— Ну, звучит несложно, — прокомментировал Велимир. — Скоро стемнеет. И лучшее время для такого похода ночь.

Добавить к этому было нечего. Велимир решил предложить:

— Пока не ушли, давайте предадим тела земле.

Дориан приказал своим взять лопаты и выкопать могилы. Его люди работали молча и слаженно, никто не отвлекался. Для Лиры Рокстерли подобрали отдельное место, вдали от других. Небольшая поляна, окруженная деревьями и кустами. Здесь её тело останется, а душа найдет дорогу к родителям. В место на краю мира, где кончается вселенная, и начинается Саамир — последнее пристанище умерших душ.

Смотря на то, как копают землю, Дьюк задумался о том, что на самом деле сотворила судьба. Та самая, благословившая все его намерения. В детстве Дьюк тайно от всех хотел стать воином. Потом хотел верить, что Камилла жива. Желал дать бой североземцам, отнявшим мать. Все, что Дьюк на самом деле желал, он всегда получал. Вот только никто не вернет маму и родителей Камиллы, никто не вернет Лиру и Авистию. Судьба этого не умеет. Сколько хочешь стремись, не может она вернуть мертвых обратно в этот бренный мир.

Тело уложили в могилу и наступило время прощания. Все, кто знали Лиру, молча окружили могилу. Казалось, будто и птицы перестали летать и замолкли. Божко аккуратно положил возле тела несколько ломтей хлеба. Согласно поверьям, чтобы душа добрался до Саамира, нужно положить в могилу немного еды, а тело желательно захоронить рядом с родственниками. Когда могилу начали закапывать, никто не желал нарушать тишину.

Только после завершения ритуала, Дориан начал шепотом переговариваться с Камиллой, а Амелия села на поваленное дерево в стороне от всех и уставилась в землю. Божко присел рядом с ней, и некоторое время молчал, будто просто решил отдохнуть. Затем сказал:

— Не думал, что доживу до этого момента.

Дьюк подошел поближе и встал рядом, понимая, что встревать не стоит и сейчас обоим предстоит непростой разговор. Наверняка старику многое хотелось сказать девочке о том, как жаль Лиру, о том, что он не успокоится, пока не убьет того, кто это сделал, о том, что вина за гибель будущей управительницы лежит на нём. И это было бы искренне. Но Божко не хотел ранить словами ещё больше.

Амелия знала старика с младенчества но, казалось, не замечала той боли в его глазах, которую так отчетливо видел Дьюк.

— Почему ты бросил нас? — она неожиданно нарушила молчание.

Божко усмехнулся и вздохнул. Верно, это тот самый вопрос, который он ждал.

— Всегда было интересно, что Оливия вам сказала, — ответил старик. — Что придумала, чтобы очернить меня в ваших глазах.

— Мама не хотела ничего объяснять, — честно ответила Амелия. — Хоть мы и спрашивали.

Старик на секунду задумался. А затем решил объясниться:

— Видела бы ты, как Оливия просила меня остановить Норберта защищать северную провинцию, — он вздохнул и качнул головой, предаваясь воспоминаниям. — Всюду ходила за мной, злилась, срывалась. Я был с ней согласен и считал, что твоему отцу лучше оставаться в замке, под надежной защитой. И честно попытался отговорить от похода. Но я не мог повлиять на него, потому что Норберт был упрям, да и к тому же он был императором, а я лишь магистром. Император делает то, что считает правильным и принимает решения сам.

— Я тоже просила папу не уходить, — призналась Амелия. — Плохое предчувствие не оставляло меня.

— В ту ночь, перед битвой Норберт попросил меня кое о чём. Он сказал: «Если со мной что-то случиться, позаботься о моих девочках». Тогда-то мной и завладел страх. Я понимал тогда, что Норберт говорит серьезно и дал слово, что сделаю это во что бы то ни стало. А вскоре, после удачной защиты северной провинции, он заболел. Больше мы с ним о вас не говорили, однако, думаю, он знал, что конец близок. Оливия изгнала меня сразу же, как появилась такая возможность. Честно говоря, я ей никогда не нравился.

Амелия смотрела на Божко с пониманием. Даже после изгнания он не забыл обещание, которое дал Норберту. И сожалел лишь о том, что не мог его исполнить. Как предполагал Дьюк, в глубине души Божко к Оливии никакой ненависти никогда не испытывал.

