Прохлада весеннего утра приятно холодила разгоряченную шкуру. По блестящей от росы брусчатке, настороженно озираясь, бежал лис с пепельно-серой шерсткой. Какая-нибудь эретинская модница отдала б целое состояние, чтобы заиметь воротник подобного окраса, но зверь явно не спешил становиться предметом гардероба. Кроме того, он и зверем-то, строго говоря, не являлся.

Грей был в пути уже четвертые сутки. Он предпочитал передвигаться в лисьей форме, ведь это куда удобнее и быстрее, чем волочиться по пыльному тракту на своих двоих, пусть даже прикрепленная к спине сумка уже успела изрядно надоесть. Больше всего Грею хотелось бы полететь, но гигантский стриж с грузом в лапах – совсем не тот способ добраться куда угодно, не привлекая излишнего внимания. И вообще, мало что нравилось ему на свете больше лисьей шкуры, клыков и возможности бежать на четырех конечностях. Впервые вырвавшись из незримых цепей, уйдя от вечно окружавшего его пристального внимания, он наслаждался даруемой миром свободой.

От долгого пребывания в звериной форме чувства менялись, появлялись другие радости, затмевая даже легкую эйфорию от творения магии. Грея не волновало, что в этом облике он не способен колдовать; пьянящий после жизни в горах воздух, тайные тропы, охота на зазевавшихся кроликов, сладкий сон в полуденную жару, непередаваемый аромат лесных цветов и трав – как можно променять это на «цивилизацию»?

Тем тяжелее ему было оставлять все это позади.

Взобравшись на вершину холма, оборотень – или, как они сами себя называли, перевертыш – поморщился и глухо зарычал. Иногда обостренное звериное чутье доставляло и неудобства, например сейчас в нос ударили смрад свежего навоза, прелого сена, спертого пота, немытых тел и множество других непередаваемых запахов, неизменно сопровождавших крупные поселения людей. Перед ним раскинулся Килдер, также известный как самый спокойный из Вольных городов. Финальный пункт его путешествия.

Недовольно фыркнув, лис отвернулся и сошел с дороги. Зайти за дерево, прикрыть глаза, сосредоточиться… Не то чтобы он боялся чужих, просто процесс обращения казался Грею весьма интимным. Следующий вдох он сделал, благополучно стоя на двух ногах, и тут же вздрогнул от пробежавших по телу мурашек: лишившаяся защиты шерсти, кожа сполна ощутила свежесть и прохладу весеннего утра. Клацнув зубами, что никак уже не выдавали в их обладателе перевертыша, Грей выругался себе под нос и полез в мешок, за заранее приготовленным комплектом одежды и украшенной рунами цепью – оружием, с которым он в эльфийской форме не расставался ни на минуту, пряча под рукавом куртки.

«Добротные штаны, пояс, рубаха, куртка с капюшоном да сапоги с загнутыми краями. Не слишком элегантно, но недурно. Никаких подозрений, если не считать излишней чистоты, – критически осмотрев свой наряд, Грей недовольно вздохнул. – Сойдет. Мне просто стоит заново привыкнуть к одежде. Как всегда».

Несколько раз потянувшись и размявшись, Грей вновь тяжело вздохнул, натянул на голову капюшон и последовал вниз по дороге прямо к закрытым воротам, где уже собрались другие прибывшие.

Мелкие камешки хрустели под подошвами черных сапог. За последние годы тракт постепенно приходил в запустение – среди уложенных друг к другу крупных булыжников проросла трава, сами камни расшатались, и на некоторые приходилось наступать с особой осмотрительностью. Грей даже чуть не подвернул ногу, прежде чем добрался до цели.

Перед массивными городскими двустворчатыми воротами, обитыми по краю стальными полосами, собралась толпа достаточно бедно одетых людей. Грей почувствовал, как в пальцах закололо, а это – верный признак близости встроенного магического оберега, каким обычно снабжают ворота всех крупных городов. Такой оберег не давал стенам развалиться под влиянием ветров и дождей, оберегал кладку от расшатывания и даже немного увеличивал прочность самого камня. Конечно, все это происходило лишь до тех пор, пока оберег заряжали, но некоторые небольшие города не могли похвастаться даже его наличием. Оглядевшись пристальней, Грей хмыкнул: хоть оберег был на месте и работал, но надвратные башни, где должна стоять круглосуточная стража, пустовали, а ров забился ветками, каким-то мусором и густо порос сорняками по дну. Утреннюю тишину прерывали лишь треск сверчков, крик далеких петухов да негромкие и редкие разговоры между крестьянами.

