– Попытайтесь привлечь к сыскной работе городовых, – посоветовал Александр Петрович – они знают в лицо многих из преступного мира.

– Это было бы очень хорошо, и я уже думал об этом, – вздохнув Феофилакт Константинович, – но их график дежурств не дает возможности использовать их постоянно. Ну да Бог с ним – он разлил коньяк, – я, Александр Петрович, сегодня имел интересную беседу с полковником Белинским, это новый начальник КОЖУ.

– Наслышан, но не имею чести быть знаком лично – улыбнулся Александр Петрович.

– Он переведен в Екатеринодар через четыре месяца после вашего отъезда в Батум. Мы были у него с полицмейстером и получили, вернее я получил, весьма сложное и необычное задание.

Закурив, Колпахчев пересказал разговор в кабинете начальника жандармского управления. Потерев лоб, Пришельцев тоже достал портсигар. Некоторое время он молча выпускал аккуратные колечки дыма и вдруг широко улыбнулся: – Феофилакт Константинович, когда вы сегодня проснулись, господь поцеловал вас в макушку! Я знаю, как вам помочь! Году этак в 1912, если мне не изменяет память, мне довелось косвенно столкнуться с одним преступником, неким Богуславским Петром Алексеевичем. На последнем курсе юнкерского училища он вступился за честь дамы и перед самым выпуском в полк попал на гауптвахту. Брат подделал завещание и оставил его без средств к существованию, удрал в Южную Америку. Один из офицеров втянул молодого парня в аферу с фуражом, за что они были изгнаны из армии. Безденежье вывело на кривую дорожку. Он совершил несколько, – Пришельцев слегка помялся – незначительных преступлений. У брата неожиданно проснулась совесть. Он вернулся в Россию и забрал его с собой. Мы не успели его задержать, да и откровенно говоря, не было особого желания. Парня действительно жаль.

– Вы предлагаете вызвать его из Южной Америки – усмехнулся Колпахчев, разливая коньяк.

– Не торопитесь, mon cher⁴⁴ – поднял вверх палец Александр Петрович, – у меня в сыскном служил некто Лавр Павлович Ермаков. Прекраснейший агент с великолепной оперативной хваткой и аналитическим умом. С началом войны он подал рапорт на фронт. Мы отговаривали его всем отделением, но скоро поняли, что это бесполезно. Так вот, – продолжил он, закуривая очередную папиросу, – перед новым 1914 годом, я получил от него поздравительное письмо, в котором он сообщил, что на Юго-Западном фронте ему случайно встретился подпоручик Пётр Богуславский, который служил в бригаде тяжелой артиллерии. Лавр Павлович всегда отличался отменной памятью и отлично помнил установочные данные фигуранта. Взяв бутылку спиртного, он познакомился с подпоручиком, и сразу установил, что это именно он!

– Уже проще, – скептически усмехнулся Колпахчев, – вызвать человека с фронта легче, чем из Южной Америки!

– Вы опять торопите события! Недавно я опять от него получил письмо, где он пишет, что навещая в лазарете товарища, в соседней палате увидел Богуславского. А сегодня, гуляя по Екатеринодару, – Александр Петрович сделал лёгкую паузу, – я купил газету со списком раненых воинов прибывших на лечение в Екатеринодар, и среди них артиллерист, подпоручик Петр Алексеевич Богуславский.

От волнения, Колпахчев пролил коньяк на стол: – Я завтра же дам команду узнать, в какой больнице он находиться!

– Он находиться в лазарете № 17 Кубанского Общества Красного Креста – спокойно сказал Пришельцев и, перехватив недоумённый взгляд, с улыбкой пояснил, – это написано в газете. Патриот, офицер, с криминальным прошлым. Я полагаю, это именно тот человек, который вам нужен. Если вдруг он откажется от прошлых дел, передайте ему привет от Фрола, это его приятель.

***

На следующий день, после инъекции, Анна повезла Петра на прогулку. Она медленно катила коляску по песчаным дорожкам, стараясь держаться в тени деревьев. По его просьбе, девушка взяла на кухне краюху хлеба и, остановившись под развесистым дубом, они стали кормить птиц. Голуби вели себя чинно, а воробьи отважно выхватывали хлебные крошки прямо у них из-под носа.