— Я слишком долгое время жил в вашем доме и нерушимая связь с вами все ещё существует. Когда Лире начала угрожать опасность, я это почувствовал и смог понять где она. Это одна из редких особенностей дара, — вздохнув, сказал Божко. — Но я опоздал и не смогу простить себя за это.

— И что теперь будет? — тихо спросила Амелия.

Божко был краток:

— Рассказывай, где в замке отыскать этого нирту. Мы убьём управителя и вернём наш дом.

Начало темнеть. Дьюк почувствовал ночную прохладу и понял, что пора торопиться, узнать ответы на все вопросы, прежде чем встретиться с врагом лицом к лицу.

— Откуда вы знаете про этих нирту? — спросил он Дориана.

— Я жил на севере некоторое время.

— Что, прямо там и жили? — удивился Божко. — До северной смуты мы считали, что в стылых землях попросту нет жизни. Как вы там оказались?

Дориан вздохнул:

— Когда-то давно император Норберт собирал добровольцев исследовать эти земли. Сильный холод, мало еды, суровый климат никогда не давали вольным исследователям особых возможностей. Даже если кто-то и пытался, то возвращался ни с чем. Возможно, поэтому император решил, что должен лично отобрать кандидатов.

— Чушь какая-то. Не было такого, — усомнился Вайн и вопросительно посмотрел на Божко. — Правда ведь?

Но старик не спешил что-либо подтверждать. Внимательно посмотрев на Дориана, он спросил:

— Ты оказался в числе тех, кто прошел отбор?

— Да, оказался. Не поймите неправильно, я пошел на это не ради императора или государства. Мне было плевать на то и другое. Нам пообещали хорошую награду по возвращению и обеспечить семьи в наше отсутствие. Император искал источники знаний, храмы древних, письмена, идолы. Но, оказалось, что на севере жили люди. Много воинственных племен, в снегах и вечной мерзлоте. Со своей культурой, языком и обычаями. Воюющие друг с другом.

Камилла и Амелия сели неподалеку и слушали с интересом. Дориан продолжил:

— Была там одна девушка, которую северные племена почитают чуть ли не как святую. Когда я попал туда, благодаря её влиянию, меня вежливо попросили остаться. А остальных исследователей, с кем я проделал долгий путь, убили. Так я задержался там на долгих пять лет. Поначалу я был нужен им только чтобы собрать информацию о наших плодородных землях, быте и армии. В Гальраде никто не должен был знать, о том, что в стылых землях живут люди. Они так хотели и боялись, что будут другие исследователи. Но за следующие пять лет никто так и не пришел.

— А как ты сбежал? — спросил Камилла.

— Благодаря смекалке, силе и невероятному везению, конечно же, — уклончиво ответил Дориан. — Заодно прихватив глифовый меч. Я сразу отправился в Браго, чтобы предупредить императора об угрозе. Североземцы знали многое о землях Гальрада и я понимал, что набег на северную провинцию был вопросом времени. Но, стражники у ворот замка просто отказались меня пропускать. Они вообще не понимали, кто я такой. Решили, что сошел с ума или попросту вру, пытаясь добиться аудиенции. А когда я вернулся домой, незадолго до нападения североземцев на Гальрад, обнаружил, что моя жена вышла замуж за другого, посчитав меня погибшим. Так что некоторое время я пробыл в Гальраде, пытался обосноваться, пристроиться куда-то, но все тщетно. И затем направился в леса западной…

— Простите, — на эмоциях перебила Амелия, — То, что вы рассказываете, просто не может быть. Если мой отец отправил вас на север с другими исследователями, то значит и ждал обратно. Не могло же быть все так! Тем более, вы знали и о предстоящем вторжении североземцев и просто обязаны были предупредить.

Дориан развел руками:

— Но все так. Может, надо было тщательней выбирать стражников у ворот? Эти простолюдинов-то в замок вообще не пускали и даже не посчитали нужным сообщить начальнику охраны или советнику, просто решили прогнать меня взашей. Конечно, в глубине души я надеялся, что североземцы не буду нападать, ведь до конца я был в этом не уверен. Они не посвящали меня в свои планы.