Собравшиеся у ворот удостоили эльфа парой ленивых взглядов – очередной ничем не примечательный путник, и Грей не собирался убеждать их в обратном. Крестьяне с несколькими телегами, в которых привезли на утреннюю ярмарку овощи, яйца да пару туш, никак не попадали в сферу интересов перевертыша. Опершись спиной о придорожный столб, он принялся ждать, постукивая пальцами по бедру. Как ему говорили, ворота открывались на заре, однако стражи Килдера явно не спешили продирать глаза и приступать к своим обязанностям.

Вдалеке послышался стук копыт, а порыв ветра донес неприятный запах взмыленной лошади. Несмотря на эльфийское тело, Грей на какое-то время после оборота сохранял звериное чутье, и сейчас оно скорее мешало, чем помогало.

Приблизившийся всадник имел презрительное и даже брезгливое выражение лица. Элегантный наряд, перстень с алым камнем и серебряные рыцарские шпоры выдавали в прибывшем молодого дворянина, а таким, как по собственному опыту знал Грей, всегда нужно самоутвердиться за счет кого-то послабее. Этот не стал исключением.

Осадив коня, дворянчик схватился за плеть, прошипев сквозь зубы:

– Прочь с дороги, чернь!

Грей оглянулся и увидел, что стоявшие за ним крестьяне уже вовсю сводили с дороги телеги, чтобы пропустить благородного к воротам. И хоть сам эльф никоим образом не мешал проезду, но моментально взвесив все за и против – незнакомый город, раннее утро, отсутствие любой поддержки, – сделал шаг в сторону, буквально на мгновение разминувшись с просвистевшей плетью. Удовлетворенный мнимой победой, всадник сплюнул, выразив высшую форму своего аристократического презрения, и направил уставшую лошадь к воротам, чтобы через миг с силой ударить по ним кулаком.

– Открывайте, ленивые свиньи!

Смотровая щель порывисто распахнулась.

– Ты хто такой? – гаркнул хриплый голос.

– Перед тобой сэр Коналл, брат самого барона Сконлана! Если немедленно не впустишь меня в город, я заставлю тебя…

– Хера лысого, ваше благородие! Ик! Город спит! – Створка с лязгом захлопнулась.

Даже на таком расстоянии Грей почувствовал резкую вонь дешевого пива. Ночная смена явно не теряла время зря, топя скуку в паршивом алкоголе.

Захлебнувшись от ярости, всадник начал долбить по воротам втрое активнее, но ответом ему стал лишь сиплый гогот. Стражники его не боялись, ведь отдуваться придется следующей смене, которая, судя по всему, сильно запаздывала.

Не дождавшись ответа от равнодушных створок, почтенный сэр развернул лошадь, ища, на ком бы отыграться. Испуганные крестьяне казались слишком скучной целью, другое дело – дерзкий незнакомец, уже вызвавший единожды его гнев. Манера держаться выдавала в нем кого-то более независимого, чем крестьяне, но без амулета власти или обычного для дворян родового перстня он был никем. Идеальная цель. Ухмыльнувшись, Коналл направил коня к снова вставшему у дорожного столба незнакомцу, но не успел он подъехать на пяток шагов, как его лошадь уперлась копытами и испуганно заржала, отказываясь идти дальше.

Дворянин, подняв взгляд на незнакомца, чтобы вызвериться в его адрес, побледнел, мигом ощутив выступивший текущий по спине пот, и невольно подался назад в седле. Снявший капюшон нахал оказался эльфом и, более того, улыбался сэру Коналлу, демонстрируя слегка удлиненные клыки и сверкая на него хищной желтизной глаз.

В Вольных городах оборотнями, «зверюгами» или «превращенцами», как их называли, пугали маленьких детей. В сказках «зверюги» пожирали непослушных сорванцов или забирали их у родителей в далекие стаи для вечной охоты. Разумеется, в этих историях добро всегда побеждало зло, но вот чудовище из нянькиных историй стоит прямо перед тобой, а бравых охотников что-то не видать.