, что их ценность не представляет абсолютно никакого значения. Но еще более жалким чувствовал себя Л из-за потери своих способностей.

Он не мог абсолютно ничего: ни заставить предметы двигаться силой мысли, ни видеть структуру объекта, ни заглянуть в сознание своих товарищей. Ему перестали сниться сны, о которых он точно мог сказать, что они похожи на воспоминания. Луна, деревья, сине-зеленая трава, серый подвал… Ничего из этого не приходило больше ему во снах, которые сейчас больше напоминали забытье.

Поначалу думая, что отсутствие способностей сделает его ближе к нормальному человеку, он с каждым днем все больше разубеждался в этом. День за днем он ощущал себя все более ничтожным, а возрастающее вокруг безвоздушное ледяное пространство словно сковывало его мысли.

День ото дня сообщения с родной планеты приходили все реже и реже: ответа на отправленное сообщение необходимо было ждать несколько лет. Вести с Эофоса будто тонули в безмолвном пустынном океане, и казалось, что никто никогда больше не узнает о них.

Но экипаж строго каждый день отправлял отчет с информацией о показаниях приборов и общем настроении команды. За их полетом по-прежнему следил весь мир. А за самим Л, как ему виделось, каждый день следил Норрингтон.

Для Л всегда было радостью и облегчением слышать новости с Меты. В эти моменты он ощущал себя — хоть на мельчайшую долю — связанным с другими людьми, хоть и чувствовал себя бесконечно далеким от них. Более того, он узнавал, что его отец жив и здоров, а также получал информацию о том, что происходило в мире.

Здесь, на Эофосе, для того, чтобы не сойти с ума от одиночества, у команды имелись некоторые объекты досуга: множество книг, фильмов, музыки. Но всего этого было так мало по сравнению с огромным количеством информации, которые каждый из членов экипажа получал на планете. Все, что у них было, вся информация, которую они взяли с собой — все уже стало безнадежно надоевшим. Единственное, на что Л мог смотреть вечно в свободные часы отдыха — это фотография океана, которую он сделал незадолго до отъезда.

Он уже не смел и мечтать о ветре, облаках, крутых склонах, опускающих свои каменистые лапы вниз, огромных деревьях, устремленных ввысь, далеких горизонтах, становившихся ближе с каждым его шагом…

Все это осталось далеко в прошлом, казалось сном, и будто всю свою жизнь он летел на этом корабле.

В следующих полетах на фотонной ракете, если они будут, необходимо сделать что-то посущественнее фильмов, фотографий и звуков с Метаморфозы, чтобы пережить это тяжелое время.

О чем он думал?..

Нет, это определенно не было способом межзвездного путешествия. Это чрезвычайно долгое мучение, которое могло проходить только по направлению к планете Земля. Не было и речи о таких же путешествиях к другим звездам.

Нет, человечество должно придумать более простой и эффективный способ таких полетов. Его ракета, как ни печально, — это одноразовое устройство.

Прошел очередной день, и наступило свободное время.

Путники редко обменивались словами и больше молчали, по-видимому обдумывая сложившуюся ситуацию.

Что же они выбрали, какое решение приняли? Какой выбор сделает Дэниел?

Размышляя об этом, Л совершенно забыл про свое собственное решение. Он полагал, что решил все уже восемь лет назад, однако как только он задумался, какое из двух слов отправить на компьютер, он зашел в тупик.

Да, он всегда хотел на Землю.

Но сможет ли он там жить все оставшееся время? Не будет ли тосковать по дому? Никто точно не знал, что может ожидать их на Земле. Вдруг их организм не был приспособлен к жизни на другой планете?

Л вспомнил о том, как терзался желанием покинуть Мету. Ему там не место, — думал он тогда.

Но где же тогда его место?

«Я так стремился к полету, так жаждал уйти оттуда… Но почему, почему так хочется вернуться назад?!»

Пробыв около получаса в одной позе в размышлениях, Л наконец понял истинную причину того, что тянуло его обратно к родной планете.

Люди.

Его тянуло к людям. Это было странно, но ему, вечно отчужденному от людей, хотелось делиться с ними мнением, общаться, развиваться вместе с ними.

«В этом и состоит наша жизнь. Существование в социуме».

Л внезапно показалось, что он ухватился за какую-то мысль, но она тут же улетучилась.

Он нахмурился.

Думая о людях на Мете, он вспомнил безумие толпы на митинге, вечно торопящихся по делам прохожих, которые каждый день просиживали за компьютером, не понимая, что они делали и для чего...

А те ли это люди, с которыми ему необходимо сосуществовать?

Но с кем же еще? Земляне?

На каком же основании ему будет лучше на Земле?

Ответ был только один.

Там была она.

И только она являлась причиной его выбора, только к ней он мог стремиться.

Она ждала его, и он не мог ее подвести.

Лишь она могла дать ему ответ.

Л собрался с духом и напечатал то слово, которое было на уме у него все это время.

Оторвавшись от экрана, он глубоко вздохнул.

«Пусть будет так».

Сон никак не приходил к нему, и размышления снова завладели им.

Он мог видеть время. Но до сих пор он делал это непроизвольно. Что же будет, когда он увидит будущее осознанно?

В любом случае, сейчас он не мог этого совершить — его способности будто отрезало от него.

Если же они все-таки достигнут Земли, вернутся ли к нему его умения? Изменится ли будущее, которое он видел в своих снах?

Что же их ждет дальше?..

На следующий день — утром, если это слово было уместным в вечно одинаковой обстановке на корабле, — команда снова собралась вместе, чтобы прийти к окончательному решению.

Мэтт по очереди открывал сообщения.

— Первое сообщение, — начал он, — Земля. Второе. Земля… Третье — Земля….

Все. Теперь большая часть — за Землю.

— Четвертое, — продолжал командир. — Земля. Пятое…

Подняв глаза, он с толикой удивления посмотрел на коллег.

— Земля.

— Единогласно?! — изумился Джим.

Л в замешательстве уставился на Дэниела.

Тот спокойно обернулся к Л и, чуть улыбнувшись, молвил:

— Земля, — кивнул он, словно подтверждая свой выбор. — Мы ведь проделали такой огромный путь. Было бы глупо отступать.

4. Прибытие