Не найдя толком, что сказать, после короткого молчания он произнёс первое, что пришло в голову:

— Выглядишь великолепно.

— Спасибо. И ты ничего.

— А что ты здесь делаешь?

— А ты что здесь делаешь? — На её лице светилась нескрываемая радость.

Дьюк толком не знал, что хочет сказать. Столько всего произошло за все эти годы: община, путешествия между провинциями, бессонные ночи на природе. О чём вообще стоит рассказать? Кем он стал за все эти годы? Почему-то было стыдно признавать, что он обрёл новую семью после того, как пережил нападение североземцев. Может, следовало встать на ноги, оправиться и попытаться отыскать Камиллу?

Дьюк собрался с силами, чтобы произнести хоть что-то, в то время как она отвернулась и посмотрела в окно, куда-то вдаль.

— Слушай, я…

Дьюк скорее почувствовал, чем увидел у подруги детства едва заметную дрожь в руках.

— Ты не представляешь, как я рада тебе, — тихо прошептала она. — Правда. Думала, никого не осталось после той ночи. Совсем никого.

Дьюк всё-таки заметил, что из глаз девушки потекли слезы. Но она быстро утёрла их краешком длинного рукава и, не потеряв самообладания, повернулась к нему с вопросом:

— Так ты с кем? Ты ведь не один, правда?

В то время как глаза Камиллы еле заметно упали на меч у Дьюка на поясе, он ответил:

— Не один. Я…

Он осекся, потому что из-за поворота вновь появилась госпожа Лира. Камилла молча удалилась прочь, в другую сторону, даже не обернувшись. Всё ещё не веря в эту мимолетную встречу, он стоял и смотрел ей в спину до того самого момента, пока госпожа, схватив его за руку, не открыла дверь и не затащила в свои покои.

Это было просторное помещение с огромной кроватью, красивой резной мебелью, огромным камином и ковром под ногами. Всё сделано в одинаковых ярко-красных тонах, и в отсутствие хозяйки слуги периодически поддерживали в ней идеальный порядок, что сразу бросалось в глаза. Всё казалось нетронутым, совершенным. Идеально заправленная постель и ровно уложенные подушки, свежие цветы на столе и совершенно никакой пыли и грязи.

— Напомнили, что, вообще-то, для гостей оружие запрещено, оно сдаётся в кузницу, — пояснила девушка. — Только если это не служитель ордена или какой-нибудь особый гость. Так что пришлось соврать немного.

Затем в дверь постучали. Служанка слегка поклонилась и переступила порог с разрешения Лиры. Это была женщина средних лет, в одежде наподобие той, что Дьюк видел в особняке. Незамысловатое платье в красно-белых тонах с изображением герба Рокстерли и белый фартук поверх платья. Лира сказала, что хочет фруктов, та молча поклонилась и ушла.

— Что скажешь? — спросила Лира, оглядывая свою комнату.

— Великолепно.

Пока Дьюк осматривал комнату, быстро пришла другая служанка, моложе, но одетая точно так же и с подносом в руках. На нём лежало несколько яблок, виноград и ещё пара плодов, которые Дьюк видел впервые в жизни. Она молча поставила поднос на стол в другом конце комнаты, слегка поклонилась госпоже Лире и поспешила удалиться, одарив Дьюка странным, оценивающим взглядом.

— Как думаешь, что всё-таки произошло с теми людьми в подвале? — тихо поинтересовалась Лира, прерывая затянувшееся молчание.

— Не знаю. Главное, что мы оттуда далеко.

— Да уж, — согласилась Лира. — Давно не переживала подобного ужаса.

Она села за стол и съела пару виноградинок, зазывая Дьюка к себе. Он сел рядом, взяв в руки какой-то незнакомый, но по виду очень вкусный плод.

Девушка сказала, что уладила с советником все вопросы по поводу его присутствия здесь, соврала что он сопроводил её по приказу дяди Грейнора, чтобы ни у кого больше не было вопросов. Затем начала что-то рассказывать про свой дом. Но Дьюку не давали покоя мысли о неожиданной встрече.

Называть Дьюка волчонком родители повелись ещё в детстве, а почему — он уже не помнил. Возможно из-за того, что волки вызывали у него восхищение и благоговение. Иногда мама могла шутя спросить: «А Волчонок приедет сегодня обедать, а то я уже накрыла на стол?». Было в этом нечто особенно тёплое, домашнее, навсегда оставшееся в воспоминаниях. После их гибели прозвище умерло вместе с ними.

Однажды отец присел рядом и задумчиво сказал: «Знаешь, когда-нибудь ты перестанешь быть волчонком и станешь настоящим волком». Возможно, он вкладывал в это слово какой-то свой, особый смысл. «Будешь как я, земледельцем, выращивать, продавать или подашься в наёмники, а? Следуй тому пути, который тебе по душе, но помни, что нужно начинать учиться, налаживать связи, уметь договариваться. В следующий раз возьму тебя с собой в Саргос, ладно? Есть у меня там друзья в одной гильдии, я вас познакомлю». Дьюк прекрасно помнил, как был рад отправиться в столицу с отцом и давно уже этого хотел. И не только родители, но и Камилла знала прозвище, поскольку часто бывала в гостях и хорошо общалась с его родителями. И наедине, в тайне от всех, иногда сама его так называла.

Дьюку не довелось отправиться в Саргос вместе с отцом, потому что вскоре после этого разговора североземцы ступили на землю северной провинции, в Гальрад. Бродя с общиной, Дьюк подозревал, что, возможно, никогда не попадёт в столицу, не исполнит мечты детства, и никогда не услышит прозвища, которым его нарекли.

Лира говорила не переставая и Дьюк понял, что нужно уходить, потому что иначе он не успеет пересечь лес до заката. Побыв ещё немного с госпожой, он попрощался и ушёл. Дьюк мог бы и остаться до коронации в замке: Лире лишь необходимо распорядиться подготовить одну из комнат и предупредить советников. Но воссоединение с общиной важнее всего остального.

Во внутреннем дворе кипела жизнь. Кузнец что-то выковывал в своей кузнице вместе с подмастерьем, в питомнике лаяли собаки, вокруг колодца с водой сновали разные люди. На улице ощущалась свежесть.

Дьюк искал глазами Камиллу. Хотелось увидеть её на последок и узнать, всё ли у неё хорошо. Убедиться, что действительно всё в порядке. Некоторое время он стоял и ждал, борясь с желанием пойти обратно и разыскать её. Однако стоило Дьюку развернуться и пойти на выход, как через несколько мгновений он услышал позади женский голос:

— Дьюк, постой!

Камилла быстрым шагом нагнала его, удивительно ловко лавируя среди проходящих наперерез людей. И совсем скоро оказалась рядом.

— Уходишь? — сразу спросила она.

— Да, — Дьюк вздохнул. — Я рад, что… у тебя всё хорошо. Для меня это важно. Надеюсь, мы ещё встретимся, так как я здесь не последний раз.

— Или просто не будем прощаться. Как раз хотела сказать, я вынуждена попросить тебя остаться.

Некоторое время Дьюк стоял, не зная, что ответить. Камилла довольно крепко схватила его за руку и увела прочь от дороги, встав у стены барака для хранения оружия. Теперь поблизости никого не было, и никто не мог подслушать.

— Лире угрожает опасность, — поспешила пояснить Камилла. — В замке есть человек, желающий её смерти.

— Ты в этом уверена? — уточнил Дьюк.

— Если бы не была уверена, не стала бы тебя останавливать. Я никому не могу доверять, Дьюк, — пояснила она, быстро осмотревшись вокруг. — Здесь все чужие.

— Община будет переживать, если я не вернусь до темноты.

— Твои друзья? У меня есть человек, он найдёт их и известит о том, что ты задержишься. Ведь это ты привёл её сюда, да? Или желаешь вернуться к ним и сказать, что успешно доставил госпожу Лиру в замок, но узнал, что до своей коронации она может не дожить? — деловито спросила Камилла, взглянув ему прямо в глаза. — И, зная это, ты просто уйдешь?

Дьюк промолчал. Множество мыслей сразу же завертелось в голове. Кто может угрожать госпоже Лире здесь? И откуда Камилле это известно? Может, она что-то знает о человеке с татуировкой кинжала и розы? Он попытался сказать, что думает, но она его перебила:

— Мы не виделись много лет, прости, конечно, но…

— Дьюк, послушай! Я не знаю, каким человеком ты стал, но помню, каким был. Тот, кого я знала, никогда меня не бросал. Если хочешь, уезжай, я не буду осуждать. Но мне не справиться с этим в одиночку. Дело правда очень серьёзное.