– Посмотрите на птиц, они не сеют, не жнут, а только собирают в житницы. Не заботьтесь о завтрашнем дне, – усмехнулся Петр и приятным баритоном пропел: – «Чего, я не сокол, чего не летаю».

– Ещё полетаешь, – ответила Анна – ты выздоравливаешь семимильными шагами.

– К нам, что ли идут? – вдруг сказал Петр, глядя в сторону лазарета.

Анна обернулась – к ним шла Ольга Васильевна в сопровождении двух мужчин в штатском.

– Вот, господа, это и есть подпоручик Богуславский, может быть вам будет удобнее побеседовать в палате?

– Здравствуйте, Пётр Алексеевич, – вежливо произнёс один из них и, поблагодарив старшую сестру, добавил: – Нет, ни к чему, свежий воздух гораздо приятнее, тем более, что мы ненадолго.

– Да, конечно – ответила Ольга Васильевна и, сделав знак Анне, они отошли в сторону.

– Кто это? – тихо спросила девушка.

Ольга Васильевна пожала плечами: – Понятия не имею. Меня вызвал Сергей Викентьевич и поручил сопроводить к Богуславскому. У них приватный разговор. Вы побудьте неподалёку, а когда они закончат, отвезите его в палату.

Анна кивнула и отошла к стоявшей неподалёку скамейке. Наблюдая издалека, она поразилась, как изменилось его лицо после первых слов, произнесённых неожиданными визитёрами.

***

– Прежде всего, позвольте представиться, – произнёс один из мужчин, слегка приподняв котелок – ротмистр Журавлёв и мой коллега, поручик Елагин. Он сделал небольшую паузу. – Мы офицеры жандармского управления и прибыли к вам по весьма деликатному делу.

– Если это по прошлым делам, то должны быть из сыскного отделения – вихрем пронеслось у Петра в голове но, не подав виду, он вежливо представился и предложил, – может быть, мы переместимся к скамейке, мне тяжело смотреть на вас снизу вверх, да и вам, пожалуй, тоже будет удобнее.

Журавлев вежливо улыбнулся, – вы совершенно правы, – и коротко кивнул поручику, который сразу взявшись за ручки, покатил коляску к свободной лавочке.

Офицеры достали портсигары. Перехватив его взгляд, Журавлев смущённо произнёс, – я право не знаю, будет ли уместно с моей стороны предложить вам папиросу, поэтому решение оставляю за вами.

Он положил раскрытый портсигар и спички рядом с Петром. Журавлёв переглянулся с поручиком. – Пётр Алексеевич, я не буду справляться о вашем самочувствии, так как получил от начальника лазарета всю необходимую информацию. Позвольте начать с главного. Готовы ли вы служить России, в качестве нашего агента?

Увидев искреннее недоумение в его глазах, он поспешно добавил, – это исключительно разовое поручение, направленное на выявление германского шпиона. По некоторым причинам, которые я назову, при вашем согласии, вы единственная подходящая кандидатура.

– Я готов, – просто ответил Пётр – только не помешает ли моё теперешнее состояние, и неужели у вас нет более достойной кандидатуры для выполнения столь ответственного задания?

Журавлёв улыбнулся, – я понимаю, что согласие получено? – и, увидев утвердительный кивок, продолжил: – Теперь обо всём по порядку. Относительно здоровья – вам не придётся стрелять и драться, от вас потребуются ваши умственные способности и некоторые специфические знания.

– Как офицера-артиллериста?

– Нет – он пристально взглянул на Пётра – как человека, хорошо знакомого с преступным миром, в котором враг никогда не заподозрит офицера русской армии.

Пётр дёрнулся как от удара: – Откуда вам это известно?

– Мы очень долго искали человека для выполнения этого задания, вы подходите идеально, – уклончиво ответил ротмистр, – хочу вас заверить, что в случае отказа, никаких преследований в отношении вас не последует. После лечения, вы будете вольны вернуться в действующую армию либо, комиссовавшись по тяжёлому ранению, вернуться в Бразилию. В любом случае, Россия будет вам благодарна, за проявленный героизм.

Немного помолчав, Пётр взял папиросу и смял мундштук. Елагин поднёс зажжённую спичку: – Если вы давно не курили, не затягивайтесь глубоко – посоветовал он.