– Григорий Затрахович берёт только со второго курса группу, которая отличилась. Первокурсники могут дышать спокойно, ха-ха. – Фисалия от нелепого ха-ха и улыбки, отзеркаленной с её собственного лица, покрывалась мурашками. Зря я надела такое короткое платье, от этого ещё холоднее, посетовала Флиртунова. – Вашим куратором назначена Мария Маниакальная. К сожалению, она сейчас в травмопункте.

– Что-то серьёзное? – спросил Всеволод, оглядывая помещение.

– Перелом ноги со смещением. – Хэнэ села на преподавательский стол, поставила себе на колени синюю коробку. – Пока она будет на больничном, я за вами присмотрю. Не переживайте, никто вас одних не оставит. – Из коробки ректор достала какие-то бумаги и стопочку плотных картонных прямоугольных книжечек. – Кто-нибудь хочет раздать? – Хэнэ помахала внушительной стопкой.

Алима подорвалась с корточек, взяла стопку.

– Это?..

– Ваши студенческие билеты.

Активная шустро открывала книжечки, смотрела на фотографии своих однокурсников, находила оных в полумраке аудитории, вручала.

– Хы-ы-ы-ы, – недовольный выдох Фисалии разбавил шуршание бумаг в руках Хэнэ, – почему у меня такая фотка ущербная? Разве я такую вместе с документами подавала?

– У меня тоже не очень удачная фотография… – Согласился Никола Нерешительных.

Всеволод вздёрнул бровь, захлопнул студенческий, спрятал его в карман.

Сидор в задумчивости большим пальцем провёл по своей губе, произнёс:

– Фотография и правда не та, что я подавал.

– Кхм, – Хэнэ спрыгнула со стола, вытащила шариковую ручку из пучка, каштановые пряди раскрутились, легли на плечи, – да, вы верно заметили. Прошу прощения. У нас в приёмной комиссии произошёл… несчастный случай… если так можно выразиться… В общем, наша комиссия подсуетилась, и сама нашла ваши фотографии.

Скрытных поправил очки, сказал:

– С нами ведь могли связаться и попросить заново отправить фотографии.

Взгляд Хэнэ метался по потолку, странная улыбка не покидала губ.

– Кхм, возможно, они просто не хотели вас беспокоить?..

Всеволод Великолепных прищурился, про себя принялся размышлять. О чём она? Какое беспокойство? Нам теперь с этими фотографиями пять лет ходить. Да и вообще, кто и каким образом сумел достать мою фотографию из семейного архива? Она лежит в мамином альбоме в пыльном комоде. В Глистограмм её не выставлял. Так как же эта позорная фотография оказалась в приёмной комиссии? Как они нашли на нас компромат?

От этой темы с нелепыми фотографиями всем стало неуютно. Даже Всеволод больше не пресекал шепотки Серафимы о теории заговора.

Следующий час наши герои следовали формальностям – слушали наставления Хэнэ, подписывали необходимые бумаги, изучали расписание занятий на ближайшее полугодие. В общем, ничего необычного.

Ветер за окном становился всё неистовее. Как синоптики умудрились проморгать шторм и не известить об этом горожан, оставалось загадкой.

Стук в дверь отвлёк Хэнэ, прервал её на середине фразы. В приоткрытую дверь просунулась светлая макушка.

– О, это ты, Светлана.

Девушка в белой футболке с надписью «Журфак» кивнула, ответила:

– Добрый день, Хэнэ. Проводим традиционное интервью. Теперь очередь этой группы.

– Проходи. Мы почти закончили.

– Проходить не буду. В этом году мы берём интервью в коридоре, в индивидуальном порядке.

– Хлопотно.

– Желание декана надо исполнять.

Хэнэ пожала плечами, кивнула, безмолвно соглашаясь. Посмотрела на молчащих первокурсников.

– Ну, кто первый? Не бойтесь, Светлана и её команда не кусается.

– Пф, – Алима встала, засунула кулаки в карманы белой толстовки, буркнула: – Кто здесь боится?

Активная вышла за Светланой в коридор. Хэнэ проводила их внимательным, но как будто пустым взглядом.

Да почему она меня пародирует? Уже всерьёз бесновалась Фисалия. Она что отксерила мои повадки и мимику?

Девушки вышли, в аудитории продолжился неспешный разговор. В коридоре же двое молодых людей устанавливали камеру. Светлана попросила Алиме подойти к стене.

– В этом году слишком темно. Хоть что-нибудь удастся заснять? – спросила студентка журфака своих коллег.

– Подмонтируем потом. Главное звук, ты же знаешь.

– По-моему, самое прекрасное во всём этом их эмоции. Мордашки так забавно рассматривать спустя года. – Светлана повернулась к Алиме. – Ты готова?

– К чему?

Молодой человек махнул рукой, мол начали.

Светлана подставила ко рту Активной маленький микрофон, с нотками радости спросила:

– Что вы думаете о своих одногруппниках?

– Чо?

– Какое первое впечатление они на вас произвели?

– Ничего особого. Люди как люди.

– Ну может тогда кто-то чем-то выделился?

Алима смерила взглядом старшекурсницу, почесала затылок.

– А можно следующий вопрос? Не догоняю, что вам от меня хочется услышать.

– Ну как же. Это ведь так просто. Например, что ты чувствуешь, смотря на девушку, которая сидела за первой партой?

– На кого? Ту которая с покерфейсом?

– Да хотя бы её.

– Ну-у-у…

– Как её зовут? Имя запомнила?

– Вроде Карима, но это не точно.

– И что ты думаешь, встречаясь с ней взглядами?

– Какие-то несуразные у вас вопросы. Других нет?

Светлана было насупилась, но быстро пришла в себя. Насильно удерживая на лице дружелюбность, протянула:

– Да нет же. Нормальные вопросы. И других нет.

– Пф, пф, пф, – с некой интонацией обречённости Алима выпустила воздух из лёгких пыхтя. Подумав, бросила: – Да кукла какая-то.

Светлана тут же просияла.

– Мгм, спасибо за ответ.

– И это всё? – удивилась Алима.

– Мгм, всё. Можешь позвать следующего?

Придурки какие-то, подумала Активная про старшекурсников. Зайдя в аудиторию, передала:

– Идите. Быстрее ответим, быстрее домой пойдём.

Вышла Серафима. Приминая пальцами платье, она сбивчиво ответила на вопрос Светланы:

– Я не могу сказать что-то конкретное. Все кажутся хорошими ребятами.

Светлана закатила глаза, но ответ приняла.

Всеволод, в свою очередь, скрестив руки на груди, поинтересовался:

– А зачем это вам?

– Надо.

– Для чего?

– Для архива.

– Я могу ответить, что ничего и никого не заметил? Вас это устроит?

Прикрыв глаза и немного поджав губы, из-за чего улыбка вытянулась в оскал, старшекурсница настаивала:

– Не устроит.

– Тогда… Никола Нерешительных. Мне нравится его стиль. Он кажется вежливым и приятным в общении. Я предполагаю, он очаровал Фисалию и остальных девушек. Кроме Маргариты.

Светлана от услышанного тут же оживилась:

– Почему? Что с ней?

– Она очень строгая. Напоминает моего менеджера. Тот тоже мало говорит, мало спит и всех стращает.

Следующим вышел Сидор. Вопрос Светланы его бы удивил, если бы он не находился под впечатлением от неудачной фотографии в студенческом билете.

– Мне нечего сказать.

– Неужто ты совсем ничего не приметил?

– Совсем ничего. – Говорить о том, что первое впечатление он получил, роясь в Гибнэте всю ночь напролёт, не стал.

– Пожалуйста, подумай.

Вы же это используете против меня? Надо сказать что-нибудь максимально нейтральное.

– Фисалия и Сая очень общительные и открытые к диалогу девушки. С ними легко найти общий язык.

– Хорошо. А ещё?

– Маргарита и Кариме. Они чем-то похожи. Наверное, в будущем они сблизятся.

Далее вышел Мирон. Он слегка сутулился. Явно чувствовал себя некомфортно.

– Я… я не знаю…

– Ты ни с кем не говорил?

– С сестрой…

– А кроме неё?

Мирон покачал головой.

– Ну а глазами? Глазами же ты их видел?

Мутных кивнул.

– И как они тебе?

– Не знаю. Я с ними плохо знаком.

– Хоть о ком-нибудь выскажи своё мнение.

– Мнение… все переживают…

Светлана выдохнула в сторонку, выдыхая чистое нетерпение, после чего набросилась на Мутных: